Эта рота, эта рота,
Кто привёл её сюда, кто положил её под снег?
Нет, не встанет эта рота,
Не проснётся эта рота по весне.
Снег растает, лёд растает,
Ручейки сквозь эту роту
По болотам потекут,
Но не встанет эта рота,
Командиры эту роту больше в бой не поведут. . .
И лежат они все двести
Глазницами в рассвет,
А им всем вместе
Четыре тысячи лет.
Эта рота пробиралась по болотам,
А когда ей приказали,
То она пошла назад.
Эту роту расстрелял из пулемёта
Свой же в сорок третьем заградительный отряд.
И пока они сражались,
Землю грызли, лёд глотали, кровью харкались в снегу,
Пожурили молодого генерала
И сказали, что теперь он перед Родиной в долгу.
И лежат они все двести
Глазницами в рассвет,
А им всем вместе
Четыре тысячи лет.
Генералы все долги свои отдали,
Они ходят городами и на пенсии давно.
Генералы пишут мемуары
И не помнят эту роту,
И не помнят никого. . .
А они лежат повзводно
С лейтенантами в строю
И капитаном во главе.
И лежат они подснежно, подлёдно,
И подснежники цветут у старшины на голове. . .
И лежат они все двести
Глазницами в рассвет,
А им тогда было
Всего по двадцать лет.
