"Бывало всякое, но спасла меня музыка", -"Пианист" с Майдана рассказал об Иловайском котле и своем пребывании в плену у террористов

Фотографии парня, играющего на фортепиано перед отрядом "Беркута" во время Майдана, в свое время облетели мировые СМИ.

Это был 24-летний Игорь из поселка Куты Ивано-Франковской области. В революционные дни он исполнял на раскрашенном в сине-желтые цвета фортепиано сонаты Шопена и Бетховена. "Лунная соната" Бетховена в его исполнении произвела впечатление даже на сепаратистов, в плен к которым он попал.

По словам Игоря, "Пианист" - это его позывной: "Я играл, чтобы поднять ребятам настроение. Я с детства люблю музыку, особенно классическую. Хотя всеобщее внимание мне не очень нравится. Но когда увидел на Майдане выкрашенное в сине-желтый цвет пианино, не сдержался - сел за него и начал играть Шопена. Это было мое первое публичное выступление".

После событий на Майдане, Игорь, который не служил в армии, записался в батальон "Донбасс". По его словам, четырех недель обучения на полигоне ему хватило: "За это время я стал гранатометчиком, - признается Игорь. - Главное - желание. Если оно есть, научиться можно всему. В зоне АТО первым моим населенным пунктом стал Артемовск. Затем - штурм Попасной. Нам удалось прорваться только с третьей попытки. Были "трехсотые", "двухсотые"… Одного парня из моего взвода не нашли до сих пор. Несколько раз я и сам мог погибнуть. Например, в Иловайске. Помню, проснулись, сели завтракать, как вдруг начался обстрел из вражеской артиллерии. Мина упала совсем рядом, но мы с ребятами успели отскочить. После обеда поехали в дозор, и в сорока метрах от меня разорвался снаряд. Следующий лег еще ближе, метрах в пяти. А вечером чуть не поймал пулю - пролетела в нескольких сантиметрах, я даже слышал ее свист. И опять высшие силы меня уберегли.

Когда мы оказались в Иловайском котле, все вели себя по-разному. Кто-то думал, что это конец, другие бойцы, наоборот, были уверены, что прорвемся. Для меня в те дни важно было хоть иногда звонить папе и говорить короткую фразу: "Я жив, все в порядке". Понимал, что они с мамой ночами не спят, волнуются. Звонил им до последнего. Но когда 29 июля попал в плен, связь оборвалась. "Меня и других пленных боевики повезли в Иловайск: "Будете отстраивать город, который сами разрушили!"

Обо всем, что ему пришлось пережить в плену, "Пианист" пока рассказать не может. Даже на вопрос о том, били ли его, не отвечает. Говорит: это ради безопасности побратимов, двое из которых до сих пор в плену.

"Одного нашего парня с позывным "Семерка" посадили в тюрьму, - вспоминает Игорь. - В так называемой "ДНР" ему вынесли приговор: 20 лет лишения свободы. За то, что он толкнул какого-то сепаратиста и тот, дескать, по его вине сломал ногу. Теперь не знаю, когда его освободят, и освободят ли вообще. А второй побратим до сих пор сидит в подвале вместе с другими пленными. Он родом из Донецка. К боевикам не раз приходили его родители, просили освободить. Но безрезультатно. В плену, конечно, всякое бывало… Относились к нам по-разному. Но одно могу сказать точно: там, в плену, меня спасла… музыка.

Конечно, находясь в сыром подвале, о сонатах Баха и Бетховена думал в последнюю очередь. Там все мысли об одном: когда освободят? С первых дней плена мы слышали от сепаратистов фразу: "Будем вас менять. Собирайтесь". Но всякий раз в последний момент что-то не получалось, и мы оставались в подвале. Так было раз десять, не меньше. То ли действительно срывались переговоры, то ли это была такая моральная пытка… Чтобы понимать, сколько дней прошло, мы рисовали на стенах палочки. Один день - одна палочка. В подвале нас было 113 человек. Спали на металлических полках для архивов, питались противными разбавленными кашами, которые приносили сепаратисты. Эти каши невозможно было есть, но и не есть было нельзя: чтобы продержаться, нужны силы. Я нарисовал на стене 46 палочек. На 47-й день меня и еще нескольких сослуживцев боевики повезли в Иловайск: "Будете отстраивать город, который сами разрушили!"

В Иловайске он снова увидел пианино. Благодаря чему ситуация изменилась.

"Нас отправили ремонтировать обстрелянную из "Градов" музыкальную школу, - рассказывает Игорь. - Я уверен, что эту школу разрушили не украинские войска. Но вариантов у нас не было: будучи военнопленными, должны были делать то, что нам говорили. Помню, мы с ребятами разобрали старую полуразрушенную крышу, начали делать каркас. И через несколько дней на третьем этаже здания я увидел пианино. Грязное, пыльное, но целое. Так захотелось сыграть! Как тогда, на Майдане. "Интересно, хоть что-то еще помню?" - подумал.

Спросил у конвоира: "Можно что-нибудь сыграть?" Посмотрев на меня как на сумасшедшего, сепаратист кивнул головой: дескать, можно. Я сел за пианино. И понял, что ничего не забыл - пальцы все помнили и чувствовали инструмент. Начал играть Шопена. Затем Моцарта, Баха. Побратимы оставили работу, стояли и слушали. Но, что самое поразительное, сепаратисты тоже. Раньше они все время нас подгоняли, а тут как будто вообще забыли, что мы должны работать. В глазах одного конвоира даже заблестели слезы. "А ну сыграй еще", - попросил он. Я играл несколько часов подряд - как когда-то на Майдане. Мне стали аплодировать не только боевики, но и сотрудницы разрушенной школы. До этого они всем своим видом старались показать, что не любят украинских военных. А тут начали говорить: "Молодец! Играй еще, мы давно такого не слышали". Потом сотрудница школы попросила меня посмотреть еще одно фортепиано, дескать, можно ли его настроить. Я с удовольствием это сделал и сыграл несколько сонат. Боевики не возражали.

С тех пор, по словам Игоря, сепаратисты изменили свое отношение не только к нему, но и к его побратимам. Больше не было ни оскорблений, ни издевательств. Более того, ребятам сказали, что они могут не возвращаться в подвал, а продолжать ремонтировать школу.

"Мне сообщили, что я могу реставрировать музыкальные инструменты и играть на них, - продолжает Игорь. - До этого был для них просто "укроп" или "эй, ты", а тут стали называть по имени или "Пианист". Начали гораздо лучше кормить. Потом привели российских и французских журналистов - чтобы я сыграл и для них. Как тогда правильно заметил один французский журналист, музыка объединяет. Так и есть. Учительница музыкальной школы, которая считала нас "укропами" и фашистами, принесла мне телефон: "Мальчик, позвони своим родителям. Они, наверное, за тебя переживают".

Первый звонок он сделал маме: "Услышав мой голос в трубке, она не поверила, что это я. "Сынок!" - закричала. И расплакалась… Я тоже плакал. Сказал, что со мной все в порядке, руки-ноги целы. Хотели друг друга о многом спросить, но в тот момент обо всем забыли. Я не стал рассказывать, чем занимаюсь. Думаю, она бы и не поверила, что я не сижу в холодном подвале, а реставрирую музыкальные инструменты в школе".

В этом Игорю помогал его друг, столяр по профессии. Он тоже воевал на востоке и попал в плен. По просьбе Игоря сепаратисты привезли его в школу. Несколько месяцев ребята занимались реставрацией. Снятый иностранными журналистами видеоролик об украинском военном пианисте мгновенно облетел Интернет. И когда Игоря наконец обменяли и он вернулся домой в Ивано-Франковскую область, ему предложили принять участие в проекте "Музыка воинов".