Сыновья любовь бывает жестокой

Говорят, что в любви и постоянной родительской заботе из ребенка не может вырасти циничный и жестокий изверг. К сожалению, реальность подтверждает обратное.

В травматологическом отделении третьей городской больницы Краматорска проходят лечение две старушки. Но объединяют их не только возраст и травмы – обе стали жертвами своих сыновей.


Лидии Павловне через два месяца исполнится 77 лет. Всю свою сознательную жизнь она проработала. Сначала в Германии, куда угнали немцы во время войны, а после и на почте, и на предприятиях общепита и даже на шахте в Дзержинске.

Именно там, в шахтерском городке, и находится ее дом. Но судьба сложилась так, что на время она была вынуждена переехать в Краматорск. Именно вынуждена, потому, что никогда не предполагала, что может стать обузой для собственных детей.

Дочь давно живет в Москве и о маминых страданиях, связанных с нарушениями двигательной активности, знает не так много, как того хотелось бы бедной старушке. Понимая, что жить одной в частном доме, да еще и вести какое-то хозяйство ей уже трудно, Павловна согласилась на переезд к сыну.

Немецкие марки, полученные матерью как остарбайтером, пришлись их семье как нельзя кстати. Тратили они их вместе: мать, в основном, на еду, а сын, в том числе, и на водку.

«Часто он у меня не пьет. Но когда напьется, я от страха трястись начинаю, -- признается она, -- он становится совсем бешеным, ругает и клянет меня, на чем свет стоит. Вдобавок постоянно бьет. Пьет до рвоты, а потом бьет сильно и до тех пор, пока я не потеряю сознание».

К слову сказать, с тех пор, как мать стала нуждаться в постоянном уходе, сын немного времени для нее все же выкраивал: водил в туалет, стирал ей белье, готовил и убирал. Но энтузиазма и горячей сыновьей любви надолго не хватало, и практически обездвиженной женщине часто приходилось самостоятельно справляться со своими проблемами.

В последний раз, напившись, сынок так отделал свою родительницу, что на ее теле трудно было сосчитать все до единой ссадины и кровоподтеки. Бил, в основном, руками. Досталось и голове старушки, и рукам, и ногам, и ребрам.

Врачи обнаружили у нее сотрясение головного мозга, ушибленные раны обеих кистей и лба, множественные ссадины и гематомы лица, конечностей и грудной клетки.

«Как начал бить – помню, -- говорит Лидия Павловна, -- а как бросил – уже нет». Врачи скорой помощи, которую вскоре вызвал он сам, нашли ее лежащей без чувств в туалете. Очнувшись в больнице, женщина предпочла скрыть истинную причину получения травм и сказала, что упала сама. Только позже она открыла врачам страшную правду.

Сын проведал мать лишь однажды. Говорит, что извинился, в очередной раз обвинив в своих грехах водку. На вопрос: «Простили ли сына?» она прячет полные слез глаза и отвечает: «Всегда прощала. Что же мне еще было делать?».

Возвращаться из больницы в квартиру сына на ул. ВЛКСМ Лидия Павловна боится. Очень надеется, что о ее беде узнают две сестры, которые остались в Дзержинске. «Кроме них мне помочь некому», -- прошептала она, вытирая слезы концами старенького выцветшего платка. Похоже, что не только для сына, но и для дочери эта старушка особой ценности не представляет.


Вторая история идентична первой. Разница, как говорится, в деталях. Такой деталью, причем, весьма немаловажной, стало то, что человек, избивший соседку Лидии Павловны по больничной койке – Анну Ивановну, на самом деле приходится ей не родным сыном, а приемным.

Анна Ивановна – коренная краматорчанка. В молодости ей пришлось пережить внематочную беременность, и как потом они с мужем ни старались завести детей, ничего у них так и не получилось.

В 1946 году, когда город лежал в руинах, не хватало продовольствия, и многим семьям было невероятно трудно поднимать детей, Анна с мужем решили взять себе приемыша. Выбирали не в детдомах и интернатах (как раз в то время они были буквально переполнены сиротами).

Семимесячного малютку взяли у родственников. Те уже имели на руках двоих малолетних детей, тоже мальчиков, и потому над предложением поделиться третьим ребенком раздумывали не долго.

Всего хватало в послевоенной жизни: и доброго, и худого. Но обещание вырастить и выкормить этого ребенка не позволяло Анне и ее супругу расслабляться. Они работали в всю жизнь, и сделали, на их взгляд, все, чтобы дитя ни в чем не нуждалось. Историю его появления в их доме родители никогда не скрывали, знал он и своих кровных родственников.

Дожив до 92-х лет, Анне Ивановне удалось прекрасно сохранить память. И потому обстоятельства произошедшего с ней накануне несчастья она смогла восстановить без особого труда.

«Мы живем на улице Центральной, -- рассказывает она, -- сыну сейчас 58 лет, работает то тут, то там, но деньги иногда приносит. Не бил меня ни разу. Кричал, ругал за что-то – это часто бывало. А тут пришел домой, выпивши, а я спала. Он набросился на меня с кулаками и стал кричать: «Когда же ты, сука старая, наконец, выспишься?!».

Скорую помощь бедной старушке вызвали соседи. У нее также обнаружилось сотрясение головного мозга, множественные ушибы и синяки.

Пока бабушка оправляется от побоев, ее истязатель пребывает в СИЗО. Есть надежда, что меру наказания для него будет определять суд. Однако, мать не хочет, чтобы сын страдал. Говорит, что простила его и больше не держит зла.

«Мать есть мать, она никогда не пожелает ребенку плохого. Вот и я хочу, чтобы его не сильно за меня наказывали. Пусть Бог ему будет судья», -- горестно вздыхает она.

Слушая рассказы пострадавших, их соседки по палате не могли удержаться, чтобы не представить себя в роли жертв своих собственных сыновей. «Не дай Бог, -- повторяли они, -- не дай Бог».

"ТВплюс"