Макар был дедом. В свои 28 лет он выглядел на все 40 -- здоровенный деревенский мужик за два метра ростом с огромными лапищапи и почти лысой головой. Как он попал в армию это отдельная тема для исследований. Он был женат и успел сделать двоих детей, по причине чего имел отсрочку от призыва. И вот так получилось, что дети достигли того возраста, когда он уже лишался отсрочки, а до 27-ми было еще далеко. И вот в 26 его призвали. Он мог конечно прокосить оставшиеся пол года, но почему то этого не сделал.
Макар был старше всех в роте, за исключением старшины. Он был старше командира роты, его заместителя, замполита, командиров взводов. Мы восемнадцатилетние сопляки на его фоне выглядели весьма жалко.
Конечно же он был был обычным солдатом и выполнял все, что от него требовали офицеры. Только выполнял он это с таким видом, словно играет с детьми в доктора, или учителя. Маленькие дети его лечат, а он больной и должен слушаться. На его лице всегда присутствовала снисходительная полуулыбка.
Работы Макар не боялся и никогда не кичился тем, что он дед, но, на дедсовете его слово всегда было решающим.
Наблюдая, как молодой неуклюже и недостаточно активно работает тряпкой, ему было не в лом взять тряпку и в полупсихе показать с какой скоростью надо затирать мыло. После этого он отдавал тряпку молодому и просил повторить.
На маршброске Макар всегда замыкал колонну роты. Он мог снять с подыхающих доходяг снаряжение, оружие, повесить на себя, после чего двумя руками взять обоих за брючные ремни и тащить на буксире (время роты засекается по последнему бойцу).
Вечером после отбоя Макар неизвестно откуда доставал радиоприемник Океан, валился на койку и слушал музыку. Где он его прятал? Никому не известно. Офицеры неоднократно шмонали роту, но приемник Макара так и не могли найти.
Никто, даже деды не хотели разозлить Макара. Ярость его была неописуема. Если Макар хлопнет пятерней по грудине, то сунуться будешь по всей взлетке от тумбочки дневального до бытовки. Но делал он это исключительно редко и только на пике гнева.
На проверках Макара старались сунуть туда, где намечался прорыв -- на стрельбу, на постройку блиндажа на время, на медицинскую подготовку, на рукопашный бой. Он умел все. Там где Макар, там победа и залог того, что рота проверку сдаст.
Когда Макар уходил на дембель, многие плакали. Вот он ушел, и в роте чего то не стало. Как то стало пусто. А он вот так вот просто одел парадку, взял свой дипломат, обнял нас и пошел к КПП.
З.ы. Через год нам сказали, что на КПП нас ожидает посетитель. Приехал Макар. Мы уже сами были дедами. Радости было немерено. Макар привез колбасы, сгущенки, конфет и печенья.
Макар был старше всех в роте, за исключением старшины. Он был старше командира роты, его заместителя, замполита, командиров взводов. Мы восемнадцатилетние сопляки на его фоне выглядели весьма жалко.
Конечно же он был был обычным солдатом и выполнял все, что от него требовали офицеры. Только выполнял он это с таким видом, словно играет с детьми в доктора, или учителя. Маленькие дети его лечат, а он больной и должен слушаться. На его лице всегда присутствовала снисходительная полуулыбка.
Работы Макар не боялся и никогда не кичился тем, что он дед, но, на дедсовете его слово всегда было решающим.
Наблюдая, как молодой неуклюже и недостаточно активно работает тряпкой, ему было не в лом взять тряпку и в полупсихе показать с какой скоростью надо затирать мыло. После этого он отдавал тряпку молодому и просил повторить.
На маршброске Макар всегда замыкал колонну роты. Он мог снять с подыхающих доходяг снаряжение, оружие, повесить на себя, после чего двумя руками взять обоих за брючные ремни и тащить на буксире (время роты засекается по последнему бойцу).
Вечером после отбоя Макар неизвестно откуда доставал радиоприемник Океан, валился на койку и слушал музыку. Где он его прятал? Никому не известно. Офицеры неоднократно шмонали роту, но приемник Макара так и не могли найти.
Никто, даже деды не хотели разозлить Макара. Ярость его была неописуема. Если Макар хлопнет пятерней по грудине, то сунуться будешь по всей взлетке от тумбочки дневального до бытовки. Но делал он это исключительно редко и только на пике гнева.
На проверках Макара старались сунуть туда, где намечался прорыв -- на стрельбу, на постройку блиндажа на время, на медицинскую подготовку, на рукопашный бой. Он умел все. Там где Макар, там победа и залог того, что рота проверку сдаст.
Когда Макар уходил на дембель, многие плакали. Вот он ушел, и в роте чего то не стало. Как то стало пусто. А он вот так вот просто одел парадку, взял свой дипломат, обнял нас и пошел к КПП.
З.ы. Через год нам сказали, что на КПП нас ожидает посетитель. Приехал Макар. Мы уже сами были дедами. Радости было немерено. Макар привез колбасы, сгущенки, конфет и печенья.
Записаний