Жертвы Дубровки обвиняют власти в безразличии

Ровно два года назад внимание всего мира было приковано к театральному центру на Дубровке в Москве. На протяжении трех суток здесь разыгрывалась трагедия: около 40 боевиков удерживали в заложниках почти 1000 человек, пришедших на мюзикл "Норд-Ост". По официальным данным, в результате операции по их освобождению погибли 130 человек, пострадавших было более 700.

26 октября 2002-го в Москве был такой же серый промозглый день, обычный для конца октября. Тогда к театральному центру на Дубровке было не подойти: плотное кольцо оцепления, кареты "скорой", увозящие полуживых людей, и их родные, измученные страхом, бессонницей и полным неведением.

Спустя два года после штурма театрального центра бывшие заложники и родственники погибших снова пришли на Дубровку. Они узнавали друг друга, зажигали свечи, клали цветы, стояли подолгу вместе и говорили о том, что теперь на всю жизнь обречены на эти встречи именно здесь и именно в эти дни.

А еще говорили о том, что чиновники специально провели здесь короткий митинг в десять утра - за час до того, как к театральному центру стали подходить родственники погибших. Скорее всего, у этих людей было много вопросов к представителям властей. Власти эти обвинения пока не комментировали.

Первая жертва

Антонина Ивановна на Дубровке потеряла дочь Ольгу Романову. Ольга стала первой жертвой трагедии, - боевики расстреляли ее в первый же день, 24 октября, когда она пыталась пройти в здание театра и с ними поговорить.

"Она вернулась с работы, а потом в три часа ночи решила пойти в театр. Я ее не пускала, но она мне сказала: "Мама, я пойду, они ведь тоже люди, я с ними поговорю, пускай отпустят хотя бы детей. И она ушла, прошла вот по этой дорожке, - Антонина Ивановна показывает рукой. - А потом утром сообщили, что боевики расстреляли первую жертву, которая прошла в театр рано утром. Я, конечно, сразу поняла, что это убили мою дочь".

Альбина Георгиевна тоже потеряла на Дубровке дочь - Елена погибла на третий день трагедии - при штурме театрального центра. Потом еще три дня родители не знали, жива она или нет, пока не обнаружили ее тело в одном из московских моргов.

"Мы тогда пережили шесть жутких дней, - говорит Альбина Георгиевна. - Сначала три дня захвата, когда мы все вместе сидели, думали, надеялись, что людей спасут. Потом еще три дня везде ее искали, пока не нашли".

"А потом нам дали заключение, в котором было написано, что у нее обнаружили опухоль мозга и опухоль легких, а влияние газа не обнаружили! Ну, как так можно, она ведь была молодой, здоровой, никогда у нее ничего не болело!" - недоумевает Альбина Георгиевна.

"Один на один с горем"

В том, что люди умирали именно от воздействия газа и отсутствия помощи, а не от старых обострившихся болезней, как настаивали официальные версии, убеждена и Лариса Игнатьевна, которая на Дубровке потеряла сына.

"Конечно, я понимаю, что при такой трагедии жертв было не избежать. Но как же можно было не подумать о том, как спасти людей?! - спрашивает Лариса Игнатьевна. - Говорили, что газ пустили в пять утра. А в деле нашего сына было написано, что его из театра вынесли только в восемь! То есть люди там были совершенно брошены. А в документах у нас прочерк, причина смерти никак не указана. В документах, которые нам выдали в прокуратуре, просто написано: "Жертва террора".

Сегодня все эти люди говорят о том, что два года назад остались со своим горем один на один, и ни тогда, ни теперь от государства нет ни помощи, ни моральной поддержки.

Однако федеральные чиновники и власти Москвы говорят, что с самого начала пытались всеми силами помочь жертвам трагедии. Многие из них жалуются на то, что проведенные в зале театрального центра 60 часов и то, что за ними последовало, серьезно подорвало их здоровье.

Год назад, в первую годовщину захвата, пришедшие на Дубровку люди говорили о том, "Норд-Ост", искалечив их судьбы, едва ли существенно изменил страну и заставил власти серьезно подумать о безопасности. Спустя два года после Норд-Оста и почти два месяца после Беслана, среди тех, кто пришел на Дубровку, в этом уже мало кто сомневался.