"Почему мне не отдают сына?"

Вот уже два месяца 18-летняя Алена Денькович почти каждый день приходит в больницу, чтобы взять на руки своего маленького сына, но всегда получает один и тот же ответ: "Не положено"

Всю свою жизнь двухмесячный Давид провел в разных отделениях детской городской больницы. Серьезного заболевания врачи у малыша не обнаружили, но и выписать его тоже не могут - не знают куда. В Дом ребенка не могут - он не "брошенный", отдать матери - не разрешает служба по делам несовершеннолетних. Этого розовощекого малыша знает почти весь персонал детской больницы. Крепкий улыбчивый Давид уже давно стал любимчиком
медсестер. "Такого точно усыновят, - заявляют они и добавляют: - если мать откажется". Но отказываться от сына Алена не собирается.

"Я никогда не откажусь от сына"

"Давид родился 24 марта, - рассказывала как-то монотонно Алена в редакции, теребя в руках сумку, - через неделю нас перевели из роддома в детскую больницу, в отделение для новорожденных. Я пролежала с сыном три недели, а потом пошла его зарегистрировать. Но когда вернулась в больницу, меня к нему уже не пропустили. Выдали вещи на санпропускнике и сказали, что звонили из отдела по делам несовершеннолетних и ребенка мне не отдадут".

Рассказывала Алена медленно и тихо, иногда беззвучно всхлипывая. "Почему они мне его не отдают? Я что, рожала, чтобы отказываться? Нет, я воспитывать его хочу. Мне уже 18, и я больше не состою у них на учете".

Предложение заведующей Службы по делам несовершеннолетних (СДН) поместить на некоторое время малыша в Дом ребенка, чтобы помочь доучиться и устроиться на работу, Алена и слышать не хочет. "Прокормлю, - заявляет она, - как я могу о школе думать, если в голове заботы только о сыне?"

О том, почему состояла на учете, Алена рассказывала неохотно, все время повторяя "это до сына было". Она живет с 15-летней сестрой и бабушкой в частном доме. К матери, которая уже 6 лет проживет у сожителя в двухкомнатной квартире, часто ходит в гости. Училась в вечерней школе, но не окончила, бросила, когда забеременела.

Где сейчас отец ребенка, Алена не знает. "Он армянин, снимал у бабушки комнату, - и немного поколебавшись, добавила: - изнасиловал. Хотела заявить на него, бабушка не разрешила. Да и какая теперь разница, сама воспитаю".

Почему ей не отдают сына, Алена не понимает. На ее взгляд, все необходимое: прописка, коляска и вещи для малыша, у нее есть. Жить в доме, который зимой отапливается печкой, она не будет, переедет к матери: "Там и комната для нас готова, и дядя Сережа согласен. Почему мне не отдают сына?"

"В этой семье ничего хорошего ребенка не ждет"

С тем же "почему" я обратилась в СДН. "Денькович? - переспросила главный специалист службы по делам несовершеннолетних Татьяна Вернигора и, указывая на толстые папки на столе, сказала: - это наша головная боль. Алена и ее семья у нас на учете с 2001 года. Мы очень хорошо знаем эту семью, и, поверьте, ничего
хорошего там ребенок не увидит".

В папках собраны справки, характеристики, объяснительные: "... В течение двух месяцев моя дочь Алена проживает у пожилой женщины Лиды, фамилии которой я не знаю. Помогает ей по хозяйству, посещает церковные собрания, за это она содержит мою дочь, кормит ее...", "...девочки занимаются попрошайничеством, я это знаю и не запрещаю им этого". (объяснительная матери Алены Татьяны Денькович от 10.02. 2003)

Как объяснила Татьяна Вернигора, мать Алены никогда дочерьми не занималась. Пособия по малообеспеченности не оформляла, потому что "паспорт у нее старого образца и поменять его нет средств" (из объяснительной).

Неоднократно Алена и ее младшая сестра попадали в приют или жили в других неблагополучных семьях. В сентябре 2002 года Алена была осуждена за кражу теленка, получила наказание - 3 года условно, с испытательным сроком на 1 год. Заявила о краже родная бабушка Алены - Зоя Васильевна.

"Мы помогли получить ей паспорт, - рассказывает главный специалист СДН, - устраивали в училище, помогали с жильем, вещами, продуктами. Но она воспринимает это как должное. Она выросла в семье, где сформировано потребительское отношение к жизни. Алена не в состоянии о себе позаботиться, не то что о ребенке.

У нее не возникает мысли ни о Центре занятости, ни о работе, ни о пособии. Она пасет с бабушкой коров, иногда подрабатывает у других людей, помогая по хозяйству. Если мы сейчас отдадим ей ребенка, через неделю-вторую нам придется его же забирать, потому что она пойдет с ним попрошайничать".

В интересах малыша Алену решили не лишать материнских прав, а предложили до сентября поместить сына в Дом ребенка. "За это время мы поможем ей восстановиться в вечерней школе, подключить снова газ в дом, навести порядок. В те условия, которые сейчас в доме, ребенка нельзя приносить. Мы были и в доме, и в квартире, там нет даже постельного белья. Из продуктов - ничего, кроме молока и манки".

На эти условия Алена сначала согласилась и даже подписала заявление, в котором сына называет Владиславом. Но потом родственники уговорили ее оставить ребенка, и она зарегистрировала его как Давида.

"Все упирается в деньги, - объясняет Татьяна Вернигора, - в единоразовое послеродовое пособие, которое составляет около 700 гривен, и ежемесячне пособие в течение трех лет - 42,5 гривни. Алена еще не выписалась из роддома, а бабушка уже взяла справку и побежала в собес получать пособие.

Об этой семье можно рассказывать очень много и долго, и ничего хорошего. Может, мы и предъявляем к ней завышенные требования, но в этой семье мы уже потеряли двоих детей: ни Алена, ни ее младшая сестра не приучены к жизни и не в состоянии позаботиться о себе. Мы не хотим потерять еще одного ребенка".

На сегодняшний день орган опеки и попечительства дал заключение о целесообразности отобрания ребенка через суд.

Справка

Статья 170 Семейного Кодекса Украины: "Отобрание ребенка без лишения родительской прав: основанием служит наличие опасности для жизни, здоровья и морального воспитания ребенка. Родители не лишаются прав, их родительские права только ограничиваются. Отобрание - это временная мера и если отпадут причины, которые мешали воспитанию ребенка, решением суда ребенок может быть возвращен родителям. Пособие по уходу за ребенком в таком случае тоже возвращается.

Бедно, но чисто

Видеть заплаканную мать, которой не дают на руки маленького сына, как-то не по себе. Но и мысль о том, что в доме нет даже пастельного белья, покоя не давала.

Заваленный забор огораживал частный дом на улице Индустриальной. За калиткой - ухоженный огород и небольшой сарай. Навстречу вышли отец Алены и ее младшая сестра. Дом действительно оказался очень старым, потрескавшиеся полы и потолок. На ветхом серванте расставлена косметика, полузаправленная кровать (все же с постельным бельем) и выцветший ковер на стене - вся обстановка в комнате.

Я ожидала худшего. Этот дом представлялся мне откровенной трущобой с земляными полами, бардаком, кучами грязных тряпок на полу и подобием лежанок. Ничего подобно в нем не было. Очень старый дом, с ветхой мебелью, но довольно чисто.

В квартире на улице Врачебной, где живет мать Алены, ситуация была похожей - бедно, заброшенно, но чисто. В спальне - коляска с детскими вещами, сложенными на видном месте ровной стопкой.

На улице, увидев редакционную машину, меня остановила пожилая женщина: "Вы от Денькович, у которых ребенка забрали? Соседка я их".

Валентина Ивановна прожила на одной площадке с этой семьей уже очень давно. "Я не очень хорошо их знаю, в гости не хожу. Но за все время как живем не было никаких ни пьянок, ни драк, ни ссор. Я и Сережу знаю, это в его квартире они живут, ничего плохого сказать не могу. А вот возмущаемся мы все, почему ребенка не отдают. Ведь я тоже ребенка родила сама и воспитала. Уже внучке 14 лет, счастье она мое. Понимаете, мои дети - мое счастье. Да в бедности, ну и что.
Бедность - это не порок, и как она его будет воспитывать, какому какое дело . Из отдела по 20 человек приходили, зачем? Слухи разные ходят, что отдать другой семье хотели и теперь матери ребенка не отдают".

Складывалось такое ощущение, что для откровенно неблагополучной семьи чего-то все-таки не хватает. Такого ужаса, который можно встретить в других многодетных неблагополучных семьях, в которых детей кормят комбикормом и вместо пастелей - ворох соломы в углу, ничего этого нет.

Но о нормальной семье речь тоже не идет. Приюты, судимости, попрошайничество, изнасилование... Два тома справок, заявлений и объяснительных.

О том, что же все-таки движет Аленой в стремлении забрать сына - материнский инстинкт или корыстные желания, - предстоит решить суду. А пока маленький Давид улыбается медсестрам и с каждым днем становится все больше похожим на других детей - "синдром одиноких детей", как говорят врачи.

Заведующая отделением для заболевших новорожденных Татьяна Шванда:

- Алена поступила к нам с ребенком из роддома 31 марта по направлению врача .
Ребенок во время беременностии родов испытал недостаток кислорода, поэтому
для дальнейшего обследования и лечения он находился у нас. Пока она лежала у нас в отделении, претензий как к матери у нас не было. Алена кормила ребенка грудью, ухаживала за ним, поднималась ночью, если надо, пеленала, носила на руках. Потом она регулярно проведывала сына, покупала тот минимум лекарств, о которых мы просили.

Ольга Панасовская, заведующая инфекционным отделением детской больницы, куда перевели Давида после того, как ему исполнился месяц:

- Алена Денькович навещает сына почти каждый день, но мы не можем давать ей сына в руки. Дело в том, что в СДН нам сообщили, что она живет в антисанитарных условиях и может заразить ребенка. У нас лежат еще дети, которые тоже могут заразиться, поэтому мы показываем ребенка, но держать на руках не даем. Это обычная практика: мы сотрудничаем с СДН и обязательно узнаем у них, дают ли они разрешение матери на посещение ребенка. У Денькович этого разрешения нет.