Шурф
Оснастку, такелаж, сухой паек завезли с вечера. В три утра, затемно, десантировались к прицепу – палатке. Старичок – гномик (нанятый доктором для охраны майна), выполз из палатки, прищурился, разглядывая десант. Экипированные по полной программе: комбинезоны, спецботинки на какой – то непонятной подошве, каски с заборниками и фонарями – мы представляли темной ночью пришельцев с НЛО.
Громадная псина, дремавшая снаружи, подняла голову, посмотрела на хозяина:
- Спи, свои, - сказал старичок. Собака еще раз внимательно оглядела нас, нехотя встала, подошла вначале к доктору, затем ко мне, потом опять к доктору, ткнула его лапой и лишь в конце своего похода ее внимания удостоился математик.
-Что, псина, всех обнюхала? Познакомилась? – спросил математик, вглядываясь в глаза псине. Собака отвела голову в сторону, потом глянула на математика, открыла пасть, зевнула и отошла к палатке. Легла, голову опустила на лапы и сделала вид, что дремлет.
- Ну что, приступаем? – доктор подошел к прицепу, откинул полог и стал выгружать бухту веревочной лестницы, инвентарь для проходки. Математик молча помогал. Я занялся приготовлением небольшого костерка. Зная о вкусах, вынул спиртовку, развернул легкий походный камин и уже минут через пять на относительно безлюдном склоне горы в турке заваривался кофе. Вдали виднелись огоньки Марьевки.
На востоке за горой свет, пока еще не торопясь, пробивал ночь.
Собрал столик, сидушки:
- Николай Иванович, подходи, не стесняйся, - старичок не торопясь подошел, присел, оглядел накрытый стол. Собака так же, не спеша, встала, потянулась и легла рядом с хозяином.
- Как ночь? Шкоды не было? Любопытных?
- Да к ночи двое на мотоциклах без номеров подъехали, так Джеки пару раз гавкнул, они и укатили. А так все тихо.
Джеки поднял голову, услышав свое имя, посмотрел на хозяина. Зевнул и сделал вид, что опять дремлет.
Подошел математик, потирая руки:
- Слушай, математик, у тебя жест профессионального алкаша.
- Это как?
- Руки потираешь – это профессиональный их жест. Они в предчувствии интуитивно потирают руки.
- Наблюдательный ты. За то время, что не виделись, только один раз коньячку пригубил. Не смог отказаться. Молдавский. Из сырца двадцатилетней выдержки. Пробу снял. Кстати захватил для проходки, а то у доктора не допросишься.
- Это почему же? По пiвдецi нэ будэ, а по двадцать грамм будет. Натощак – это как лекарство. А кофе догонит. Но это уже не лекарство, – сказал доктор.
- Давай, Николай Иванович, с началом, - доктор разлил по кружкам спирт.
- Да мне только понюхать. Здоров, вроде, но если бы годков двадцать сбросить…- Он взял кружку, принюхался. Джеки поднял голову и, зарычав, ткнулся головой в доктора. – Перестань, Джеки, я только понюхать. – Николай Иванович отставил кружку. – Видите, и Джеки не разрешает.
- Николай Иванович, - математик подошел к Джеки, - тут такая штука, и я в этом уверен – «Кто с нами не пьет, тот пьет против нас». Убеждался в этом неоднократно. – Он присел на корточки возле собаки.
- Слышь, собака, это не пьянка, это лекарство. Лекарство можно Николаю Ивановичу? А?
Псина поднялась, ощерилась, показав зубы. Математик смотрел ей в глаза.
- Ну, что, лекарство можно? - тихонько повторил математик.
Псина повернула голову к Николаю Ивановичу. То ли нам показалось (так вроде еще не пили), то ли действительно она сказала:
- Лекарство можно.
- Ну вот, Николай Иванович, Джеки не возражает. Правда, Джеки?
Собака кивнула головой, отошла от математика и легла возле хозяина.
Слегка перекусили. Восток за горой уже не серел, а светился. Вот оно, утро. Мы замерли. Тишина. Вдруг что – то звякнуло. Оглянулись – это Джеки махал хвостом, зацепил травинки, на которых капельки росы превратились в льдинки. Мгновние, льдинки превратились вновь в росу и вот уже первый луч солнца, за ним второй, третий – и заря уже шла к нашему лагерю.
Убрались после утренней трапезы. Доктор покатил бухту к едва заметному бугорку на склоне.
- Я что хочу сказать, - Николай Иванович нес сумку с инструментами, нашел я эту штольню лет двадцать пять назад. Но житейские заботы не дали с этим логовом разобраться. А потом хвори. Да так и забылось. А тут с Джеки прогуливался, вспомнил. Еле нашел. Все заросло. А я тогда старым пеньком вход в эту штольню прикрыл, да землицей засыпал.
Продолжение следует.