СМИ в интернете хотят закрыть

Вчера Комиссия по информполитике Совета Федерации обсуждала, каким должен быть новый Закон о СМИ, которого заинтересованная общественность ждет вот уже два года.

Выяснилось, что власть до сих пор не нашла ответов на многие вопросы. Как регулировать вопросы собственности на СМИ? Какие ограничения нужно ввести для журналистов, чтобы при этом не обвиняли в цензуре? И что же, наконец, делать с Интернетом?

Ясно пока лишь одно: действующий сейчас Закон о СМИ признан устаревшим, написанным в другую историческую эпоху (представьте: тогда даже Интернета не было!) и “романтическим”. Представитель президента в Совете Федерации Александр Котенков сообщил сенаторам, что он — один из тех, кто тот закон писал. “Мы тогда не имели понятия о том, что такое права человека и свобода слова, поэтому многое из написанного можно сейчас читать с улыбкой”, — признался он, породив тем самым надежду: уж сейчас-то все про права человека и свободу слова наши должностные лица знают как следует...
Но обсуждение концепции нового закона, в котором романтизму места быть не должно, натолкнулось на неожиданную проблему: текст того, что обсуждалось, не раздали не только журналистам, но и сенаторам, и представителям Администрации Президента. Замминистра по культуре и массовым коммуникациям Леонид Надиров, “главный по СМИ”, объяснил, что документ готов примерно на 80%, и вот он перед ним — “весь исписан, изрезан, истерзан”. Но только перед ним. Поэтому говорили “ва-аще”, а не “по существу”.
Нерешенная проблема — Интернет. Присутствующие стали свидетелями конфликта между представителями Минкульта и Министерства информтехнологий и связи. Замминистра связи Дмитрий Милованцев сказал, что предложения Минкультуры признать Интернет в целом, а не только интернет-газеты, средством массовой информации — это “китайский вариант”: строгое ограничение пользователей Интернета. Его можно реализовать, только перекрыв выход на внешние каналы. “Ни в одной цивилизованной стране мира Интернет СМИ не является”, — сказал чиновник... Тут сенаторы оживились: про наполеоновские планы г-да Надиров и Голик им ничего не сказали. “Постойте, где вы это прочитали?” — спросил у замминистра связи сенатор Бурбулис. “Я рядом с представителями Минкультуры сижу, подсмотрел у них в бумагах...” Г-н Надиров сразу сказал, что с Интернетом вопрос пока открыт...
И, наконец, вопрос об ответственности журналистов (а возможно, и собственников СМИ) за написанное-сказанное-напечатанное. Минкульт предлагает запретить скрытую видео- и фотосъемку: “В противном случае мы сразу обелим всех папарацци и нарушим права человека”.
Осторожные намеки сенатора Николая Рыжкова на то, что цензура — вещь не такая уж плохая, потому что “самоцензуры у журналистов не хватает”, и требование сенатора Людмилы Нарусовой ужесточить статьи об ответственности за злоупотребление свободой слова прокомментировал Александр Котенков, причем оговорил, что это не только его позиция, а позиция Администрации Президента: “Мы должны предусмотреть в законе не цензуру ведомства, а цензуру нормативную. Четко прописать, что можно, а что нельзя журналисту и СМИ. Тогда все проблемы будут решаться в суде... Мы — за независимость СМИ, но не в ущерб интересам государства...” Про интересы граждан Котенков не сказал.
До конца года закон мы в готовом виде едва ли увидим. На декабрь, как сообщил глава комиссии Совета Федерации Дмитрий Мезенцев, запланировано еще одно обсуждение проекта — уже с участием представителей медиасообщества.