[Alex]

  НЕ, чо там, чисто нормальные такие себе стихи, особо свежо - "то не ветер ветку клонит, не дубравушка шумит"( конец цитаты). Вообще-то это из русской народной песни.А перл типа "разревелась-раскачалась тишина" - как оригинально! Одним словом , развернулась бабской правдою -кто бы вы думали?
  Правильно, стена.
  О вкусах спорить бесполезно. Стихи для себе подобных.

[Elfie4ka]

Хочу Янку...послушать, выложите плиз где-нить!!! У меня была, но сплыла

Если захочешь альбомами скачать:
http://rock-video.ifolder.ru/206979 - Деклассированным элементам
http://rock-video.ifolder.ru/211001 - Ангедония
http://rock-video.ifolder.ru/211002 - Домой!
http://rock-video.ifolder.ru/213968 - Продано!
http://rock-video.ifolder.ru/66876 - Стыд и срам

[Elfie4ka]

  НЕ, чо там, чисто нормальные такие себе стихи, особо свежо - "то не ветер ветку клонит, не дубравушка шумит"( конец цитаты). Вообще-то это из русской народной песни.А перл типа "разревелась-раскачалась тишина" - как оригинально! Одним словом , развернулась бабской правдою -кто бы вы думали?
  Правильно, стена.
  О вкусах спорить бесполезно. Стихи для себе подобных.

ну, не стоит так утверждать... В свое время Яна была ОЧЕНЬ популярной в определенных кругах, ее и в Париж приглашали. Правда, не суждено ей было туда попасть... 
А вот пара фраз из статей того времени о Янке:
«Духовно анемичная, изверившаяся Москва ходила на Янку, как куда-то в эпоху Возрождения, дивясь в ней той силе чувств, которую не видела в себе», – вспоминает Сергей Гурьев, добавляя с запоздалым раскаянием: «Мы ее ели». «От песен Янки веет безысходностью, но с ними почему-то легче безысходность эту преодолеть», – написала другая журналистка, Светлана Кошкарова, и это справедливее и уместнее. «Янку боготворили, обожали, преклонялись – перед плотной основательной сибирской девочкой, руки в феньках, на рыжих лохмах хайратник, шитый бисером; не мадонна, не анемичное хрупкое чудо. Кажется, она жила, вовсе не замечая этого преклонения, жила полностью в себе. Песни – абсолютно интимны. «Ты увидишь небо, я увижу землю на твоих подошвах» могла написать только безоглядно (и безответно?) влюбленная женщина. В кого?»

[souls]

О вкусах спорить бесполезно. Стихи для себе подобных.

Полностью согласен.

[Гудвин]

Уже разгоняет жизнь
огромный город.
Двуногие муравьи
разносят ссоры.
Шуршит под ногами день –
бегут секунды.
А мне так сегодня лень
в потоке будней
проторивать колею,
под ноги глядя.
А я у окна стою –
и небо рядом.
Невидимы никому
из ниоткуда.
Устав нарушать в строю
так чудно, люди!
Ведь над муравьиным днем
четвертой осью
плывет облаков мирок,
и шепчет осень.
Гусиным пером – набит,
как та перина.
И хочется с миром плыть
в лазурь и мимо.
Считая столбы берез
не сном, а знаком.
И хочется так – до звезд
доплыть когда-то.
Все сверху в другом ключе,
иным сознаньем:
бегущих людей ручей,
дворы и зданья.
Фигурки смешной игры
в руках у неба-
ребенка большого. Мы
ему нелепы.
И он улыбнувшись вширь –
огнями радуг,
руками обнимет мир
и сядет рядом.
И от удивленных глаз,
блеснув звездою,
слеза упадет на нас –
игра не стоит
зажженных каштаном свеч,
дорожки – узки,
и грубы для неба речь,
дела. Все – пусто.
Одно лишь шуршанье ног,
а тронешь – ядом
Ответят. Мол, в этот дом
чудес не надо.

[Мая]

Гудвин, мне очень понравилось!

[Гудвин]

 

[Мая]

Я шел среди высоких гор...
Вдоль светлых рек и по долинам...
И все, что ни встречал мой взор,
Мне говорило об едином:
Я был любим! любим я был!
Я все другое позабыл!

Сияло небо надо мной,
Шумели листья, птицы пели...
И тучки резвой чередой
Куда-то весело летели...
Дышало счастьем все кругом,
Но сердце не нуждалось в нем.

Меня несла, несла волна,
Широкая, как волны моря!
В душе стояла тишина
Превыше радости и горя...
Едва себя я сознавал:
Мне целый мир принадлежал!

Зачем не умер я тогда?
Зачем потом мы оба жили?
Пришли года... прошли года -
И ничего не подарили,
Что б было слаще и ясней
Тех глупых и блаженных дней.

Иван Тургенев

[Гудвин]

Вот. Продолжение

Обычным людям нужны тепло,
одежда, деньги.
Но – не перина из облаков
и не сомненья,
что весь конструктор домов и слов
их легче дыма,
и что игра их в добро и зло
так примитивна.

Вот новый день разгоняет мысль
о перьях неба.
Но я открыла окно и вниз
смотрю и верю –
что вот ребенок устав играть,
лазурь глазенок
закрыл. И в легких – как перья снах
плывет сквозь окна.

[Гудвин]

***
Коснувшись слегка отражения в небе,
Последний и тихий спускается лист.
И шепотом воздуха, краешком неги,
Задумчиво смотрит в далекую высь.

И нет ни печали, ни зла, ни обиды –
Он просто уходит – земное к земле.
И небо на встречу рассветам открыто.
Последняя осень – в последнем листе.

Светло и бесшумно касается сердца,
И так же, как мы – задевая других,
Летит, и на небо ей не насмотреться,
Расходятся в воздухе крылья-круги.

Коснувшись слегка отражения – в душах,
Невстреченных лиц отпустив маяту,
Мы листьями ляжем в светящихся лужах,
Успев только воздух поймать на лету.

[ReSuperSlayer]

* * *

Есть в мире лишние, добавочые,

Не вписанные в окоём.

(Нечислящимся в ваших справочниках,

Им свалочная яма - дом).



Есть в мире полые, затолканные,

Немотствующие - навоз,

Гвоздь - вашему подолу шелковому!

Грязь брезгует из-под колес!



Есть в мире мнимые, невидимые:

(Знак: лепрозариумов крап!)

Есть в мире Иовы, что Иову

Завидовали бы - когда б:



Поэты мы - и в рифму с париями,

Но выступив из берегов,

Мы бога у богинь оспариваем

И девственницу у богов!



22 апреля 1923





* * *



Что же мне делать, слепцу и пасынку,

В мире, где каждый и отч и зряч,

Где по анафемам, как по насыпям -

Страсти! где насморком

Назван - плач!



Что же мне делать, ребром и промыслом

Певчей! - как провод! загар! Сибирь!

По наважденьям своим - как по мосту!

С их невесомостью

В мире гирь.



Что же мне делать, певцу и первенцу,

В мире, где наичернейший - сер!

Где вдохновенье хранят, как в термосе!

С этой безмерностью

В мире мер?!


          (c) Цветаева.

[ragamafin]

белый стих:

Ты трогаешь мои руки.
Ты трогаешь мои ноги.
Ты трогаешь мою голову.
Ты что не видишь, чтоя робот?

[Аривидерчи]

Мне нравится, что вы больны не мной,
Мне нравится, что я больна не вами,
Что никогда тяжелый шар земной
Не уплывет под нашими ногами.
Мне нравится, что можно быть смешной -
Распущенной - и не играть словами,
И не краснеть удушливой волной,
Слегка соприкоснувшись рукавами.

Мне нравится еще, что вы при мне
Спокойно обнимаете другую,
Не прочите мне в адовом огне
Гореть за то, что я не вас целую.
Что имя нежное мое, мой нежный, не
Упоминаете ни днем, ни ночью - всуе...
Что никогда в церковной тишине
Не пропоют над нами: аллилуйя!

Спасибо вам и сердцем и рукой
За то, что вы меня - не зная сами! -
Так любите: за мой ночной покой,
За редкость встреч закатными часами,
За наши не-гулянья под луной,
За солнце, не у нас над головами,-
За то, что вы больны - увы! - не мной,
За то, что я больна - увы! - не вами!

знаю, уже было тут, но без середины.

[Эл]

Он был католическим священником,
Она читала Верлена.
Он умел кормить волка с рук,
Она ничего не умела.

Он был католическим священником,
Она читала Рембо.
Он выкуривал пачку в день,
Она любовалась собой.

Господи, дай ей любви,
Не отрекись от нее.
Так проходят дни
До Судного дня.

Он был католическим священником,
Она читала М. Пруста.
Он мог быть угрюмым,
Она не говорила по-прусски.

Они обвенчались, хор пел
О путешествиях Данте.
Он ей сказал "Liebe dich!",
Она ответила "Danke"
.....

[Эл]

Где мне с милой повстречаться?
Мать, отец за мной следят.
Надо будет постараться
Похитрее убежать,
Хоть часок побыть с ней вместе,
Не узнали б старики.
Жду тебя на новом месте,
Возле леса у реки.

Без тебя душа тоскует
И волнует страстью кровь,
Кровь в груди сильней бушует,
Все растет моя любовь.
Хоть коротки дни свидания,
Но отрадны и легки,
Мы забудемся в лобзаньях
Возле леса у реки.

Я не знаю, что случилось,
Весь горю я, как в огне,
Наяву переживаю
Все, что видел я во сне.
Мы живём с тобою дружно,
От измены далеки,
Нам встречаться чаще нужно
Возле леса у реки.