Уверяю вас, что я приверженец других концепций... За любые из них, в любой стране не обрадуются...
Въ первый разъ ясно понялъ, что такое государство. А какъ, кажется, просто и легко было бы понять это.
Не боясь быть смешнымъ, признаюсь о томъ поводе, который раскрылъ мне все дело. Я возвращался нынче утромъ съ прогулки, меня догналъ едущiй на саняхъ живущiй у насъ стражникъ. Я усталъ, приселъ къ нему, и мы разговорились. Я спросилъ, зачемъ онъ служитъ въ своей гадкой должности. Онъ очень просто сказалъ мне, что чувствуетъ и знаетъ, что должность скверная, да где же онъ получить те 35 рублей въ месяцъ, которые онъ получаетъ.
И вдругъ мне все стало ясно. Ведь все въ этомъ. Все это великое устройство государства основано только на томъ, что стражникъ получаетъ 35 рублей, тогда какъ не будь онъ стражникомъ, цена ему 8.
И я въ первый разъ ясно понялъ все дело. А какъ, кажется, просто и легко было бы понять. Не говорю о техъ поразительныхъ глупостяхъ, которыя съ важнымъ видомъ пишутся въ философiи государственнаго права съ именами всехъ философовъ, внушающими уваженiе къ этому гнусному обману и поразительной глупости, въ сущности дело ведь только въ следующемъ.
Люди вооруженные, грубые, жестокiе, грабятъ трудолюбивыхъ, безобидныхъ оседлыхъ людей. Иногда грабятъ набегами — ограбятъ и уйдутъ — иногда поселяются среди трудящихся и устраиваютъ постоянный грабежъ, т. -е. отнимаютъ часть ихъ труда и пользуются имъ, ограждая себя оружiемъ. Для более широкаго распространенiя своего грабежа и упроченiя его, они угрозами, а главное подкупомъ, а то и темъ и другимъ вместе, изъ ограбляемыхъ подбираютъ себе помощниковъ въ ограбленiи.
На этомъ, только на одномъ этомъ основано все государственное устройство, различныя отечества, включающiя въ себя народы одной или разныхъ породъ; на этомъ основаны всевозможныя государственный учреждения: разные сенаты, советы, парламенты, императоры, короли.
Казалось, какъ легко бы понять. Такъ это очевидно, что, разъясняя сущность его, совестно говорить объ этомъ обмане, какъ о чемъ-то новомъ, никому не известномъ: такъ оно бьетъ въ глаза своей очевидностью. И удивительное дело: я, думая о предметахъ, связанныхъ съ государствомъ, сознавая всю его губительность, до 80-ти летъ не могъ вполне понять, въ чемъ это простое и ясное дело, и только, смешно сказать, нынче мне ото открылось какъ что-то новое вследствiе словъ стражника.
Ведь все, что делается въ этомъ признаваемомъ столь возвышеннымъ и торжественномъ учрежденiи, называемомъ государствомъ, все это делается только во имя техъ мотивовъ, во имя которыхъ служитъ стражникъ, и ведь все эти цари, министры, архiереи, генералы делаютъ то же самое, что делаетъ стражникъ. Разница только въ томъ и въ пользу стражника та, что стражникъ, лишившись своей должности, всетаки заработаете хотя бы 8 рублей въ месяцъ, цари же, митрополиты, сенаторы, выйдя изъ своихъ должностей, не съумеютъ заработать даже на хлебъ. Другая разница и огромная и тоже въ пользу стражника та, что онъ, бедняга, наивно говорилъ мне, что знаетъ, что служа въ этой должности поступаетъ дурно, но что же делать Министры же и разные генералы, митрополиты, поступая дурно, только и делая, что дурное, стараются уверить себя, что они поступаютъ не только не дурно, но совершаютъ великiя дела.
Да имъ, несчастнымъ, и нельзя думать иначе: король, императоръ, вообще такъ называемый глава государства не можетъ не стараться верить въ необходимость, даже святость своего положенiя, потому что хотя онъ въ глубине души и знаетъ, что, делая то, что онъ делаетъ, онъ поступаетъ дурно, где же онъ возьметъ уже не те 35 рублей и не только те дворцы и всю ту безумную роскошь, къ которой онъ уже привыкъ, въ которой родился, но и удовлетворяющее его тщеславiе, то внешнее почитанiе, которымъ онъ окруженъ. Тоже и все министры, архiереи, члены палатъ и до последняго [чиновника]. Всемъ имъ кроме удовлетвореннаго тщеславiя, честолюбiя прежде всего нужны те огромныя деньги, получаемыя ими отъ государства, все же то, что пишется и говорится о необходимости, полезности государства, о благе народа, о патрiотизме и т. п., пишется и говорится только для того, чтобы скрыть отъ обманутыхъ, отчасти отъ самихъ себя настоящiе мотивы своей деятельности. Древность же и внешнее величiе и хитрые софизмы ученыхъ, оправдывающiе этотъ государственный обманъ, такъ искусно скрываютъ сущность дела, что не только обманутые, но и обманывающiе не видятъ всю зловредность обмана.
Да, все о представляется необыкновенно простыми и яснымъ, когда найдешь ключъ кажущейся тайны.
«Но что же будетъ, если люди не будутъ подаваться обману и не будетъ государства?
Никто не можетъ знать того, что будетъ, и какъ сложится жизнь после того, какъ люди избавятся отъ того обмана, въ которомъ живутъ теперь. Одно можно наверное сказать это то, что какъ бы ни сложилась жизнь людей, свободныхъ отъ обмана и развращенiя, жизнь эта не можетъ не быть лучше жизни людей, подчиненныхъ обману и развращенiю и не понимающихъ своего положенiя.
Въ первый разъ ясно понялъ, что такое государство. А какъ, кажется, просто и легко было бы понять это.
Не боясь быть смешнымъ, признаюсь о томъ поводе, который раскрылъ мне все дело. Я возвращался нынче утромъ съ прогулки, меня догналъ едущiй на саняхъ живущiй у насъ стражникъ. Я усталъ, приселъ къ нему, и мы разговорились. Я спросилъ, зачемъ онъ служитъ въ своей гадкой должности. Онъ очень просто сказалъ мне, что чувствуетъ и знаетъ, что должность скверная, да где же онъ получить те 35 рублей въ месяцъ, которые онъ получаетъ.
И вдругъ мне все стало ясно. Ведь все въ этомъ. Все это великое устройство государства основано только на томъ, что стражникъ получаетъ 35 рублей, тогда какъ не будь онъ стражникомъ, цена ему 8.
И я въ первый разъ ясно понялъ все дело. А какъ, кажется, просто и легко было бы понять. Не говорю о техъ поразительныхъ глупостяхъ, которыя съ важнымъ видомъ пишутся въ философiи государственнаго права съ именами всехъ философовъ, внушающими уваженiе къ этому гнусному обману и поразительной глупости, въ сущности дело ведь только въ следующемъ.
Люди вооруженные, грубые, жестокiе, грабятъ трудолюбивыхъ, безобидныхъ оседлыхъ людей. Иногда грабятъ набегами — ограбятъ и уйдутъ — иногда поселяются среди трудящихся и устраиваютъ постоянный грабежъ, т. -е. отнимаютъ часть ихъ труда и пользуются имъ, ограждая себя оружiемъ. Для более широкаго распространенiя своего грабежа и упроченiя его, они угрозами, а главное подкупомъ, а то и темъ и другимъ вместе, изъ ограбляемыхъ подбираютъ себе помощниковъ въ ограбленiи.
На этомъ, только на одномъ этомъ основано все государственное устройство, различныя отечества, включающiя въ себя народы одной или разныхъ породъ; на этомъ основаны всевозможныя государственный учреждения: разные сенаты, советы, парламенты, императоры, короли.
Казалось, какъ легко бы понять. Такъ это очевидно, что, разъясняя сущность его, совестно говорить объ этомъ обмане, какъ о чемъ-то новомъ, никому не известномъ: такъ оно бьетъ въ глаза своей очевидностью. И удивительное дело: я, думая о предметахъ, связанныхъ съ государствомъ, сознавая всю его губительность, до 80-ти летъ не могъ вполне понять, въ чемъ это простое и ясное дело, и только, смешно сказать, нынче мне ото открылось какъ что-то новое вследствiе словъ стражника.
Ведь все, что делается въ этомъ признаваемомъ столь возвышеннымъ и торжественномъ учрежденiи, называемомъ государствомъ, все это делается только во имя техъ мотивовъ, во имя которыхъ служитъ стражникъ, и ведь все эти цари, министры, архiереи, генералы делаютъ то же самое, что делаетъ стражникъ. Разница только въ томъ и въ пользу стражника та, что стражникъ, лишившись своей должности, всетаки заработаете хотя бы 8 рублей въ месяцъ, цари же, митрополиты, сенаторы, выйдя изъ своихъ должностей, не съумеютъ заработать даже на хлебъ. Другая разница и огромная и тоже въ пользу стражника та, что онъ, бедняга, наивно говорилъ мне, что знаетъ, что служа въ этой должности поступаетъ дурно, но что же делать Министры же и разные генералы, митрополиты, поступая дурно, только и делая, что дурное, стараются уверить себя, что они поступаютъ не только не дурно, но совершаютъ великiя дела.
Да имъ, несчастнымъ, и нельзя думать иначе: король, императоръ, вообще такъ называемый глава государства не можетъ не стараться верить въ необходимость, даже святость своего положенiя, потому что хотя онъ въ глубине души и знаетъ, что, делая то, что онъ делаетъ, онъ поступаетъ дурно, где же онъ возьметъ уже не те 35 рублей и не только те дворцы и всю ту безумную роскошь, къ которой онъ уже привыкъ, въ которой родился, но и удовлетворяющее его тщеславiе, то внешнее почитанiе, которымъ онъ окруженъ. Тоже и все министры, архiереи, члены палатъ и до последняго [чиновника]. Всемъ имъ кроме удовлетвореннаго тщеславiя, честолюбiя прежде всего нужны те огромныя деньги, получаемыя ими отъ государства, все же то, что пишется и говорится о необходимости, полезности государства, о благе народа, о патрiотизме и т. п., пишется и говорится только для того, чтобы скрыть отъ обманутыхъ, отчасти отъ самихъ себя настоящiе мотивы своей деятельности. Древность же и внешнее величiе и хитрые софизмы ученыхъ, оправдывающiе этотъ государственный обманъ, такъ искусно скрываютъ сущность дела, что не только обманутые, но и обманывающiе не видятъ всю зловредность обмана.
Да, все о представляется необыкновенно простыми и яснымъ, когда найдешь ключъ кажущейся тайны.
«Но что же будетъ, если люди не будутъ подаваться обману и не будетъ государства?
Никто не можетъ знать того, что будетъ, и какъ сложится жизнь после того, какъ люди избавятся отъ того обмана, въ которомъ живутъ теперь. Одно можно наверное сказать это то, что какъ бы ни сложилась жизнь людей, свободныхъ отъ обмана и развращенiя, жизнь эта не можетъ не быть лучше жизни людей, подчиненныхъ обману и развращенiю и не понимающихъ своего положенiя.
Записаний