Надпись в честь Тоньюкука
1
Я, мудрый Тоньюкук 1, воспитан с детства был
в обычаях земель, где жил народ табгач 2,
а он тогда себе всех тюрков подчинял.
Но тюрки, отделяясь, смогли закон, и власть,
и хана обрести – а, волею судьбы,
табгачам подчинять, вновь потеряли все.
Сказало Небо им: «Я хана вам дало –
вы, хана потеряв, себя не сберегли.» –
и погубило всех, кто рабство предпочел.
Так тюрки-сиры 3 все исчезли: в их стране
ни мужа не сыскать, ни племени его.
2
Оставшиеся жить средь камня и травы
сплотились к роду род – и стало их семьсот.
Там конный был отряд – две части войска их
Там пеший был отряд – их войска третья часть.
Был шадом 4 старший их, кто за собой повел
все воинство – семьсот отважнейший мужей.
«Идите с нами!» – так всем тюркам он сказал.
И я пришел к нему – я, мудрый Тоньюкук,
но думал: «Может быть, народу будет прок,
коль этакий храбрец возглавит каганат?»
3
О нем я думал так: «Он знает, что в стадах
есть жирные быки и тощие быки,
но тощего быка от жирного быка не может отличить храбрец наверняка...»
Так думал я о нем, так размышлял о нас,
а после, как дало мне мудрость Небо, я все сделал,
чтобы шад каганом тюрков стал.
4.
«Пусть станет Тоньюкук – бойла бага таркан 5
он будет, буду с ним я – Ильтериш-каган 6..»
Направо он ходил табгачей воевать,
вперед – киданей 7 бить, налево – усмирять
огузов 8, с ним делил я мудрость, славу, честь.
То помнит Чу-ай-куз 9 и знает Кара-кум 10:
там жили мы тогда – то заяц, то олень
служили пищей нам, народ был все же сыт.
Кругом – полно врагов: теснясь, как воронье –
над падалью, они тогда слетались к нам. [196]
5.
Так жили мы, когда наш соглядатай к нам
с огузской стороны пришел и так сказал.
«Народ токуз-огуз 11 кагана заимел.
Куны-сенгуна 12 тот к табгачам отрядил,
а Тонгра Сем 13 пошел к киданям – повелел
им так сказать каган: «В степях, в горах бродя,
ничтожные досель казались тюрки нам.
Но стал у них каган – и мужествен, и храбр,
советник у него – и доблестен, и мудр.
Пока у тюрков есть два этих мужа, жди,
что захотят они табгачей потеснить,
что захотят они киданей истребить,
что захотят они потом огузов покорить...
Табгачей я зову – пусть справа нападут,
киданей я зову – путь спереди зайдут,
я слева навалюсь, – мы тюрков упредим:
все враз ударив, мы, конечно, победим.
Пусть тюрские сильны властители теперь,
но уничтожить их мы первыми должны!»
6
Как только рассказал лазутчик все, что знал,
как только вник я в то, что он нам передал,
мне ночью не спалось и не сиделось днем.
Кагану своему тогда сказал я так:
«В отдельности все те, что нам войной грозят,
слабы, но если вдруг сплотятся против нас,
то вывернут из нас наружу все нутро.
Все мятое собрать, наверное, легко,
все тонкое порвать, наверное, легко.
Но мягкое, когда успеет отвердеть,
а тонкое, когда успеет потолстеть,
то разорвет их враз лишь подлинный герой.
Так двинемся вперед – киданей усмирять,
направо – воевать табгачей, а потом
пойдем на остальных врагов – но для войны
не маловато ли у нас, каган мой, войск!»
7
Кагану так сказал я, мудрый Тоньюкук.
Он выслушал меня и повелел: «Веди
войска мои туда, куда замыслил ты!»
Я переплыл Кек Онг 14 и в Отюкен 15 вступил.
Огузы по Тогле 16 пришли со всем скотом.
Три тысячи у них, две тысячи у нас
насчитывалось войск, но мы вступили в бой.
Нам Небо помогало – мы одержали верх:
огузы вдоль реки рассеялись, и смерть [197]
косила их, пока не запросились в плен...
Я, Тоньюкук, тогда ввел тюрков в Отюкен!
Я, мудрый Тоньюкук, устроил дело так,
что после битвы к нам стекаться принялись –
в безлюдный до того, лесистый Отюкен –
кочевья всех родов, народы всех земель.
Два войска собралось со временем у нас –
две тысячи бойцов, отважнейших мужей.
До местности Шантунг 17 доселе никогда
не доходили мы, на море-океан
не выходили мы, не кочевали мы –
там тюркский никогда невосседал каган.
Я рассказал о том кагану моему.
Я войско сквозь Шантунг провел на океан.
Разрушив города, их было двадцать три,
остались тюрки там – живут в земле Усын 18.
9
Мы знали трех врагов: один – кто возглавлял,
народ табгач, другой – степной народ «он ок» 19,
а третий был – каган кыргызов 20, главный враг.
Все три врага тогда сказали, рассудив:
«Пойдем–ка мы войной в Алтунскую 21 тайгу!
Соединив войска, их двинем на восток.
Пока они слабы, их нужно окружить –
сраженье тюркам дать, кагана их убить!»
Сказали: «Если мы на тюрков не пойдем –
у них каган герой, его советник мудр, –
как бы не вышло так, что тюрки нас самих
сумеют разобщить, а, разобщив, разбить ...»
Сказали: «Нужно нам совместно выступать –
кагана их убить, а тюрков истребить»!
Каган тюргешей 22 так об этом говорил:
«Народ тюргеш я весь на тюрков подниму –
начнем войну, пока меж тюрками раздор,
пока огузы их в рассеянье, слабы…»
Как только услыхал я эти все слова,
как только понял их губительную суть,
мне ночью не спалось и не сиделось днем. [198]
Тогда подумал я: «Пойдем скорей в поход –
начнем войну тотчас!» – кагану я сказал.
От нас вела одна дорога на Кёгмен 23,
она была в снегах, и, разузнав о том,
я воинству сказал: «Иным путем пойдем»!
Был найден проводник из азов 24, он сказал:
«Я сам отсюда, я округу исходил и земли азов я все знаю, как себя (Текст памятника испорчен, перевод двух строк весьма приблизителен. (Прим. переводчика)).
Дорога на Кёгмен есть по реке Аны 25:
один лишь переход, одна стоянка днем,
ночевка – и уж вот завидится Кёгмен...»
Я долго размышлял идти ль рекой Аны,
затем я попросил кагана моего,
чтоб разрешение дал мне выступить в поход.
Он мой одобрил план – и я, отдав приказ,
все воинство свое направил на Кёгмен.
За речкой Ак-Термель 26 я на стоянку встал.
Затем через снега пробились мы, затем
пошли пешком, коней вели мы в поводу.
Держась за дерева, взошли на перевал.
Передние мужи с горы спустились вниз –
вослед за ними мы в долину потекли
и десять дней еще, завалы обходя,
на ощупь шли, ища, куда ступить коню.
Ошибся проводник, за что зарезан был.
Чуть что в войсках, тогда приказывал каган:
«Скачи и посмотри!» – и я спешил туда,
где трудно, где нужны и знание, и власть.
«Пойдем рекой Аны!» – решил я, и пошли
мы по Аны, затем, войска оставив
и привязав коней к деревьям, стали мы
считать, кто жив, кто мертв, кто может в бой идти.
Мы проскакали ночь и проскакали день –
и на врагов своих напали в ночь, врасполох.
Мы копьями сквозь них себе пробили путь.
Но хан с войсками вновь для битвы собрались.
Сразились мы с врагом и одержали верх.
И хан их был убит, и весь народ кыргыз
был подчинен мечом кагану моему, –
вот лишь когда коней поворотили мы. [199]
Затем, пройдя в обход Кёгменскую тайгу,
Все воинство свое я возвратил в орду.
11.
С тюргешской стороны лазутчик прибыл к нам
и сообщил: «Каган тюргешей говорит,
что тюрков-сиров он намерен воевать.
Он говорит, когда на тюрков не пойти,
то – их каган герой, его советник мудр –
как бы не стало так, что тюрки нам самих,
народ тюргеш, начнут теснить и подчинять...»
Лазутчик продолжал: «Каган тюргешей взял
отборные войска и выступил в поход,
народ «он ок» – в пути, табгачи – начеку...»
Услышав те слова, каган мой так сказал:
«Я тороплюсь в орду, ведь умерла катун 27 –
там погребальный кто обряд над ней свершит?
Идите с войском вы в Алтунскую тайгу,
сидите в дебрях там, пусть будут во главе
стоять Инель-каган 28 и с ним – тардушский 29 шад.»
А мне велел каган: «Ты, мудрый Тоньюкук,
наиглавнейшим будь: веди мои войска.
Виновных ты карай, достойных отличай
и поступай во всем, как посчитаешь сам.
Придут войска – прими, а не придут – сиди
и вести собирай от всех и обо всем,
чтоб знаньем о врагах мы сделались сильней...»
И долго простоял в Алтунской черни я.
12
Лазутчики пришли, и каждый так донес:
«Народ «он ок» идет – их войско сам каган
ведет сюда, на вас, и говорят они,
что соберутся все в большой степи Ярыш? 30...»
Как только услыхал тогда я эту весть,
то отрядил гонца к кагану своему.
«Что делать ?» – я спросил кагана своего,
и он прислал ко мне обратного гонца.
«Стой прочно, где стоишь! – приказывал каган. –
Перемещай войска, охрану укрепи,
не допускай, чтоб враг застал тебя врасплох», –
так мне передавал с гонцом Бёгю-каган 31.
А втайне сам письмо апа-таркану 32 слал,
где сообщал: «Хоть мудр и знающ Тоньюкук, [200]
но ведь коварен он в намереньях своих,
так что приказ его исполнить не спеши..» (Строка в памятнике испорчена – перевод приблизителен. (Прим. переводчика).)
Узнав об этом, я тотчас пошел в поход.
Алтунскую тайгу прошли мы без дорог,
реку Иртыш прошли без переправы, вброд –
шли ночью на рысях, к утру пришли к Болчу 33.
Был пленный взят и так сказал: «В степи Ярыш
сто тысяч собралось – готовы, боя ждут.
Услышав те слова, все вместе, как один,
сказали беки мне: «Вернемся-ка назад:
стыд чистого хорош, но стыдно битым быть...»
Но думал я не так и говорил не так.
Я, мудрый Тоньюкук, ответил бекам так:
«Пришли, преодолев Алтунскую тайгу,
пришли, преодолев стремительный Иртыш, –
все, что пришли сюда, – герои!» – я сказал.
«Не ждет нас враг, а мы – уж вот они: пришли.
Священная земля-вода 34, и Небеса,
и светлая Умай 35, – все покарают нас:
они раздавят нас за трусость пред врагом.
И стоит ли бежать, коль враг сильнее нас ?
И стоит ли робеть, коль мы слабей врага?
Мы победим! Вперед!» – так тюркам я сказал...
Напали мы – и впрямь рассеяли врагов.
Но через день они, собравшись, подошли:
пылая, как огонь, грозя спалить, пришли.
Мы встретили врага, и мы сразились с ним.
Нас было сколько есть, их – вдвое больше нас.
Но, видно, Небеса благоволили – нам.
Мы смело в бой пошли, столкнулись, налегли.
Еще тардушский шад вмешался в битву сам.
Враги бежали прочь, каган их был пленен,
их шад и их ябгу 36 убиты были там.
В ту ночь к народам всем послов я разослал.
13
На мой призыв прийти пришел народ «он ок» –
все беки, весь народ повиновались нам.
Когда же нам пришлось устраивать их жизнь,
то кое-кто из них откочевал от нас.
Я сам тогда повел народ «он ок» в поход,
чтоб их врагам воздать за козни и разор.
Врагов рассеяв, мы преследовали их. [201]
Переплывя Йенчу 37, мы подошли к горе,
к священной Бенглигек 38, где пребывал
тогда сын Тинэси 39, и там, взломавши строй врагов,
их до Темир Капыг 40 преследовали мы.
оворотив войска, Инель-кагану я
таджиков передал, тохаров 41 подчинил,
а после во главе с достойным Ерюки 42
согдийцы 43 подошли, чтоб нашу власть признать.
Так тюркский мой народ достиг Темир Капыг,
к священной Бенглигек пришел, где пребывал
сын Тинэси, – туда народ мой не ходил,
там не было его властителей досель.
А так как тюрков вел я – мудрый Тоньюкук,
то был вознагражден: нам злата, серебра,
верблюдов, и рабов, и девушек, – всего
без меры и числа доставили тогда.
14
Был доблестен и мудр мой Илътериш-каган:
семнадцать раз ходил табгачей воевать,
семь раз ходил каган киданей усмирять,
пять раз он выходил огузов подчинять.
В то время у него советником был – я,
водил его войска в сраженья – тоже я.
Служил я Ильтериш-кагану моему,
служил я Капаган-кагану моему,
Бёгю-кагану мне хватало сил служить,
Бильге-кагану 44 мне достало сил служить... (Текст всей строфемы испорчен, перевод весьма приблизителен. (Прим. переводчика).)
Я ночью не имел ни отдыха, ни сна,
я днем не знал утех, покоя не искал –
я красную свою кровь щедро поливал,
служа, свой черный пот я щедро проливал.
Трудов и сил не счесть, что отдал службе я:
границы охранял, дозор Аркуй 45 крепил
и покорял врагов – никто другой, как я.
С каганам вместе я водил его войска,
да будут Небеса и их забота – с ним!
Я к тюркам никогда не приводил врагов
в доспехах боевых и с копьями в руках.
Не заставлял бежать клейменых скакунов.
Когда бы Илътериш-каган не умножал земель,
когда бы я не помогал ему, [202]
тогда бы не возник наги тюркский каганат,
в нем тюркский наш народ пародом бы не стал.
А так как Ильтериш-каган приобретал,
а так как вслед за ним я земли умножал,
то государством стал наш тюркский каганат,
в нем тюркский наш народ тогда народом стал.
Стал старым я и сам, хоть и великим стал.
Но если бы где-нибудь какой-нибудь каган
в советниках имел бездельника, то как
несчастен был бы он, а с ним – его народ!
Я, мудрый Тоньюкук, все это написал –
для тюрков, что теперь Бильге-кагана чтут.
Когда бы Йльтериш-каган не умножал
земель и если б сам средь тюрков не возник,
когда бы я ему в трудах не помогал
и если бы я сам средь тюрков не возник,
то в землях, чем владел наш Капаган-каган,
народ, что есть теперь, вовек бы не возник:
не народиться бы тому, кто здесь живет,
не появиться бы тому, кто правит здесь
Так Ильтериш-каган и мудрый Тоньюкук
приобрели для вас, о тюрки, это все,
чем славен, чем силен был Капаган-каган,
чем, тюрки-сиры, вы и славны, и сильны. (Строка оборвана, перевод приблизителен. (Прим. переводчика).)
Теперь Бильге-каган силен и знаменит –
крепит закон и власть, что дали Небеса,
народ и тюркский мир от всех врагов хранит.
