Почему ФИДЕ молчит сейчас?

Должен сказать, что я для себя уже давно перевернул страницу истории с несостоявшимся матчем Пономарев — Каспаров и не вижу смысла жить вчерашним днем. Но поскольку функционеры ФИДЕ постоянно возвращаются к данной теме и целенаправленно навязывают шахматной общественности идею о том, что матч не состоялся якобы из-за моего нежелания играть с Гарри Кимовичем Каспаровым, считаю необходимым все-таки не оставлять без внимания реплики господина Макропулоса и опять напомнить хронологию переговоров с ФИДЕ.

Проект договора на матч с Гарри Каспаровым в Буэнос-Айресе, предложенный мне для подписания в апреле 2003 года, я отдал на заключение юристам, в том числе тем, которые постоянно сотрудничают со спортивными организациями. Эксперты пришли к единодушному выводу, что проект договора юридически порочный. В нем вместо равенства сторон закреплялось превосходство одной из них — ФИДЕ — над другой — Игроками, то есть мной и г-ном Каспаровым. Неправильным было объединение обоих игроков в единого участника договора при невозможности их общения и выработки общей позиции. Отмечали юристы также чрезмерную охрану интересов, особенно финансовых, официальных лиц ФИДЕ при недостаточной выписанности прав и способов защиты интересов Игроков. На стороне ФИДЕ закреплены были только права без каких-либо обязательств перед Игроками, на стороне Игроков — только обязанности и ответственность перед ФИДЕ, а также санкции за нарушение этих обязанностей. ФИДЕ не должна была нести никакой ответственности за нарушение прав Игроков, не предусмотрено было ни малейших санкций за нарушение со стороны ФИДЕ даже ее единственной обязанности организовать матч в Буэнос-Айресе в установленные сроки.

Я направил в ФИДЕ 21 наиболее существенное, по моему мнению, замечание по проекту договора и отметил, что в трех местах этот проект противоречит Пражскому соглашению и правилам матча. Я просил довести мои замечания до сведения Каспарова и сообщить мне, какова его позиция.

Так как среди моих требований об улучшении договора значились и санкции за его невыполнение по вине ФИДЕ, в том числе за срыв матча, г-н Омуку известил меня, что за перенос матча ФИДЕ выплатит мне и Каспарову по 100 тысяч долларов каждому в порядке компенсации за наши потери. ФИДЕ обязалась выплатить эту сумму не позднее 15 августа 2003 года. Отмечу, что эти деньги Аргентина уплатила ФИДЕ в качестве гарантийного безвозвратного аванса. Свое обещание ФИДЕ не выполнила. Судьба аргентинских денег, поступивших, согласно ряду интервью Илюмжинова, на счет ФИДЕ, мне не известна.

К своему огорчению, я увидел, что даже те пункты, с изложением которых в моей редакции ФИДЕ в апреле согласилась, в новый проект договора не были включены. Я снова послал свои замечания, еще более сократив их, так как времени для переписки оставалось мало, и потребовал, чтобы мне прислали договор:

a) на русском языке (мне упорно присылали все документы на английском, что не только затягивало время изучения, но было чревато ошибками переводчика);

b) с подписью Илюмжинова;

c) с изложением мнения Каспарова по договору и моим замечаниям.

Я долго ждал, что сам г-н Каспаров проявит инициативу, чтобы встретиться со мной или сообщит хотя бы о своем отношении к договору и к моим замечаниям. Однако Каспаров молчал, и я стал требовать от ФИДЕ, чтобы она наладила наш с Каспаровым взаимный обмен информацией.

В ответ на мои требования Илюмжинов 11 августа 2003 года прислал мне факс с просьбой первым поставить свою подпись под договором. Сам же он выразил готовность сделать это, как только государственные дела позволят ему выкроить свободную минуту. 12 августа я направил в ФИДЕ по факсу подписанный мною текст договора на русском языке только с пятью оговорками (остальные в целях достижения компромисса я снял). Я был уверен, что моя уступчивость вызовет такое же стремление к консенсусу у Илюмжинова, и он примет 5 моих оговорок, которые нисколько не задевали интересов ФИДЕ. Вместо этого президентский совет ФИДЕ предложил мне новый «deadline» и ультиматум: если я не подпишу договор до 18 августа, без всяких оговорок, меня заменит в матче другой игрок.

Какие критерии существуют для определения того, что поведение игрока противоречит или не противоречит чему-то, а главное — судьи кто? Кому дозволено дать негативную оценку поведения игрока для его замены? Разъяснений этих вопросов проект договора не содержал. История чемпионатов мира знает случай внезапной остановки матча президентом ФИДЕ. Но, если раньше это делалось без отражения в договоре права сорвать матч, то теперь Илюмжинов решил узаконить право ФИДЕ творить произвол.

Со своей стороны я могу признать одну несомненную ошибку: до недавнего времени я считал, что шахматисту достаточно играть в шахматы и спокойно готовиться к соревнованиям, не обращая внимания на средства массовой информации. К сожалению, чиновники ФИДЕ основные усилия прилагают для атаки на массовое сознание рядовых шахматистов, внесение раскола между топ-гроссмейстерами и другими шахматистами. При этом активно используются нечестные методы, так называемый «черный» PR. Сознательное игнорирование интересов ведущих шахматистов мира и пассивность самих топ-гроссмейстеров привели к логичному результату: грядущий турнир в Ливии можно назвать как угодно, но только не чемпионатом мира. Вы можете себе представить чемпионат мира по футболу, в котором бы не участвовали сразу сборные Бразилии, Италии, Франции, Испании, Англии и Германии? А возможен чемпионат мира по хоккею без Канады, США, Чехии, Финляндии, Швеции и России? А вот в шахматах сегодня — все возможно!

К сожалению, чиновники ФИДЕ не воспринимают конструктивные предложения, а предпочитают жить личными обидами. Я, например, по существу так и не получил ни единого вразумительного ответа относительно идеи матча-турнира с участием ведущих шахматистов. Ответ один: где вы все были в Праге? Так если само руководство ФИДЕ признает абсурдную ситуацию, в котором оказался шахматный мир на пути реализации Пражских соглашений, может стоит остановиться и подумать, что делать дальше, а не бороться с собственными амбициями?

Руслан Пономарев