Да нет, продиктовано жизнью.
Знаете, Восьмеркин, как горько приезжать в деревню, которую основал мой предок еще в 17 веке и видеть там разруху?
Разваленные дома, разобранные-раскуроченные фермы (донецкие бандючки приезжали, резали металл), ободранный элеватор, пропитые лица моих ровесников.
А я ведь, приезжая туда к деду в школьные годы, гордилась тем, как там красиво, какие розы цветут на улицах, какая славная 3-этажная школа, какие чистые песчаные пляжи.
Понимаете, там было все по уму и толково организовано. Село было огромное. 2 тыс.га земли. Несколько тысяч человек.
Это все было...
И никакая политическая сила не сочла нужным вмешаться тогда, когда крестьян обворовывали, вывозя технику. И когда ломали фермы.
Только не надо говорить, что люди быдло и допустили это. Боролись. Причем изо всех сил. Стояли, окружив фермы, когда их приехали резать, дежурили возле них по ночам. А когда приехали бритые ребятки с оружием, опустили руки.
А еще раньше, во время, распаивания, землю получили, а с майновыми их кинули: все имущество поделила имеющаяся на то время местная элита (парторг, юрист, главный агроном и прочие). Сделали это быстро и втихаря.
Я в свою очередь обращалась к некоторым партиям, в том числе с письменными просьбами, собирала подписи. Пообещали рассмотреть - и просто забыли.
Так что, Восьмеркин, это жизнь, а не партсъезды. Там тоже люди живут, только более бесправные, чем мы.