-
Обычно постил такое в "Истории" в "Юморе..", но там им не место.
Пусть тут полежит
Зашли на остановке девушка молодая, мальчик трех лет и женщина под полтинник: мама, сын и бабушка. Не перепутаешь.
Сели недалеко от меня: девушка с ребенком на коленях – у окна, бабуля у прохода. Мальчик в окно смотрит, пальцем по стеклу водит. Женщина приняла независимый вид, молодая мама – отсутствующий и немного уставший.
- Ма, смотри, как у папы машина!
Пауза и недовольное ерзанье бабушки.
Пацан еще так прикольно говорил, совсем по-детски, шепелявил и трещал. Но я не смогу так передать, тем более написать. Наверное, все и так знают, как говорят дети.
- Ма, а это папина машина?
- Нет, это другого дяди машина.
- А почему в ней тетя?
Бабушка фыркает. Мама просто улыбается.
- Значит, это тетина машина.
- А где папина машина?
Бабушка кряхтит что-то вроде "охо-хо". Представьте, что завтра у всех выходной, а вам сказали обязательно быть на работе. Представьте и скажите "охо-хо". Вот так и она.
- В гараже.
Это мамочка отвечает. А бабушка усмехается: эх!
Пауза секунд на тридцать – дети, наверное, на большее не способны.
- Мама, а когда папа придет?
- Папа работает. Ему некогда.
- И ночью тоже работает?
- И ночью тоже.
- Так он что ли совсем не спит?
- Конечно, спит. Все спят.
- Тогда почему он с тобой не спит?
Короткий торжествующий смешок ставшей уже мне неприятной бабушки и неловкая улыбка– в сторону – молодой мамы.
- Папа занят.
- Мама, давай найдем папу. Я по папе соскучился. Мама, а ты по папе соскучилась?
Бабушка обернулась к малышу и принялась поправлять ему курточку.
- Женечка, папа уже не придет. Папа нашел другую тетю.
- Мама!
Это уже гневный и какой-то раненый крик девушки. Бабушка – вся торжество и независимость.
И тут сидящий впереди парень лет двадцати пяти оборачивается к мальчику, не обращая внимания на тетку.
- Братишка, так тебя Женей зовут?
Растерянный и собравший личико в гримасу предстоящего рева пацаненок недоверчиво смотрит на парня, прижимается к своей матери и тихо так:
- Меня Женя зовут.
Парень радостно усмехается и протягивает большую ладонь со сбитыми костяшками пальцев:
- Тогда привет! Меня Дима зовут.
Маленький Женя прижимает кулачки в груди и испуганно смотрит на руки нового знакомого. Бабушка источает подозрительность и брезгливость, мама – что-то вроде недоумения и смущения, но не так картинно и книжно, как это получается у меня сказать – легкий налет, понимаете?
- А я тебя, братишка, все искал. Мы с твоим папой вместе работаем.
Вот, видишь, – он протягивает мальчишке левую ладонь, где на костяшках совсем свежие рубцы, – я поранился, и он вместо меня работает. Он по тебе очень соскучился, только у нас тетка-начальница злая, не отпускает его. Он дал мне твой адрес, просил подарок передать, только я адрес потерял. Уж извини, Женёк, так получилось. Ты на меня не сердишься?
Мальчик с интересом смотрит на нового знакомого, пинает ногами спинку переднего сиденья.
- А где подарок?—застенчиво и тихо спрашивает он.
- Вот, держи, – парень протягивает глянцевый журнал с автомобилями.
Женя хватает и прижимает к груди журнал, а тетка-бабушка презрительно и гневно открывает рот, явно собираясь что-то сказать.
- Заткни пасть, сука, пока я тебе башку не оторвал, – проговаривает парень негромко, но так, что каждая буква впивается в повисшую тишину. Один лишь мальчишка увлечен журналом и ничего не слышит.
Парень встает и, раздвигая помертвевших пассажиров широкими плечами, пробирается к выходу.
- Пока, Женёк! – уже от выхода кричит он пацаненку.
Женек, уже увлеченный журналом, рассеянно ищет Диму глазами и машет ему рукой.
На глазах у молодой мамы слезы. Бабушка смущенно кашляет, но под осуждающими взглядами окружающих не решается что-либо сказать.
Троица вышла раньше меня остановки на три. Малыш крепко держал папин подарок и уже болтал с мамой о всяких глупостях. Бабушка, насколько я мог видеть, молчала.
Надеюсь, молчит до сих пор.
(с) у Тайсона взял...
-
- Заткни пасть, сука, пока я тебе башку не оторвал, – проговаривает парень негромко, но так, что каждая буква впивается в повисшую тишину. Один лишь мальчишка увлечен журналом и ничего не слышит.
не слышит?)
бедный мальчик...
не знаю, настолько ли важно реноме его папы, как реноме бабушки, женщины вообще.
Ведь от отношения к женщине, ее формирующегося в детстве светлого образа зависит, будет ли он способен на вечную любовь, когда вырастет...
-
Детям врать нехорошо. Потом больнее будет. Подобное очковтирательство своим не в меру тактичным родственникам до сих пор простить не могу.
-
такую тёщу фтопку, сто в гору, с её подачи разошлись, капала сука на нервы обеим.
-
Когдато давно зацепил рассказ Анри Барбюса, напечатанный в "Крестьянке"
Рассказ о любви «Нежность»
25 сентября 1893
Мой дорогой, маленький мой Луи!
Итак, всё кончено. Мы больше никогда не увидимся. Помни это так же твердо, как и я. Ты не хотел разлуки, ты бы согласился на всё, лишь бы нам быть вместе. Но мы должны расстаться, чтобы ты мог начать новую жизнь. Нелегко было сопротивляться и тебе, и самой себе, и нам обоим вместе…Но я не жалею, что сделала это, хотя ты так плакал, зарывшись в подушки нашей постели. Два раза ты подымал голову, смотрел на меня жалобным, молящим взглядом…какое у тебя было пылающее и несчастное лицо! Вечером, в темноте, когда я уже не могла видеть твоих слёз, я чувствовала их, они жгли мне руки.
Сейчас мы оба жестоко страдаем. Мне всё это кажется тяжёлым сном. В первые дни просто нельзя будет поверить, и еще несколько месяцев нам будет больно, а затем придет исцеление.
И только тогда я вновь стану тебе писать, ведь мы решили, что я буду писать тебе время от времени. Но мы так же твёрдо решили, что моего адреса ты никогда не узнаешь и мои письма будут единственной связующей нитью, но она не даст нашей разлуке стать окончательным разрывом.
Целую тебя в последний раз, целую нежно, нежно; совсем безгрешным, тихим поцелуем – ведь нас разделяет такое большое расстояние!...
25 сентября 1894
Дорогой мой, маленький мой Луи!
Я снова говорю с тобой, как обещала. Вот уже год, как мы расстались. Знаю, ты не забыл меня, мы всё еще связаны друг с другом, и всякий раз, когда я думаю о тебе, я не могу не ощущать твоей боли.
И всё же минувшие 12 месяцев сделали своё дело: накинули на прошлое траурную дымку. Вот уже и дымка появилась. Иные мелочи стушевались, иные подробности и вовсе исчезли. Правда, они порой всплывают в памяти, если что-нибудь случайно о них напомнит.
Я как-то попыталась и не могла представить себе выражение твоего лица, когда впервые тебя увидела.
Попробуй и ты вспомнить мой взгляд, когда ты увидел меня впервые, и ты поймёшь, что всё на свете стирается.
Недавно я улыбнулась. Кому?.. Чему?.. никому и ничему. В алее весело заиграл солнечный луч, и я невольно улыбнулась.
Я и раньше пыталась улыбнуться. Сначала мне казалось невозможным вновь этому научиться. И всё-таки, я тебе говорю, однажды я против воли улыбнулась. Я хочу, чтобы и ты тоже всё чаще и чаще улыбался, просто так, радуясь хорошей погоде или сознанию, что у тебя впереди какое-то будущее. Да, да, подними голову и улыбнись.
17 декабря 1899
И вот я снова с тобой, дорогой мой Луи!
Я как сон, не правда ли? Появляюсь, когда мне вздумается, но всегда в нужную минуту, если вокруг всё пусто и темно. Я прихожу и ухожу, я совсем близко, но ко мне нельзя прикоснуться.
Я не чувствую себе несчастной. Ко мне вернулась бодрость, потому что каждый день наступает утро и, как всегда, сменяются времена года. Солнце сияет так ласково, хочется ему довериться, и даже обыкновенный дневной свет полон благожелательности.
Представь себе, я недавно танцевала! Я часто смеюсь. Сперва я замечала, что вот мне стало смешно, а теперь уж и не перечесть, сколько раз я смеялась.
Вчера было гулянье. На закате солнца всюду теснились толпы нарядных людей. Пёстро, красиво, похоже на цветник. И среди такого множества довольных людей я почувствовала себя счастливой.
Я пишу тебе, чтобы рассказать обо всём этом, а также и о том, что отныне я обратилась в новую веру, - я исповедую самоотверженную любовь к тебе. Мы с тобою как-то рассуждали о самоотверженности в любви, не очень-то хорошо понимая её…помолимся же вместе о том, чтобы всем сердцем в неё поверить.
6 июля 1904
Годы проходят! Одиннадцать лет! Я уезжала далеко, вернулась и вновь собираюсь уехать.
У тебя, конечно, свой дом, дорогой мой Луи, ведь ты теперь совсем взрослый и, конечно, обзавёлся семьёй, для которой ты так много значишь
А ты сам, какой ты стал? Я представляю себе, что лицо у тебя пополнело, плечи стали шире, а седых волос, должно быть, еще немного и, уж наверное, как прежде, твоё лицо всё озаряется, когда улыбка вот-вот тронет губы.
А я? Не стану описывать тебе, как я переменилась, превратившись в старую женщину. Старую! Женщины стареют раньше мужчин, и, будь я рядом с тобою, я выглядела бы твоей матерью – и по наружности, и по тому выражению глаз, с каким бы я смотрела на тебя.
Видишь, как мы были правы, расставшись вовремя. Теперь уж мы перестрадали, успокоились, и сейчас моё письмо, которое ты, конечно, узнал по почерку на конверте, явилось для тебя почти развлечением.
25 сентября 1893
Мой дорогой Луи!
Вот уже 20 лет, как мы расстались…
И вот уже 20 лет, как меня нет в живых, дорогой мой. Если ты жив и прочтёшь моё письмо, которое пришлют тебе верные и почтительные руки, - те, что в течении многих лет пересылали тебе мои предыдущие письма, ты простишь мне – если ты ещё не забыл меня, - простишь, что я покончила с собой на другой же день после нашей разлуки. Я не могла, я не умела жить без тебя.
Мы вчера расстались с тобой. Посмотри хорошенько на дату - в начале письма. Ты, конечно, не обратил на неё внимания. Ведь это вчера мы в последний раз были с тобой в нашей комнате, и ты, зарывшись головой в подушки, рыдал, как ребёнок, беспомощный перед страшным своим горем. Это вчера, когда в полуоткрытое окно заглянула ночь, твои слёзы, которых я уже не могла видеть, катились по моим рукам. Это вчера ты кричал от боли и жаловался, а я, собрав все свои силы, крепилась и молчала.
А сегодня, сидя за нашим столом, окружённая нашими вещами, в нашем прелестном уголке, я пишу те четыре письма, которые ты должен получить с большими промежутками. Дописываю последнее письмо, а затем наступит конец.
Сегодня вечером я дам самые точные распоряжения о том, чтобы мои письма доставили тебе в те числа, которые на них указаны, а также приму меры к тому, чтобы меня не могли разыскать.
Затем я уйду из жизни. Незачем рассказывать тебе, как: все подробности этого отвратительного действия неуместны. Они могли бы причинить тебе боль, даже по прошествии стольких лет.
Важно то, что мне удалось оторвать тебе от себя самой и сделать это осторожно и ласково, не ранив тебя. Я хочу и дальше заботиться о тебе, а для этого я должна жить и после моей смерти. Разрыва не будет, ты бы его, возможно, и не перенёс, ведь тебе все огорчения причиняют такую острую боль. Я буду возвращаться к тебе – не слишком часто, чтобы понемногу мой образ изгладился из твоей памяти, и не слишком редко, чтобы избавить тебя от ненужных страданий. А когда ты узнаешь от меня самой всю правду, пройдёт столько лет(а ведь время помогает мне), что ты уже почти не сможешь понять, что значила бы для тебя моя смерть.
Луи, родной мой, сегодняшний наш последний разговор кажется мне каким-то зловещим чудом.
Сегодня мы говорим очень тихо, почти не слышно – уж очень мы далеки друг от друга, ведь я существую только в тебе, а ты уже забыл меня. Сегодня значение слова сейчас для той, которая его пишет и шепчет, совсем иное, чем для того, кто будет читать это слово и тихо произнёс «сейчас».
Сейчас, преодолев такое громадное расстояние во времени, преодолев вечность – пусть это покажется нелепым, - сейчас я целую тебя, как прежде. Вот и всё…больше я ничего не прибавлю, потому что боюсь стать печальной, а значит, злой и потому, что не решаюсь признаться тебе в тех сумасшедших мечтах, которые неизбежны, когда любишь и когда любовь огромна, а нежность беспредельна.
Анри Барбюс.
Несмотря на общий пессимизм описываемых событий, лично я преисполняюсь как раз беспредельной нежностью, читая эти строки, и вспоминаю собственное состояние столь же беспредельной и всеохватывающей любви. Слова слишком несовершенны, чтобы в точности передать такое состояние, - лишь испытавший подобное человек прочувствует и поймет его. Единственное, что мной неприемлемо, так это выбранный героиней способ выхода из положения...
-
Однако... :shock:
в хорошем смысле :)
-
такую тёщу фтопку, сто в гору, с её подачи разошлись, капала сука на нервы обеим.
Вас бы фтопку. С чьей бы подачи не разошлись, папа, который игнорирует собственного ребенка - мудак.
-
Вас бы фтопку. С чьей бы подачи не разошлись, папа, который игнорирует собственного ребенка - мудак.
там теща крутит дочкой.в результате папе не дабт видиться с сыном.
-
там теща крутит дочкой.в результате папе не дабт видиться с сыном.
Вобщем, можно что угодно домысливать)) Написано таки "с любовью" к теще)
-
Вобщем, можно что угодно домысливать)) Написано таки "с любовью" к теще)
ненадо ничего домысливать.просто знать ситуацию из нутри.
-
Когда-то я подрабатывала чтением лекций.
То ещё развлечение.
С восьми до пяти на работе, потом галопом через пол-города, до одиннадцати рта не закрываешь, к полуночи добираешься домой и уже ничего не хочешь – ни денег, ни счастья. К концу занятий у меня в глазах темнело от голода и приходилось говорить погромче, дабы заглушить взывающий к разуму желудок. Самое поганое – в одной группе был красномордый (и тупой!) мужик, так он выкладывал на стол ссобойку, пялился на доску пустыми рыбьими глазами и вдумчиво пережёвывал свои бутерброды. Ссобойка была объёмистой, хватало надолго. Убила бы.
Тогда мы с ней и познакомились. В перерыв она как-то незаметно подсунула мне яблоко. Вдвойне подаёт тот, кто подаёт вовремя.
Обыкновенная, одна из многих, разве что держалась отстранённо от всех.
Оказалось, что она живёт через два дома от моего, и после занятий мы с ней иногда шли вдвоём. Я, вообще-то, болтлива и не люблю пауз, но от усталости у меня не ворочался язык, а она молчала. Бывает правильное молчание – не тяготит.
Курс закончился, иногда мы сталкивались в магазине, на остановке, здрасьте-здрасьте, не более.
Прошло ещё лет 8, у меня стряслись какие-то неприятности, причину их не припомнить, но ходила вся в страданиях и с неизбывной печалью на лице.
И снова встретила её, в гастрономе, кажется.
Она посмотрела внимательно и сказала: – Пойдёмте ко мне, тут рядом, помните? Я вас кофе с коньяком напою, у меня отличный кофе, и коньяк неплох.
От неожиданности я согласилась.
Там у неё, в старой квартире со старой мебелью, мы как-то на удивление быстро надрались, и её, сдержанную, с застёгнутой на все пуговицы душой вдруг прорвало.
Она говорила часа три, спокойно, без слезы, без надрыва.
Как не про себя.
Второй раз в жизни мне было непереносимо стыдно за свои придуманные на ровном месте трагедии. Первый раз был в Крыму, когда меня, здоровую дурищу с руками-ногами, рыдающую, потому что не так посмотрели и не то сказали, утешал мальчик-колясочник.
Её нашли на дороге. Деревенские тётки рано утром вышли к автобусу, везли ягоду на базар в райцентр, а на скамейке сидела девочка. Одна.
Она не помнит. Много позже читала своё личное дело – ребёнок женского пола, возраст примерно два года, одет в голубой трикотажный костюм, жёлтые сандалии, на голове желтая панамка, меток на одежде не обнаружено. Ребёнок не разговаривает. Не испуган, охотно идёт к незнакомым.
Никаких аварий ни в области, ни в республике, никаких заявлений о пропавших детях.
Девочки в детдоме любили рассказывать, как прежде жили с мамами и папами, ну, мамы поголовно артистки, папы почти космонавты.
И ей больше всего на свете хотелось вспомнить. Но что вспоминать, что может запомнить ребёнок в два года.
Про два первых своих детдома сказала только, что там было нехорошо. Когда была в восьмом классе, повезло, перевели в другой, не то чтобы в том другом детей обожали, но не сравнить.
Ходили в обычную школу, держались вместе. Математику вёл старенький учитель, месяц присматривался, затем оставил после уроков её и ещё двух мальчишек и объявил, что у них есть голова, в голове присутствуют мозги, и потому им нужно учиться, а не просто посещать. И вот нравится им или нет – ему всё равно, но теперь три раза в неделю они будут приходить к нему домой после уроков и заниматься. Началось с математики, но он их и диктанты писать заставлял, и физику объяснял, и немецкий спрашивал. А главное – она приходила в настоящий, в домашний дом.
Все трое поступили в приличные институты, ей и одному из мальчиков даже льготами для сирот не пришлось воспользоваться.
Дали общежитие. Трудно было с деньгами, не умела с ними обращаться, поначалу разлетались со свистом, но научилась.
Зимой, перед самой сессией у соседки пропали золотые серёжки. Кто ещё их мог взять, кроме детдомовки. Она не стала доказывать непричастность, собрала вещички и ушла. Днём ходила на занятия, стараясь не видеть косые взгляды, ночью пыталась спать на вокзале и понимала, что институт закончился. А через несколько дней возле аудитории её поджидал учитель. Откуда он узнал, неизвестно. Сказал только: – Вещи твои в камере хранения? Пойдём заберёшь их, будешь жить у меня.
Учитель давно вдовел, детей у них с покойной женой не было, близких родственников тоже.
После занятий она летела домой.
Домой.
Через месяц некий доброхот написал кляузу, старый хрыч сожительствует с юной девицей и при этом смеет, извращенец, воспитывать подрастающее поколение.
Учитель никому и ничего не собирался доказывать, просидел неделю дома с чёрным лицом и ежедневным вызовом скорой, потом сказал, что им нужно расписаться, ему семьдесят четыре, сердце на честном слове, случись что, её отсюда вышвырнут. В загсе пришли в ужас, отказались принимать заявление, помог кто-то из бывших учеников, расписали и прописали.
Сердце выдержало, а другое диагностировали на последней, четвёртой стадии, три-четыре месяца максимум. Он собрался умирать в больнице, опять-таки бывший ученик похлопотал. В ответ она устроила первый и последний в жизни своей скандал, с битьём посуды и истерикой, кричала, пусть только попробует, ноги тогда её ни в квартире, ни в больнице не будет.
И он остался.
И прожил ещё почти три года.
Последний год ему стало совсем худо, и она взяла академический, научилась делать уколы и не плакать при нём, потом на кухне можно.
Три года она не была сиротой.
Учитель умер, на похороны пришли человек двести, сами организовали поминки, говорили, каким он был замечательным, она не слушала, зачем, она и так это знала.
Ночью после похорон ей приснился странный сон, будто она, совсем маленькая, стоит на стуле у окна, держится за широкий подоконник, на подконнике ванька-мокрый в глиняном горшке и кактус в жестяной банке, кактус трогать нельзя, он колючий, напротив жёлтый кирпичный дом с высокими окнами, справа со звоном и дребезгом выезжает красный трамвай, громыхает под окном и поворачивает за угол.
Она решила, что это правда, что наконец вспомнила. Что учитель каким-то образом прислал ей воспоминание. Оттуда.
Закончила институт, предлагали аспирантуру, не захотела, распределилась в довольно убогую контору, зато с командировками.
Куда командировок не было, ездила сама за отгулы или в отпуске.
Главное, чтобы в городе был трамвай.
Она хотела найти.
Потом мы ещё несколько раз встречались случайно.
Обе делали вид, что того разговора не было.
Я видела её на прошлой неделе.
Она мало изменилась.
Уже лет 10 живёт в другой стране.
Её история давно со мной, я и раньше хотела рассказать о ней.
Но тут не тот случай, когда можно без позволения.
Она разрешила.
Без имён, без места действия.
Всё ещё ищет.
Вот опять приехала.
(c) drevo_z
-
ДНЕВНИК М. ЧЕРНОВОЙ, ЧЕЙ РЕБЕНОК ПОГИБ НА "БУЛГАРИИ": "ПО ТВ ВРУТ! ВСЕ СВОЛОЧИ И СУКИ! НЕ ХОЧУ ЖИТЬ В ЭТОЙ СТРАНЕ!""
Знаете почему среди погибших в основном женщины и дети? Потому что мужики-амбалы отпинывали от больших спасательных плотов женщин! (...) Тела перевозят на рефрижераторах с мясокомбината. Потом вскрывают, фотографируют и показывают родственникам. В морге тела лежат друг на друге."
Цензор.нет: Ряд блоггеров России, а позже и несколько СМИ, опубликовали дневник Марии Черновой, матери ребенка, погибшего на теплоходе «Булгария». Находясь в шоковом состоянии она писала о том, что происходит за кадром спасательной операции на Волге на своей странице в сети "Вконтакте". Позже друзья Марии выложили ее посты в ЖЖ. Орфография оригинала сохранена.
11июля в 1:01
"Мой сын погиб на борту "Булгарии". Я несколько часов была в речном порту. Мне ооочень херово. Дорогие люди, психологи окажите мне помощь, по телефону, на стене, в личке, как угодно. Я нихочу есть, спать, я нихочу думать, я нихочу так жить, жить без моего солнышка, которому сегодня исполнилось бы 5 лет.
13 июля 17:48
Я расскажу всю правду о трагедии в Казане. Теперь крепитесь Вы и слушайте. Сейчас все как в кино, и оно никак не закончится
13 июля 20:10
Я уже приняла смерть сына как рок, судьбу. Но то что творилось в Казане просто непостижимо, мне теперь жить в этой стране не хочется. Я чувствую себя униженной. По телевизору все врут. Теперь я никому не верю. Психологов нет - это федералы надевшие значок-вилочку. у них одна работа- забота о порядке,
они делают все, чтобы паники не было, им наплевать на людей.
Они, зная, что выживших больше нет, вселяют надежду, говорят о чуде и заставляют людей надеяться, и люди верят и ждут чуда. И все это чтобы паники не было. Все сволочи и суки.Еще ни один российский канал не сказал, что из
экипажа выжило 23 человека, а погибло всего 12. А из пассажиров выжило 54, а погибло 100. Чувствуете соотношение. А знаете почему среди погибших в основном женщины и дети? Потому что мужики-амбалы отпинывали
от больших спасательных плотов женщин! А маленькие плоты были все в дырах и их затыкали пальцами. Когда прибыли спасатели им было по грудь вода, и это в потах!
В воскресенье в речном порту не было ни штаба ни кого, прохождение через карету скорой помощи выжившими было чистой формальностью. В понедельник родственники погибших были на опознании. Нас разместили в центре ядерной медицины, там онкологию облучают. А рядом находится судмедэкспертиза, куда и привозят тела. Их перевозят на рефрижераторах с мясокомбината. Потом вскрывают, фотографируют и показывают родственникам. В морге тела лежат друг на друге. В 1 или 2 часа во вторник приехал премьер-министр Татарстана на встречу с
родственниками. На вопрос будут ли вскрывать детей, ответил по татарски. Я переспросила, он еще даже возмутился и сказал: сделаем все что в наших силах. Поняла, что дело нужно брать в свои руки. С утра я стала обращаться, к следователям, по поводу заявления об отказе от вскрытия. Они ответили, что не знают как писать заявление. Я долго ходила от следака до главврача и начальника морга и они мне прямым текстом заявляли, что не знают как писать заявление. И что возбуждено следствие, поэтому все должны быть вскрыты. Позвольте, а как же отказ от медицинского вмешательства, а как же добровольная госпитализация, а как же мои права!!!!!!!!Я встретила свою преподавательницу и вместе с ней мы сочинили заявление в произвольной форме. "Я отказываюсь от вскрытия по своим внутренним убеждениям, так как я мать и считаю, что моему ребенку это не нужно, а следствию это никак не помешает. Заявление я отдала некто Новикову(главному следаку). Он посмотрел и сказал, что когда будут поступать трупы детей он рассмотрит мое заявление, а пока он не может его принять и убедил меня, что фотографируют они еще целых. Когда я опознала своего сына, то сразу же помчалась к нему, чтобы он прошел со мной и сказал, кому надо чтобы не делали вскрытия. Видимо этого он не ожидал, что я так оперативно сработаю.Его слова: "Как? кто вам дал фотографии?Я вам ничегго не обещал." В его глазах был ужас. Поняв, что сын еще не вскрыт, и что они даже и не думали мое заявление рассматривать и есть время, я пошла к следователю для подтверждения опознания а затем опознания трупа. С этого момента наалась игра не по правилам всякой морали. Следователь специально стал тянуть время. После всех дознавателей ит.д. Новиков сказал, что сейчас уже вскрыли и все поздно, а следак ваще пропал.Потом через 20 мин. вышел и сказал, что сейчас приступят к вскрытию. В итоге после опознавания фото я увидела тело только через час, вскрытое. На мои вопросы "Чей это сын мой или государственный? они молчали. Я оказалась бессильна против системы. Права человека ничего не значат в нашей стране, главное следствие, чья-то задница и.т.д. я знаю, что там не вскрывали блатных татар, а мой кроха просто закрыл пробел в их протоколе. И мне противно после этого. Люди мне предложили судится со следователем, которому я отдала заявление, я нашла это словосочетание несочетаемым.
Мне было смешно: какой марафет они приводили перед тв и правительством. Они бегом-бегом выкладывали брусчатку, зарывали фонарь и тут же его красили, обрубли нижние ветки с берез, подметали асфальт и измеряли давление всем подряд на камеру. По телеку говорят, что родственникам предоставляют питание, ночлег и медикаменты. Медикаменты: глицин, валерьянка, но выписывают рецепты на афобазол за 230 р.Питание: пирожки холодные в мухах и один раз гречка с подливой, чай бесплатно, кофе платно. Ночлег: одеяло.
Я не хочу жить в этой стране, я ваще не хочу жить!!!!!!!!"
-
История абсолютно не по теме . Ей самое место в Я ФИГЕЮ....
-
фигею с кого?
у нас с РФ одна единственная "ниточка" - олигархи и крепостные.
крепостные никогда никому не были нужны. только для работы. ну потонули 100 крепостных - это ведь на экономике РФ не скажется? нет. ну и хрен с ними.
это было всегда. это было везде в царстве.
-
Кто-то из нас неверно толкует название темы . По мне , цепляющие истории , должны вызывать никак не ненависть.
-
Кто сильнее
Вы никогда не задумывались, почему так получается: стоит вам умному, начитанному, хорошо образованному человеку включить телевизор, открыть наугад любую газету, сходить на первый попавшийся фильм или концерт или включить радио - и вы в девяти случаях из десяти будете сильно разочарованы. Может быть с вами что-то не так, ведь остальные смотрят, читают, слушают с удовольствием? Вам же приходится проводить свою жизнь в очень узких нишах любимых авторов, музыкантов и режиссеров с которыми вам действительно интересно.
Считается, что в современном мире информация распространяется свободно (с некоторыми оговорками) и человек сам в состоянии решить - что и когда ему смотреть/читать/слушать. В реальности же все должно пройти через очень мелкое сито рентабельности и рейтинга.
Сейчас в кинематографе кассу делают подростки. Сюжеты крайне просты и незамысловаты - потом еще компьютерную игру по сценарию делать. Обязательно будет любовная линия. В конце - поединок между главным хорошим и главным плохим (главный хороший уже почти проиграет, но в последний момент вспомнит все, что ему дорого в этой жизни и победит). Хеппи-энд - обязательно. Жалуетесь на банальность? Так это не для вас сделано. Вы будете пять раз ходить на "Сагу"? Может быть в фан-клуб вступите? Товары с логотипом купите? Нет? Ну так сидите со своим поп-корном молча.
А пока смотрите в экран глазами взрослеющего ребенка.
Основная целевая аудитория телевидения - это домохозяйки и пенсионеры. И все делается специально для них. Нет, бывают, конечно, исключения - "КВН", "Что? Где? Когда?" и прочие чемпионаты мира по футболу. Но это разовые события. А так, немного упрощая, можно сказать, что в будни вы будете смотреть телевизор глазами скучающего человека - кто еще будет с нетерпением ждать очередной серии очередного сериала? А по вечерам и в выходные - глазами уставшего человека, которому нужно набраться сил перед новой рабочей неделей.
А современная литература в основном предназначена для недолюбивших женщин. Они будут покупать десятками книги, над которыми можно грустить. А вы - нет. Посмотрите на список самых издаваемых авторов
И индустрия новостей расчитана на зевак. Тиражи повышают несколько тем - убийства, скандалы, войны, секс и катастрофы. Чесатели корост, читатели газет (с). Прежде всего это интересно людям, которые будут ждать знаменитостей у красной ковровой дорожки и останавливаться на трассе только ради того, чтобы поглазеть на разбитый автомобиль (и порадоваться, что это произошло не с ним). Если книги читают для того, чтобы запомнить, то газеты - чтобы забыть. Рассказать жене за ужином, позвонить знакомому, поохать и забыть. Не удивляйтесь, если ничего из раздела новостей вам не понравится. Вы же не будете с нетерпением ждать нового выпуска "Московского комсомольца"
Все это довольно банально. И происходит во всем мире, а не только в одной отдельно взятой стране. И мне кажется, что я знаю - почему.
Как-то в ресторане я был свидетелем того, как в течении одного вечера девять раз отдыхающие заказывали песню "Владимирский централ" (действие происходило в Магадане после нереста рыбы). Вы стали бы платить оркестру чтобы столько раз прослушать свою любимую песню?
Скорее всего - нет. Если вы умный, начитанный, хорошо образованный человек, вы вообще не любите фанатизма в любом его проявлении. Если сказать то же самое другими словами - ОНИ любят сильнее. А кто любит сильнее и не жалеет денег на свою любовь, тот и победит. Тут ничего не поделать.
Смиритесь.
(с) Митрич
-
Сейчас в кинематографе кассу делают подростки….
Основная целевая аудитория телевидения - это домохозяйки и пенсионеры….
А современная литература в основном предназначена для недолюбивших женщин.......
И индустрия новостей расчитана на зевак.....
Интересно, значит ли это, что кинематограф, телевидение, современная литература и новости в разных странах находятся на одинаковом уровне, ибо подростки, домохозяйки, недолюбившие женщины и зеваки – явления интернациональные?
Неужели других причин не нашлось?
Ну везде, где можно и нельзя, нужно упростить или сподличать, переложив ответственность с палача на жертву, т.е. с продюсера на потребителя.
ОНИ любят сильнее. А кто любит сильнее и не жалеет денег на свою любовь, тот и победит. Тут ничего не поделать.
Смиритесь. (с) Митрич
Ой-ой-ой. Они! Любят! Сильнее! И т.д. Какой пафосный «они не мы». И о какой это победе такая печаль, если вся речь всего лишь гимн баблу, денег не хватает у Митрича, значит. Так бы и говорил.
-
Почему спит ребенок?
В переходе возле станции метро Лукьяновская сидит женщина неопределенного возраста. Ей можно дать с ходу и тридцать,и двадцать три,и сорок два. Волосы у женщины спутаны и грязны,головаопущена в скорби. Перед женщиной на заплеванном полу перехода лежиткулек. В кулек сердобольные граждане бросают деньги. И не бросали бы,да на руках женщина держит весомый«аргумент» в пользу того,что ей деньги просто необходимы. На руках у женщины спит ребенок лет двух.
Он в грязной шапочке,бывшей когда-то белой,в спортивном костюмчике. Переход — место достаточно оживленное. И течет нескончаемым потоком людская толпа,и звенит мелочь в кульке,и шуршат купюры.
Я ходил мимо женщины около месяца. Я догадывался,кому уходят деньги,жертвуемые многочисленными прохожими. Уж сколько говорено,сколько написано,но народ наш такой — жалостливый. Жалостливый до слез. Готов народ наш отдать последнюю рубашку свою,последние копейки из кармана вытряхнуть. Не ожесточили народ ни цены неподъемные,ни тарифы за жилье космические. Вся злость у нас — на языке,в троллейбусах да вагонах метро выплескиваемая. Выплеснули — оно как бы легче стало. «Я бы ИХ к стенке!» «К стенке,правильно,туда ИХ».
Врачи-психиатры знают,что,когда пациент рассказывает о том,что ему мешают жить«они», это является первым признаком паранойи. Наш народ ненавидит абстрактных«их» и очень любит и жалеет вполне осязаемых«несчастных» и «обездоленных». Подал такому«несчастному» — и чувствуешь,что у тебя все еще не так плохо. Помог,вроде бы как. Хорошее дело сделал…
Я ходил мимо попрошайки месяц. Не подавал,так как не хотел,чтобы на мои деньги какой-нибудь цыган купил себе кирпича одну штуку,да вставил в стену нового дома-дворца своего. Пускай будет дыра у него в стене,у цыгана этого. Не будет кирпича от меня. Но,судя по тому,как попрошайке подавали,цыган-хозяин ее имел уже несколько домов-дворцов. Ну и попрошайке что-то перепадает,конечно. Бутылка водки на вечер,да шаурма.
Хозяева таких«точек» попрошайничества имеют немало,но отличаютсяжадностью. И жестокостью. На том и держится их супердоходный бизнес.На деньгах да на страхе. Никто из опускающих монетку в кулечек не знает,что«встать» на место возле Владимирского собора невозможно,а хождение по вагонам метро с уныло-тягучим«простите,что я до вас обращаюся» стоит от 100 гривен в день. Или знает? В таком случае,знает,но подает?
Никто из добряков,жертвующих«Мадонне с младенцем» не задумывается над еще одним вопросом. Над одним несоответствием,буквально бросающимся в глаза. Спустя месяц хождения мимо попрошайки меня вдруг как током ударило,и я,остановившись в многолюдном переходе,уставился на малыша,одетого в неизменно-грязный спортивный костюмчик. Я понял,что именно казалось мне«неправильным», если можно назвать«правильным» уже само нахождение ребенка в грязном подземном переходе с утра до вечера. Ребенок спал. Ни всхлипа,ни вскрика. Спал,уткнувшись личиком в колено той,кто представлялась его мамой. Попрошайка подняла на меня глаза. Наши взгляды встретились. Бьюсь об заклад,она поняла то,что понял я…
У кого из вас,уважаемые читатели,есть дети? Вспомните,как часто они спали в возрасте 1-2-3-х лет? Час,два,максимум три(не подряд) дневного сна,и снова — движение За весь месяц каждодневного моего хождения по переходу,я НИ РАЗУ не видел ребенка бодрствующим! Я смотрел на маленького человечка,уткнувшегося в колено«мамы», и страшное мое подозрение постепенно формировалось в твердую уверенность.
— Почему он спит все время? — спросил я,уставившись на ребенка.
Попрошайка сделала вид,чтоне расслышала. Она опустила глаза и закуталась в воротник потертойкуртки. Я повторил вопрос. Женщина вновь подняла глаза. Она посмотрела куда-тоза мою спину. Во взгляде ее явственно читалось усталое раздражениевперемешку с полнейшей отрешенностью. Я впервые видел подобный взгляд.Взгляд существа с другой планеты.
— Пошел на… — произнесла она одними губами.
— Почему он спит?! — я почти кричал
Сзади кто-тоположил руку мне на плечо. Я оглянулся. Мужчина с типичным лицомрабочего с близлежащего завода неодобрительно хмурил седые брови:
— Ты чего к ней пристал? Видишь,и так жизнь у нее… Эх… На вот,дочка, — мужик вытряхнул из своей огромной пятерни монетки.
Попрошайка перекрестилась,изобразив на лице смирение и вселенскую скорбь. Мужик убрал ручищу с моего плеча,побрел к выходу из перехода. Дома он расскажет,как защитил угнетенную,несчастную,обездоленную женщину от негодяя в дорогой дубленке. Милиционер,подошедший ко мне в переходе на следующий день,выразился почти так же,как и его«подопечная» попрошайка. И на свой вопрос я получил исчерпывающее:
— Пошел в…
А ребенок спал…
Я позвонил знакомому. Это веселый и смешливый человек с глазами-маслинами.Он с горем пополам окончил три класса и читает с трудом. Полноеотсутствие образования не мешает ему передвигаться по улицам столицына очень дорогих иномарках и жить в домике с бесчисленным количествомокон,башенок и балкончиков.
Знакомый был весьма удивлен моей уверенностью в том,что весь без исключения подобный бизнес контролируют представители его национальности. Я узнал,что попрошаек«держат» и молдаване,и украинцы. Причем,первые специализируются в основном на «инвалидах войны». Мы часто видим их на переходах и у светофоров,снующими буквально под колесами машин. Мнимые афганцы«работают» также и в метрополитене. Всевозможными«больными», хромыми и «приехавшими делать операцию» заведуют с равным успехом как украинцы,так и цыгане. Бизнес этот,несмотря на кажущуюся стихийность,четко организован.
Курируется попрошайничество организованными преступными группировками,и деньги,брошенные полунищими прохожими в кулечек«обездоленного инвалида», уходят«наверх». Причем,настолько«наверх», что,узнай об этом сердобольный прохожий,он потерял бы сознание от удивления. Детей берут в «аренду» у семей алкоголиков или попросту воруют. Но это все,что говорится,цветочки.
Мне нужно было получить ответ на вопрос — почему спит ребенок? И я его получил. Причем,мой знакомый цыган произнес фразу,повергнувшую меня в шок,вполне обыденно,спокойным голосом. Как о погоде сказал:
— Или под героином,или под водкой…
Я остолбенел. «Кто под героином? Кто — под водкой?!»
— Ребенок. Чтобы не кричал,не мешал. Ей с ним целый день сидеть,представляешь,как он надоесть может?
Для того чтобы ребенок спал весь день,его накачивают водкой. Или наркотиками. Разумеется,детский организм не способен справляться с таким шоком. И дети часто умирают. Самое страшное — иногда умирают днем,среди«рабочего дня». И мнимая мать должна досидеть с мертвым ребенком на руках до вечера. Таковы правила. И идут мимо прохожие,и бросают мелочь в кулек,и считают,что поступают благородно. Помогают«матери-одиночке»…
…На следующий день я стоял в переходе возле станции метро Лукьяновская. Милиционера,ответившего мне вчера ругательством,не быловидно. Я запасся журналистским удостоверением и был готов к серьезномуразговору. Но разговора не получилось. А получилось следующее…
У женщинына руках лежал ДРУГОЙ ребенок. Мои вопросы попрошайка попростуигнорировала с отрешенным лицом. Меня интересовали документы на ребенкаи самое главное — где вчерашний малыш? Попрошайка вопросы игнорировала,зато их не игнорировали торговки,стоявшие рядом. От женщины,торгующей трусиками,я узнал,что мне следует,мягко говоря,удалитьсяиз перехода. К возгласам торговки подключились ее негодующие соседкипо ремеслу. Следом за ними — прохожие преклонных лет. В общем,я был с позором выдворен из перехода.
Оставалось одно — звонить 02 или искать милицейский патруль. Но милиция нашла меня сама. Сержант,любительпосылать в…, подошел ко мне и спросил документы. Я документыпредоставил и высказал свое мнение по поводу нахождения женщиныс ребенком в переходе. Сержант со мною согласился и… отправился звонитькому-то. Я стоял перед переходом с полным ощущением того,что пытаюсь бороться с ветряными мельницами. Спустя несколько минут в переходе не было уже ни торговок,ни попрошайки со спящим ребенком…
Когда вы видите в метро ли,на улице ли женщин с детьми,просящих милостыню,задумайтесь,прежде чем ваша рука полезет за деньгами. Подумайте о том,что не будь вашего и сотен тысяч подаяний,бизнес этот умер бы. Умер бы бизнес,а не дети,накачанные водкой или наркотиками. Не смотрите на спящего ребенка с умилением. Смотрите с ужасом. Ибо вы,прочитавшие эту статью,знаете теперь — почему спит ребенок…
Источник — www.myjane.ru/articles/text/?id=2088 (https://www.kramatorsk.info/talk/go.php?url=http%3A%2F%2Fwww.myjane.ru%2Farticles%2Ftext%2F%3Fid%3D2088)
Из комментариев:
Как-то я встретила статью,в которой рекомендовалось,встретив нищих с детьми(или нищенствующих детей) позвонить в Службу по делам несовершеннолетних. Сейчас я снова нашла телефоны этой службы,вот они,кстати: 8(044) 484-05-24,484-05-25,484-05-23
-
Это надо было в тему про попрошаек. Там была масса мнений вроде -- я подаю, потому что подаю и мне по фиг куда идут деньги.
И никак не переубедишь.
-
за вовлечение детей в попрошайничество предусмотрена уголовная ответственность.
-
Тульская область. Ремонт дороги, каждые километров 15 перекладки с правых двух полос на левые и обратно. После отпускного сезона трасса в два ночи почти пустая. Прямо перед очередной перекладкой налево стоит вольва с аварийкой, прямо у торца временно разобранного разграждения. Что-то лежит, придавленное колесом, у ограждения невнятные обломки, прчём обломков катастрофически мало... Томожу, протянув петров десять за перекладку, чтоб не мешать, подхожу. Молодой водитель ходит в ступоре, толком не объясняет... Обломки от китайского мопеда, видно, что удар в торец ограждения. Рядом пацанчик в спортивном костюме, лет 13-14, ещё живой, даже говорить пытается, всё про друга спрашивает... Гоню водителя за одеялом (+7 на улице), звоню 112. Водитель возвращается без одеяла, заикается, говорит, мол там, спереди... Обхожу сцепку с другой стороны и сам холодею. Не дай бог никому такое увидеть. Под передним левым колесов тягача ещё один мальчишка, ровесник предыдущего. Даже не придавлен, колесо остановилось сантиметрах в 10. Уже неживой, хотя особых видимых повреждений нет. Волосы светленькие, не испачканы, и слегка шевелятся от ночного ветра. И вот от этого шевеления, как у живого, особенно страшно. Глаза открыты, смотрит так удивлённо. После этого я сам уже не очень ясно воспринимал окружающее, хотя укутать второго пацана всё-таки заставил. Потом скорая, ГАИ, ужас как-то отступил потихоньку... Скорая возится с первым, с живым, очередь из машин уже метров на пятьсот вытянулась. Смотрю на это всё, сидя на холодном ограждение, внутри пусто. И тут из стоящей в очереди легковой вылазит парнишка лет 9-10. Не обращая внимания на окрики родителей, подходит к разбившемуся мальчишке(вольву уже подали назад, пожилой гаишник сам за руль сел, водилу трясло до сих пор), совершенно на вид безбоязненно, садится на корточки, смотрит и произносит тихонечко: "это же сразу. сразу, наверное, не больно". Ох и резанула эта фраза, слышанная мной уже много раз в разных ситуациях. Пацана утащила мама.
Позже выяснилось от уцелевшего пацана(гаишники рассказали): у них не работала фара, хотели обогнать зачем-то тормозящий грузовик справа. Когда грузовик начал сворачивать влево(перекладываться на отремонтированную половину) сперва растерялись, не поняли, зачем. И, растерявшись, не сообразили проскочить прямо, а попытальсь переложиться вслед за грузовиком, не справились и ударились на скорости 60 в торец ограждения. От удара мопед просто развалился, а они кувырком полетели вперёд. То есть грузовик их и не задел даже. Одному повезло больше:падение и удар смягчило пластмассовое красно-белое временное ограждение, второму не повезло, ударился о стальное разграждение. Надеюсь, действительно "сразу и не больно"...
Ехать дальше не смог, заполз на стоянку и провалился в сон. После такого хоть кто ехать не сможет...
Было и наоборот, хотя и тоже не самый лучший вариант.
Качусь среди ночи(точнее, под утро) к Москве. Дело к Владимирской объездной идёт, время часа три, хлещет холодный дождь, и лакированная темнота за стеклом изнурительно слепит отблесками встечных фар. На обочине голосует пацан. Сперва думал проскочить, (я и так притягиваю это всё, что ли), голосует и голосует, мало ли чего. Но подсознательно понял: что-то не то. Сильно не то. Потом уж понял, что не так: не время, не место, один, в болоньевой жилетке-безрукавке с торчащими голыми руками, в легоньких брючатах и шлёпках на босу ногу в такую погоду, дождь и +4-надо тормозить. Тягач без прицепа повело юзом по скользкой дороге, возмущённый таким обращение запшикал АБС, но ничего, поймал, остановился... В зеркало вижу-бежит, теряет на бегу шлёпанцы. Спросил только:
-ты один?
-один....
Ну, дальше уже плавали, знаем, что с замёрзшими делать: мокрое с него долой, благо лёхино шмотьё с лета валяется забытое наверху(в трусы пацан отчаянно вцепился, тут же выхватил звонкий шлепок по мокрому, сопя подчинился, увидев, что ему дают сухое и мальчишеское), правда, пару раз пискнул, когда я его жестким полотенцем растёр. Я ему из одеяла кулёк свернул, края прищепками к печке, печку на полную, и через пять минут ему было сухо и жарко. Вещи его за это время на автономке уже и подсыхать начали...
-Тебе вообще куда?
-В Москву.
-Зачем?
-Папу искать...
По пути мальчишка(который удивительно ясно излагал свои мысли) всё рассказал. Мама с папой в разводе, мама пьёт, папа не стал с ней жить, уехал в Москву и там и остался. Маму по пьяни что-то натворила, год, пацан месяц в детприёмнике и потом в интернат. Из интерната сбежал через неделю (ну да. такие в интернатах не приживаются. на редкость домашняя и доверчивая личность). Милиция папу месяц искала(пока он в детприёмнике жил), но не нашла (или не хотела). Ну, я же не милиция, и попытка-не пытка. Дотягиваюсь до ноута, открываю одноклассников, пацан называет, как папу зовут... В общем, первые три мимо, а на четвёртом мальчишка аж подскакивает: вот мой папа со мной на фотографиях!!!(интересно: а как вообще его милиция-то искала?) Пишу в личку дословно: Мужик, срочно!!! позвони по тел №......, у меня твой сын по имени.... ЭТО НЕ РАЗВОД, НЕ ШУТКА, НЕ СПАМ и не похищение!!! СРОЧНО!!!! НЕ ТУПИ!!!
Закрываю инет, катим дальше. Перед Москвой, часов в 7 утра (как раз время утреннего просмотра почты) звонок: 8-985......... Неуверенный голос:
-Э..Здравствуйте. Мне тут сообщение пришло...
Не дослушиваю, отдаю трубку пацану. Пацан сперва радостно верещит в трубку, потом срывается на слёзы... Отнимаю телефон:
-Мужик, ты на машине? Нет? Ну и похуй! На МКАДЕ развязку с Горьковкой знаешь? Нет? В центр будет написано Шоссе Энтузиастов, в область-М7, Нижний новгород. Перед МКАДом со стороны области уширение, увидишь:ярко-оранжевая кабина на колёсах и без кузова. Мы там будем минут через 30. Бери такси, делай что хочешь..
Когда подкатили к уширению, протолкавшись через Балашиху, папа мальчика уже ждал там. Пацан выскочил, обнял его, я закурил и наблюдал. Мужик его к себе прижал и не отпускает... Ну, видно же:как самую дорогую игрушку. Значит, могу быть спокоен за парня (он по дороге и объяснил, кстати: папа хотел к себе забрать, а мама не отдавала, из-за пособия), потихоньку тронулся и покатил с москалями на МКАДе толкаться. Нафиг эти лишние объяснения и благодарности. Вроде как хэппи-энд, да...
(с)дальнобой
-
ТАКСИ
Каждый год 9-го мая мы с сыном, с утра бродим по городу и всем встреченным ветеранам вручаем по гвоздичке.
В этом году с нами напросилась моя подруга Маша со своей пятилетней дочкой.
Машин дед прошел всю войну и был кавалером трех орденов Славы. Умер дома от ран еще в 46-м. Его могила за тысячи
километров от Москвы, в далеком Казахстане, вот Маша и захотела передать своему деду цветочек и доброе слово, через еще
живых…
Мы с сыном с утра купили охапку гвоздик, ждали, ждали, но Маша так и не явилась. Вдруг позвонила, наскоро извинилась,
сказала, что за рулем и говорить не может, потом перезвонит.
Ну нет, так нет. Обошлись без нее, хоть и чуточку обиделись.
А поздно вечером Маша опять позвонила и рассказала вот такую историю:
- Уже, наверное полгода, наш домашний телефон как с цепи сорвался.
Каждый день раз по пять мне вызванивают какие-то пьяные уроды и пытаются вызвать такси. Мой номер одним нулем
отличается от телефона их диспетчерской…
Чего я только не делала, и жаловалась и хамила, даже все рифмы к слову «такси» изучила… Как только беру трубку и слышу
– Але, такси?
У меня сразу выскакивает ответ типа:
- Накося выкуси, иди от армии коси, поломаны шасси, и даже Ханты-Манси…
И вот сегодня мы с дочкой собрались на встречу к вам, стоим уже в дверях, вдруг звонок, беру трубку, а оттуда мужской
голос:
- Але такси? С Днем Победы Вас.
Я только хотела сказать – «отсоси», да не успела - это «С Днем Победы» сбило меня с толку. Голос продолжил:
- Скажи, красавица, а у Вас есть какие-нибудь скидки для ветеранов войны, все же 9-е мая сегодня? И ехать мне совсем
не далеко, но обязательно надо…
Меня, как по голове ударило, кричу:
- Да, да, не волнуйтесь скидки есть! Ждите у подъезда, машина серая Мазда будет у Вас минут через пятнадцать. За рулем
девушка.
Приезжаю в Кузьминки, две тетки (видимо соседки) выводят из подъезда ветерана с костылем. Старенький, рот открыл,
дышит тяжело, медали к земле клонят и пахнет от него, как пахнет от всех наших дедушек и бабушек. Пахнет уютом, старыми
книгами, перьевыми подушками, детским мылом и часами-ходиками…
Едем в Сокольники. Разговорились. Павел Иванович рассказал, что там, у фонтана на лавочке его ждет старый друг Вадим,
они воевали на одном фронте и каждый год встречаются уже лет пятьдесят.
Про скидку тоже поговорили и я подтвердила, что, да, диспетчер не обманула - скидка будет, не переживайте…
Припарковались и Дедушка заметался, не зная как быть, вначале костыль из машины выставить, или ногу, чтобы упереться?
Видно было, что из дома дед выходит очень не часто…
Вызвалась его проводить. Он испугался, что это скажется на цене, но от помощи не отказался.
Пришли к фонтану, прохожие улыбаются, дарят цветы, фотографируют с нами детей, а друга Вадима, что-то не видно…
Павел Иваныч заволновался, опустился на скамейку и принялся ему названивать.
Но все безответно. Трубку никто не брал.
Потом стал рыться в карманах, вытащил старинный женский кошелечек и спросил:
- Машенька, сколько я Вам должен? Вы поезжайте, а я посижу, позвоню, подожду еще.
Я говорю:
- Не переживайте, уберите деньги, может Вас обратно домой отвезти?
И дедушка неожиданно расплакался, как будто закашлялся:
- Я так и знал. Не дожил Вадик до 9-го мая. Не дожил. Не берет трубку.
Что же я теперь…?
Прохожие подходили к плачущему парадному ветерану, увеличивали его разношерстный букет, поздравляли, улыбались и шли
дальше. Всем казалось, что старика растрогало внимание и военные песни…
Я порыдала вместе с ним и стала поднимать деда с лавочки:
- Вставайте, поехали к Вадиму. Где он живет?
Путь оказался не близким, друг жил, аж в Голицыно, но мне было уже все равно, хоть во Владивостоке.
Приехали, долго плутали, нашли дом, я кое как затащила деда на второй этаж. Стали звонить в квартиру, никто не открыл.
Вышли соседи и сказали, что уже давно его не видели. Павел Иваныч начал задыхаться и я повела его на улицу, на воздух.
Спустились на один пролет, вдруг сверху щелкнул замок и раздался сиплый голос:
- Паша, ты Куда? Я слышу, что звонят, пока встал с постели, пока дошел. Быстрее не получилось, спину прихватило.
Прости, не поехал к фонтану, не смог, да и телефон куда-то задевался. Звонит, а где звонит?
Павел Иванович, стал еще сильнее задыхаться и заговорил глотая слова:
- Ты чего, я же ждал в Сокольниках, звонил, думал, что все… Подлец - ты подлец!
Поднялись в квартиру, пока я отыскала в баке с грязным бельем разряженный мобильник Вадима, они распили чекушку водки
и мой дед попросил у друга денег на обратную дорогу.
Тут я и призналась, что не таксистка и ни копейки с них не возьму.
Когда уже стемнело, отвезла старика обратно в его Кузьминки, правда не бесплатно, гвоздики все же пришлось взять…
-
Найда Векшину месяц недолюбливала, год не любила и тридцать лет ненавидела.
С того самого момента, когда начальник КБ привёл новую чертёжницу.
За месяц Векшина осмотрелась.
За год тихой сапой охмурила Котовского, инженера по стандартизации.
Найдин двухлетний роман треснул, накренился и рассыпался в прах.
Поняла это не сразу: Котовский действовал как опытный двойной агент.
В декабре 1982-го Векшина впорхнула в отдел свежеокольцованной, с тортиком и шампанским.
Найда сколько могла терпела эти воркования на публике, эти держания за ручку, сочувственные взгляды сослуживцев, но каждый раз как по живому.
Как-то проснулась и поняла – всё, хватит.
И принесла заявление по собственному.
Устроилась в первую же попавшуюся контору, в поганое застойное болото, населённое климактерическими тётками с исковерканной личной жизнью.
Ближе к вечеру тётки закрывались на ключ и распивали бутылочку-другую под аккомпанемент жалоб на мужиков, детей и свекровей. Это те, у кого были мужики, дети и свекрови. Остальные подпевали платонически.
Сначала закрывались раз в неделю, потом чаще.
Через год Найда обнаружила, что ждёт вечера.
Ещё через пару лет – что ждёт с нетерпением.
В перестройку контора не выжила.
Через Найдину жизнь пронеслась череда невразумительных работ и невнятных мужей, завершившаяся должностью дворника и в меру выпивающим аптекарем Юрой, женатым на одной змее подколодной пожизненно, без права на досрочное освобождение.
Неизменным оставалось одно – перед сном подумать про Векшину и сказать: – Сдохни, тварь!
Изредка Найде звонила бывшая сослуживица, с удовольствием повествовала про то, что у Векшиной всё замечательно, и дом полная чаша, и Котовский на неё не надышится, детей только нет, оно и к лучшему, сейчас такие дети – с ними сам в гроб запросишься, добровольно.
А в позапрошлом феврале сообщила, что Котовский умер, что на девять дней Векшина заказала кафе и что из кафе её увезли с инсультом, 53 года, рановато, ну, не всё ж по заграницам раскатывать, и вот что теперь, родственников никого.
Найда два дня яростно мела двор, рявкая на вовремя не увернувшихся жильцов, а в пятницу поехала в больницу.
Векшина лежала страшная, бледно-зелёная, с перекошенным лицом, но Найду узнала, пыталась что-то сказать, но только просипела – оиа, оиа.
Найда поняла – Олечка, Олечка.
Ездила по несколько раз на дню, переодевала, кормила, всё молча.
Доктор спросил, кто Найда такая – родственница, подруга. Больную надо выписывать, сможете обеспечить уход?
– Да, – сказала Найда.
В апреле Векшина научилась сидеть сама, без поддержки.
В мае встала и прошла несколько шагов, в ходунках, но сама.
К осени и в магазин выбиралась, и в парк, даже в парикмахерскую.
Правда, речь не восстановилась полностью.
Но Найда понимала.
Оиа иа.
Олечка пришла.
Аио оиа.
Спасибо, Олечка.
Найда сходила в собес, написала заявление, чтоб выделили соцработника.
Первую тётку сразу же забраковала, больно пронырлива с виду, а ко второй, Терезе Вацлавовне, присмотрелась пару дней, хорошая, душевная женщина, надёжная.
Оставила ключи на полочке для телефона и ушла.
По дороге купила бутылку водки, дома хлопнула пол-стакана, за девять месяцев вкус не изменился, такая же гадость, но внутри теплеет, подошла к окну и, глядя в сырое холодное ноябрьское небо, сказала: – Сдохни, тварь!
(с)drevo_z
-
Сегодня мой отец нашел мою маленькую сестру, закованную в сарае далеко за городом. Она была похищена около пяти месяцев назад. Власти уже приостановили ее поиски, мы совсем отчаялись и даже провели церемонию похорон, потому что потеряли надежду. На эту церемонию пришли все родственники, кроме отца. Он поклялся, что будет искать ее до последнего. Моя сестра жива только потому, что мой отец в это верил. (с)
-
Сегодня я перечитывал предсмертную записку, которую я написал 2 сентября 1996 года за две минуты до того, как мне позвонила моя подруга, чтобы сообщить мне о том, что она беременна. Тогда это была единственная причина, удержавшая меня от страшного шага. Сегодня она моя жена, мы счастливы в браке уже много лет. Иногда я перечитываю эту записку, как напоминание о том, что нет безвыходных ситуаций и я должен быть благодарен судьбе за то, что она дала мне второй шанс. (с)
-
Первая суббота после пенсии у стариков Карцевых в хлопотах и нервах.
С вечера Зоя Артёмовна ставит тесто, Шурик – малоежка, но булочки со сливовым джемом, цедрой и орехами обожает, за уши не оттащить.
Встают рано, чтобы всё успеть, даже обходятся без бурчания, кто кому спать мешал – кто храпел, кто всю ночь в туалет шастал, быстро завтракают, проверяют друг друга, все ли таблетки приняты, и за дело.
Зоя Артёмовна к плите, Герман Петрович пакует сумку, книжку заворачивает в целлофан, вроде дождя не обещали, но мало ли, в купленной красной машинке подкручивает колеса, у китайцев этих всё на живую нитку.
В десять выбираются.
Ехать далеко, две пересадки.
По дороге Зоя Артёмовна думает, вот же голова пустая, цедру-то в начинку положить забыла, расстраивается.
Герман Петрович думает, не отвалятся ли колёса.
И по отдельности думают об одном и том же.
До инсульта Герман Петрович хорошо зарабатывал, таких автомехаников на весь город раз-два и обчёлся, к двадцатилетию купили дочке квартиру, что ей с родителями топтаться, надо свою жизнь устраивать. Со своей жизнью долго не складывалось, уже и не надеялись, а в тридцать два дочка таки вышла замуж, Шурик родился, бабушкино и дедушкино счастье. Зять оказался заполошный, неумный и с амбициями, то сигаретами торговал, то пылесосами, то лекарствами от всех болезней. Везде прогорал, но всякий раз кидался в новый прожект, в котором непременно разбогатеет. В новые прожекты ухнули жигули, потом дача, потом карцевская гордость – из кучи хлама возрождённая победа 57-го года, спасибо соседу, нашёл понимающего покупателя, за победой гараж, туда же.
Год назад зятя осенило. У тестя квартира в тихом центре, в сталинке, потолки три сорок, кухня двенадцать метров, прихожая хоть танцы устраивай, если поменять на меньшую на окраине, то доплаты плюс кредит хватит, чтоб открыть продуктовый магазинчик на рынке. Зять уже и вариант обмена присмотрел, хрущёвку рядом с железной дорогой, ну маленькая, а сколько там старикам надо, поместятся.
Дочка рыдала на тему «иначе он меня бросит». Германа Петровича как резануло – не «нас с Шуриком», а «меня».
Обычно-то он был уступчив, лишь бы тихо, а тут упёрся, понимал, что квартира улетит туда же, куда и всё остальное, с чем Шурик останется. Опять спасибо соседу, свёл со знающим юристом, оформили документы так, чтоб комар носа не подточил, чтоб никаких лазеек, чтоб ни зятю, ни дочке, только внуку.
Зять оскорбился, дочка разобиделась, любезность с ласковостью ветром сдуло.
Шурик уже высматривал их из окна, замахал руками, запрыгал.
Подождали на лавочке у подъезда, через минут десять дочка его вывела, забрала сумки, сухо сказала, чтоб к четырём был дома.
Добрались до парка, по всем качелям-каруселям прошлись, по тем, на которые детей без взрослых пускают, мороженое ели, в тире стреляли, Зоя Артемовна как снайпер, у Шурика похуже, а Герман Петрович всё в молоко, руки дрожат, где тут прицелишься.
У дома Шурик стал просить, чтобы зашли, он рисунки свои покажет, знаете, как учительница хвалила, даже Веронику так не хвалила, а Веронику вообще всегда хвалят, ну деда, ну бабушка, ну пойдёмте, на пять минуточек, ну деда!
Поднялись. Дочка открыла, лицо каменное.
У Шурика способности, а может, и талант, чтоб так ребёнок в семь лет рисовал – глазам не веришь, в кого пошёл, в роду художников не водилось.
Зять поздороваться не вышел.
Когда уходили, услышали, как в гостиной он громко сказал дочке, когда уже таскаться сюда перестанут, им что? мёдом тут намазано?! помирать давно пора, а они по гостям, по гостям!
Дочка промолчала.
Шурик тоже услышал, сжался, уставился в пол.
Домой добирались долго, неудачно.
На второй пересадке Герману Петровичу стало плохо, повезло, что люди отзывчивые, на скамейку усадили, воды принесли, хотели даже скорую вызывать, от скорой Карцевы отказались, какая скорая, какая больница, уже нечего лечить.
Молодая пара, одеты как два чучела, остановила такси, Герман Петрович не знал, сколько сейчас такси стоит, предполагал, что недёшево, ничего, он посидит, отдышится и поедут помаленьку.
Таксист стоял над душой.
Зоя Артёмовна сказала ему, спасибо, не надо, вы, голубчик мой, поезжайте, мы сами.
А таксист заявил, так мне эти, молодые, заплатили, это что, не ваши?
Довёз, довёл до подъезда, помог до квартиры дойти, хороший человек.
Зоя Артёмовна наплакалась, напилась валокордина, уснула.
Герман Петрович смотрит телевизор.
Не видя.
Звонит телефон.
Шурик, тихонько, чтоб родители не слышали.
Деда, ты не помирай, хорошо? И бабушка пускай не помирает. Деда, скажи, честное слово, что не будете помирать! Меня Вероника клятве научила, деда, повторяй, между морем и туманом между горем и обманом ни за что я не совру никогда я не помру, деда, повторяй!
Герман Петрович повторяет.
Между морем и туманом.
Ну, значит, можно жить.
(с)drevo_z
-
Немного мата, просьба не тереть - он тут нужен
Мы с мужем забыли следить за временем и проворонили некруглую дату: в первой половине декабря исполнилось шесть лет, как мы продали квартиру во Владивостоке и переехали жить в деревню. Теперь-то здесь очень много городских. Как будто мы проторили дорожку, и город потёк за нами следом, — подтягивая в деревню и сугубо городской образ жизни, и городские представления о комфорте, и даже — единичными, малыми, пробными объектами — городскую инфраструктуру.
Горожане — другие. Деревенские соседи, глядя на городских новичков, улыбаются. У деревенских соседей три коровы, тридцать свиней, огород без единого сорняка, с утра на работу, вечером хозяйство, но улыбаются и ходят в чистом. Городские каждый день ездят работать в город до вечера и тоже ходят в чистом. Они покупают в деревне пустые участки, вывозят оттуда КамАЗы мусора, мгновенно разбивают сады, за одно лето выстраивают симпатичные двухэтажные домики на высоких фундаментах и начинают, невзирая на скепсис соседей (три коровы, тридцать свиней), пристраивать к работе местных алкоголиков. Но алкоголики работать не хотят, а загаженных проплешин всё равно очень много. На месте некоторых пустырей мы еще застали деревянные одно- и двухэтажные бараки пятидесятых годов постройки.
Бараки горят каждую зиму, в них паршивая старая проводка, рассчитанная по нормативам более чем полувековой давности. Она не выдерживает отопительных ноу-хау местных алкашей — народа совершенно особого типа, о котором горожане почти ничего не знают, но думают, что алкаш деревенский ничем не отличается от алкаша городского. Это не так. Деревенский алкаш способен пропить будущий уголь и будущие дрова задолго до начала холодов, но его самодостаточность остаётся с ним почти до самого конца. Поэтому, когда внезапно настаёт зима, деревенский алкаш не ищет заработков, а начинает греться с помощью лома. Двенадцать киловатт, предназначенные всему бараку, устремляются по хилым проводам в розетку, в которую включен лом; лом раскаляется докрасна, в хате жарища и прелесть. Семь бараков за шесть лет, отдельных хибар сколько-то. Правда, один из семи бараков сгорел не из-за лома, а из-за Нового года. Праздник — он же ко всем приходит, только к одной женщине не пришёл, она обиделась, заперла уснувших приятелей, подожгла берлогу и ушла. Семь человек погибли, а обгоревшая двухэтажка еще постояла какое-то время, глядя на прохожих страшными черными окнами, — пока год назад её окончательно не снесли и не разровняли площадку. Как будто так и было.
Мы тоже были городские, а все городские — другие. Но мы больше не пытаемся приобщить к работе алкашей. К тому же за последние три года умерли самые симпатичные. Из тех, с которыми мы успели познакомиться в самом начале нашей деревенской жизни.
Умер Борис, ловивший креветок собственными трусами: он заходил в неглубокие воды здешнего залива, снимал трусы, натягивал их на рогатину и грёб ею по илистому дну. Добычу складывал в ведро, которое таскал привязанным к шее. Когда ведро наполнялось, Борис споласкивал ил с трусов, надевал их и шел по дворам торговать. День ловил креветок, три дня пил стеклоомыватель и говорил про себя, что работает сутки через трое. Умер от печени, а перед окончанием биографии успел сделаться ярко-желтым. Ходил и хвастался: «Цыплёнка к морде приложил, так морда-то желтее в стописят раз». В первые два года мы тоже покупали у Бориса креветок, а потом он перестал их ловить: начал достигать просветления.
Умер громадный мужик по имени Павлик. Павлик был похож на гору, на вершине которой неподвижно сидела человеческая голова с толстыми розовыми губами до ушей. А вот шеи у Павлика не имелось, так что ловить креветок он бы еще смог, но складывать их ему было бы совершенно некуда, разве что к уду привязывать ведро, но кто ж так делает. До просветления Павлик подрабатывал деструктором: его иногда звали поломать что-нибудь монолитное — железное или каменное. Еще Павлик переносил людям тяжести за малую денежку или, еще лучше, за бутылочку стеклоочистительной жидкости. Умер так: была драка, Павлика ударили по голове топором, он не заметил, еще чуть-чуть подрался, а потом пошёл домой, на полпути упал — и всё.
Умер наш приятель Саня, доставшийся нам вместе с домом. Истопник, перешедший по наследству от прежних домовладельцев, он и у нас поначалу кочегарил — приходил в семь утра, вынимал золу из древнего, первого поколения, твёрдотопливного бойлера, набивал его пустое нутро газетами, углём и дровами, зажигал всё это дело и отправлялся восвояси до обеда, затем приходил опять и ещё раз — вечером. Истопничал он, когда была хорошая погода, а в сильные морозы топить бойлер не приходил, потому что холодно. Потом мы поменяли древний котёл на новенький, нашпигованный электроникой, работавший от керосина и электричества, но Саня ещё долго считал себя нашим благодетелем, выполняя у нас разные работы, в том числе совершенно идиотские, не нужные нам, но нами оплачиваемые: без работы Саня болтался по деревне не пришей кобыле хвост, и нам его было жалко. Раньше он был шахтёром, но шахты закрыли, и пить стало можно не только по пятницам, а когда хочется. Сане, например, хотелось пить шесть раз в год по три недели подряд — неделя на разгон, неделя в плоском штопоре, неделя на чудесное воскрешение. «Три недели, — говорил Саня, — а больше мне и не надо».
Борис и Павлик были его друганами, которых он раза два или три приводил к нам на мелкие заработки.
Саня работал у нас, покуда не спился окончательно. Он жил через две улицы. В периоды запоев присылал гонцов с записками. Одна, бесконечно поэтичная, долго у меня хранилась, а потом исчезла куда-то: «Лора я болен я прикован к постеле дай сто рублей». Эту записку мне принёс Павлик, Фудзияме подобный. С Павликом я передала Сане куриных окорочков, бидон борща, каких-то картошек и хлеб. До адресата дошли курьи ноги и картошка, Павлик не стал есть сырое, только два литра борща умял с хлебом по дороге. А Саня, как только «отковался от постеле», пришел ко мне выяснять, что находилось в бидоне, который Павлик не выбросил, а вымыл снегом начисто и передал больному приятелю со словами: «На тебе вота». «Борщ? — расстроился Саня, — ну спасибо тебе, Павлик».
Алкашом Саня был абсолютно беззлобным и к жизни нетребовательным. Немножко хотел жить в тёплых краях, но не очень верил в их существование. «Вон, в Африке тоже снег зимой, — говорил Саня, — я в одной книжке читал, что даже негры вымерзли». За год-полтора до смерти трёхнедельные его запои слились в один бесконечный. Однажды мы подобрали его в снегах и довезли до дома. Мы были почти уверены, что когда-нибудь зимой он погибнет, просто замёрзнет в овраге, но Саня умер в сентябре, в разгар нашего местного лета. Слёг, а через два дня душа его отлучилась — возможно, на разведку, искать тёплые края на ближайшую зиму, — да так и не вернулась в организм. Наверное, нашла Африку, в которой не бывает снега. Сане к тому моменту исполнилось 47, но выглядел он на тяжёлые семьдесят.
Но ещё жив последний Санин приятель. Это наш сосед через пустырь, Серёга, бывший рыбак. Когда мы переехали в деревню, Серёга только что вернулся из рейса и с тех пор больше нигде не работал. Сейчас он передвигается с палочкой, он немощен, он стар, ему около пятидесяти. Зимой он топит печку забором, весной сажает лук в грядку метр на метр, и, главное, постоянно ссорится с пидорасами. Окраина деревни, хорошая слышимость: «Пидорааааааасы!! — орёт Серёга, — идитенаааааааахуууууууй!» Сначала мы были уверены, что Серёга таким образом гоняет с огорода диких котов, которые пришли вытаптывать будущий лук. Но орёт Серёга не только весной и летом, а вообще всегда. Однажды мы увидели его, идущего вдоль совершенно пустынной улицы, — Серёга шел и эпизодически горланил всё тот же текст. Тогда-то мы и поняли, что пидорасы — они не снаружи, а внутри Серёги, такая часть внутреннего Серёгиного мира, с которой — единственной — он не в ладу: всё хорошо, только вот пидорасы одолевают, что ты будешь с ними делать.
Непостижимым образом жива и Валька, бывшая Санина соседка. Саня называл Вальку королевой кладбища — за то, что Валька как никто другой ориентировалась в беспорядочном кладбищенском лабиринте крестов и пирамидок. И за то ещё, что всегда знала, на которой из могил можно найти свежую закусь — конфету, печенюшку или даже вареное яйцо. Валька была в курсе всех поминальных дат. Она отслеживала похоронные события деревни, как океанические чайки на заповедных островах отслеживают гибель тюленьего приплода.
Валька старше Сани лет на пятнадцать. Саня умер два года назад, а у Вальки, которая за шесть лет высохла в мумию и стала абсолютно коричневой, — вдруг молодой бойфренд: осевший в деревне трудовой мигрант из Узбекистана, худенький малорослый ханурик, почти не говорящий по-русски. Валька зимой и летом выпендривается в норковой шапке, а ханурик зимой и летом носит за Валькой её шубу в руках: у Вальки есть шуба. Но ходит она, в основном, в стеганной безрукавке.
Со временем, конечно, до нас дошло, в чем заключается ценность жидкости для омывания автомобильных стёкол. Конечно, она дешевле, чем даже самый дешёвый лосьон, она удобно расфасована в пластиковую тару — не разобьётся, если случайно выронишь; но это не главные её достоинства. Дело в том, что стеклоомыватель просветляет особым образом. У его адептов прозрачные глаза и полная ясность в голове, они живут в согласии с универсумом, который всегда с ними и который дружелюбен к ним даже тогда, когда топором по башке. Единственное, утаскивает в могилу в сжатые сроки. В деревне это знают все, хотя всем известны и исключения (та же Валька, к примеру), — но исключений очень мало.
Года четыре назад мы с мужем, покупая какую-то снедь в местном магазине, вспомнили, что в бачке омывателя пусто. Боже, какую гамму чувств вызвали мы у продавщицы. От изумления и скорби до желания образумить бедняг, по глупости ступивших на скользкую дорожку. «А вам-то, вам-то зачем?! — воскликнула она, — да возьмите вы водки, а это не берите, вам это нельзя». Мы были тронуты, но немного оскорблены: остальным жидкость продавали без разговоров.
Недавно Валька и ханурик пришли к нам на околицу воровать железную крышку с колонки, и мы с соседями их прогнали. Ушли они безропотно: нельзя так нельзя; но через сто метров спёрли тележку у ещё одного соседа, тот вывозил снег со двора в овраг, отвлёкся в уборную, оставил тележку возле калитки, вышел — глядь, имущество делает ноги. Тележку сосед отнял, Вальку с узбеком бить не стал, здесь это как-то непопулярно, но они бы, скорей всего, даже не заметили, что их бьют. Это высшая, недосягаемая степень просветлённости. За шесть лет, прожитых в деревне, я научилась её видеть и уважать.
Мне-то не достичь подобного единения с космосом никогда. Да и вам тоже, чего уж. Нам всем до неё пилить и пилить, всё равно что пешком по Транссибу, от Владивостока до станции Москва и обратно, да в пургу, да в драных валенках на босу ногу, да ещё и кофе с утра не пивши. Но и я, и вы (и все мы вообще) сделаем all our best, чтобы и кофе с утра, и чтобы валенки не на босу ногу, и чтобы не пешком; и вообще, на кой хрен нам эта прогулка, когда призовые баллы и можно слетать в Аргентину, мы там не были. Какое уж тут просветление. А им — и Вальке, и Серёге, и не заметившему собственной смерти Павлику, и утонувшему в тазу Олегу, и ещё куче народу — абсолютно наплевать и на Аргентину, и на Транссиб, и на прочее бессмысленное говно. Им вообще наплевать на жизнь, потому что жизнь для них — оно как бы не главное. Заминка в пути, затянувшийся момент ожидания, немножко досадное попадалово. Период между внетелесностью и внетелесностью.
Вижу в окно: хромает по безлюдной нашей улице Серёга, пьяный, в сланцах на босу — да! — ногу, в футболке с короткими рукавами, штаны драные, в дыру видно сиреневое колено. Хрусь-хрусь по снежку. Я знаю, куда он идёт: к почтовым ящикам, недлинная батарея которых прибита к маньчжурскому ореху напротив моего дома. Серёга ходит к ореху почти каждый день на протяжении шести лет как минимум. Такой у него странный рудимент, никак не отсохнет. Неровно, но быстро ковыляет Серёга, почти бежит, подгоняемый внутренними пидорасами, и сколько там ему осталось бежать до окончательной разлуки с туловом — никто не знает. Респект тебе, сиреневое колено, ты часть бодхисатвы, сделавшего свой выбор, умеющего босиком по снегу, вольного, свободного от мира, войны и другого мира, равнодушного к причинно-следственным связям, к президентам всех стран оптом и в розницу, к примату бытия над сознанием, к уровню жизни и внешнему валовому продукту, но — пока ещё — зависимого от ежедневных визитов к дереву с железными коробками на стволе. Хрусь-хрусь, не глядя по сторонам, не глядя в небо, не глядя вообще никуда, идёт он, упирается в орех и отпирает коробку. А потом запирает, разворачивается и идёт обратно, и несёт в себе громадное, переполненное сверхсодержанием, бесконечно важное на сегодняшний день и громкое на всю улицу знание об утробе почтового ящика: «ни-ху-я».
---
(с)Лора Белоиван
-
Мама на даче, ключ на столе, завтрак можно не делать. Скоро каникулы, восемь лет, в августе будет девять. В августе девять, семь на часах, небо легко и плоско, солнце оставило в волосах выцветшие полоски. Сонный обрывок в ладонь зажать, и упустить сквозь пальцы. Витька с десятого этажа снова зовет купаться. Надо спешить со всех ног и глаз — вдруг убегут, оставят. Витька закончил четвертый класс — то есть почти что старый. Шорты с футболкой — простой наряд, яблоко взять на полдник. Витька научит меня нырять, он обещал, я помню. К речке дорога исхожена, выжжена и привычна. Пыльные ноги похожи на мамины рукавички. Нынче такая у нас жара — листья совсем как тряпки. Может быть, будем потом играть, я попрошу, чтоб в прятки. Витька — он добрый, один в один мальчик из Жюля Верна. Я попрошу, чтобы мне водить, мне разрешат, наверно. Вечер начнется, должно стемнеть. День до конца недели. Я поворачиваюсь к стене. Сто, девяносто девять.
Мама на даче. Велосипед. Завтра сдавать экзамен. Солнце облизывает конспект ласковыми глазами. Утро встречать и всю ночь сидеть, ждать наступленья лета. В августе буду уже студент, нынче — ни то, ни это. Хлеб получерствый и сыр с ножа, завтрак со сна невкусен. Витька с десятого этажа нынче на третьем курсе. Знает всех умных профессоров, пишет программы в фирме. Худ, ироничен и чернобров, прямо герой из фильма. Пишет записки моей сестре, дарит цветы с получки, только вот плаваю я быстрей и сочиняю лучше. Просто сестренка светла лицом, я тяжелей и злее, мы забираемся на крыльцо и запускаем змея. Вроде они уезжают в ночь, я провожу на поезд. Речка шуршит, шелестит у ног, нынче она по пояс. Семьдесят восемь, семьдесят семь, плачу спиной к составу. Пусть они прячутся, ну их всех, я их искать не стану.
Мама на даче. Башка гудит. Сонное недеянье. Кошка устроилась на груди, солнце на одеяле. Чашки, ладошки и свитера, кофе, молю, сварите. Кто-нибудь видел меня вчера? Лучше не говорите. Пусть это будет большой секрет маленького разврата, каждый был пьян, невесом, согрет, теплым дыханьем брата, горло охрипло от болтовни, пепел летел с балкона, все друг при друге — и все одни, живы и непокорны. Если мы скинемся по рублю, завтрак придет в наш домик, Господи, как я вас всех люблю, радуга на ладонях. Улица в солнечных кружевах, Витька, помой тарелки. Можно валяться и оживать. Можно пойти на реку. Я вас поймаю и покорю, стричься заставлю, бриться. Носом в изломанную кору. Тридцать четыре, тридцать...
Мама на фотке. Ключи в замке. Восемь часов до лета. Солнце на стенах, на рюкзаке, в стареньких сандалетах. Сонными лапами через сквер, и никуда не деться. Витька в Америке. Я в Москве. Речка в далеком детстве. Яблоко съелось, ушел состав, где-нибудь едет в Ниццу, я начинаю считать со ста, жизнь моя — с единицы. Боремся, плачем с ней в унисон, клоуны на арене. «Двадцать один», — бормочу сквозь сон. «Сорок», — смеется время. Сорок — и первая седина, сорок один — в больницу. Двадцать один — я живу одна, двадцать: глаза-бойницы, ноги в царапинах, бес в ребре, мысли бегут вприсядку, кто-нибудь ждет меня во дворе, кто-нибудь — на десятом. Десять — кончаю четвертый класс, завтрак можно не делать. Надо спешить со всех ног и глаз. В августе будет девять. Восемь — на шее ключи таскать, в солнечном таять гимне...
Три. Два. Один. Я иду искать. Господи, помоги мне.
(с)Аля Кудряшева
-
В юности считала, до столька не живут.
Дожившие казались ископаемыми из плейстоцена.
Заблуждалась, признаю.
Ибо ныне сама брожу нелепым шерстистым носорогом посреди незнакомой природы.
Печально посвистываю-похрюкиваю про белых яблонь дым.
Много приобретено.
Ещё больше утеряно.
Жаль безвозвратно ушедших ощущений.
Тёплой травы под босыми ногами на бабушкином дворе.
Запаха крепкой осенней антоновки.
Вкуса поездного чая, ложечка в стакане, стакан в подстаканнике, за вагонным стеклом бесконечность.
Не то, не то.
То ли трава другая, то ли двор, то ли ноги.
И антоновка обмельчала.
И чай как чай, ничего особенного.
Купить, что ли, подстаканник.
drevo_z
-
Купить, что ли, подстаканник.
Пробовали. Не помогает.
-
Пробовали. Не помогает.
От чего?)))
-
Вид застудных захворювань.)
-
Мама на даче, ключ на столе, завтрак можно не делать. Скоро каникулы, восемь лет, в августе будет девять. В августе девять, семь на часах, небо легко и плоско, солнце оставило в волосах выцветшие полоски. Сонный обрывок в ладонь зажать, и упустить сквозь пальцы. Витька с десятого этажа снова зовет купаться. Надо спешить со всех ног и глаз — вдруг убегут, оставят. Витька закончил четвертый класс — то есть почти что старый. Шорты с футболкой — простой наряд, яблоко взять на полдник. Витька научит меня нырять, он обещал, я помню. К речке дорога исхожена, выжжена и привычна. Пыльные ноги похожи на мамины рукавички. Нынче такая у нас жара — листья совсем как тряпки. Может быть, будем потом играть, я попрошу, чтоб в прятки. Витька — он добрый, один в один мальчик из Жюля Верна. Я попрошу, чтобы мне водить, мне разрешат, наверно. Вечер начнется, должно стемнеть. День до конца недели. Я поворачиваюсь к стене. Сто, девяносто девять.
Мама на даче. Велосипед. Завтра сдавать экзамен. Солнце облизывает конспект ласковыми глазами. Утро встречать и всю ночь сидеть, ждать наступленья лета. В августе буду уже студент, нынче — ни то, ни это. Хлеб получерствый и сыр с ножа, завтрак со сна невкусен. Витька с десятого этажа нынче на третьем курсе. Знает всех умных профессоров, пишет программы в фирме. Худ, ироничен и чернобров, прямо герой из фильма. Пишет записки моей сестре, дарит цветы с получки, только вот плаваю я быстрей и сочиняю лучше. Просто сестренка светла лицом, я тяжелей и злее, мы забираемся на крыльцо и запускаем змея. Вроде они уезжают в ночь, я провожу на поезд. Речка шуршит, шелестит у ног, нынче она по пояс. Семьдесят восемь, семьдесят семь, плачу спиной к составу. Пусть они прячутся, ну их всех, я их искать не стану.
Мама на даче. Башка гудит. Сонное недеянье. Кошка устроилась на груди, солнце на одеяле. Чашки, ладошки и свитера, кофе, молю, сварите. Кто–нибудь видел меня вчера? Лучше не говорите. Пусть это будет большой секрет маленького разврата, каждый был пьян, невесом, согрет, теплым дыханьем брата, горло охрипло от болтовни, пепел летел с балкона, все друг при друге — и все одни, живы и непокорны. Если мы скинемся по рублю, завтрак придет в наш домик, Господи, как я вас всех люблю, радуга на ладонях. Улица в солнечных кружевах, Витька, помой тарелки. Можно валяться и оживать. Можно пойти на реку. Я вас поймаю и покорю, стричься заставлю, бриться. Носом в изломанную кору. Тридцать четыре, тридцать...
Мама на фотке. Ключи в замке. Восемь часов до лета. Солнце на стенах, на рюкзаке, в стареньких сандалетах. Сонными лапами через сквер, и никуда не деться. Витька в Америке. Я в Москве. Речка в далеком детстве. Яблоко съелось, ушел состав, где–нибудь едет в Ниццу, я начинаю считать со ста, жизнь моя — с единицы. Боремся, плачем с ней в унисон, клоуны на арене. "Двадцать один", — бормочу сквозь сон. "Сорок", — смеется время. Сорок — и первая седина, сорок один — в больницу. Двадцать один — я живу одна, двадцать: глаза–бойницы, ноги в царапинах, бес в ребре, мысли бегут вприсядку, кто–нибудь ждет меня во дворе, кто–нибудь — на десятом. Десять — кончаю четвертый класс, завтрак можно не делать. Надо спешить со всех ног и глаз. В августе будет девять. Восемь — на шее ключи таскать, в солнечном таять гимне...
Три. Два. Один. Я иду искать. Господи, помоги мне.
(с) Аля Кудряшева.
-
Откуда в детстве столько места в голове? Так много всего о чем можно думать. Но удивительно даже не это, а то, что если захотеть можно вообще не думать. По-настоящему. Просто сесть на корточки во дворе возле лужи или прямо в лужу сесть и хлестать прутиком, наблюдая, как разлетаются брызги.
В детстве тоже бывает бессонница. В отличие от бессонницы взрослого, который ворочается с боку на бок, прыгает мыслями то в прошедший день, то в будущий, оставляя себе все меньше шансов уснуть, в детстве ты можешь спокойно лежать на спине и вглядываться в темноту. Вглядываться пока не станет страшно.
Или укутаться с головой и представлять, что это именно ты тот отважный герой Джек Лондона, который остался один на один со стаей волков в промерзшем до звона лесу, это у тебя в ружье остался один патрон, а в темноте между деревьев снуют голодные звери.
Это именно ты узник замка Иф! Тебя сбрасывают в мешке в море, но ты возвращаешься и всем потом мстишь. Это именно ты попал на необитаемый остров, потерпев крушение на воздушном шаре. Ты нашел скалу, в которой было построено убежище. Ты и есть Сайрес Смит – самый смелый и умный, а если захочется стать самым сильным - с легкостью можешь превратиться в моряка Бонадвентура Пенкрофа, а потом снова в инженера Смита.
Это ты отгадал тайну всадника без головы, а может даже ты и есть тот самый всадник. В детстве бессонница она такая – ты можешь быть, кем угодно. Спасать или губить миры, осаждать Трою из-за Елены, которая наверняка похожа на девочку, что сидит с тобой за одной партой. Пронзать шпагой подонка гвардейца кардинала, который похож на одноклассника, что сидит за последней парте. Бороться за свободу вместе с отважным капитаном подводной лодки, искать сокровища с одноногим пиратом.
Это все был ты, до тех пор, пока не стал менеджером, инженером, дизайнером, строителем, преподавателем, чиновником, предпринимателем, биржевым брокером, директором, системным администратором, бухгалтером, продавцом или еще кем-то из длинного списка тех, кем можно стать, если однажды забыть, что это именно ты один на один со стаей волков и в ружье последний патрон...
(с) week_by_week
-
Разговор с мамой
Ну заеду я мам!
Почему не позвонил?
Потому что не хотел расстраивать.
Ну в эти праздники точно заеду.
Ну не получилось мам.
Олежка в больнице-ты же знаешь как это с сыном круглыми сутками сидеть....
Ну ты же сидела со мной? Помнишь? Когда меня доктора по частям сшивали-ты же всегда была рядом.
Ну не поеду я на похороны тёти Кати. Ну не люблю я этого.
Не ... Не люблю я её мам.
Даже весточки из военкомата не дождалась....
Какие грибы мам?
Да куплю я тебе хоть ведро.
Что значит по лесу походить? Посиди дома у телевизора.
Да выкинь ты это сраное пальто
Что значит на юбилей папка купил?
Куплю я тебе пуховик на зиму финский, Что значит не нравится?
Всем значит нравится, а ей пальто полувековое подавай.
Нет мам - приезжать не надо у нас няня... Ну какая няня-обычная. Внуков твоих гуляет - тебе то тяжело уже поди
Ну не звонил - времени не было. Новая должность, ну ты ж понимаешь
Заботы, хлопоты даже машину заправить не успеваю. Позвоню... Потом.....
Мам я понимаю, что тебе неважно насколько я успешен в жизни. Ты просто хочешь жить моими маленькими проблемами.
Мам вот я и приехал.... А рассказать то теперь уже и нечего. Прости меня МАМА... Поздно уже, вот я затворю калиточку и приду к тебе теперь уже на Пасху
-
Экзистенциальное одиночество
У меня в детстве был такой незаметный, пустяшный случай. Как-то, - я учился толи в первом, толи во втором классе, не больше - я должен был вернуться из школы (в школу с первого класса я ходил один, как и большинство моих одноклассников, причем даже те, кто жил довольно далеко и ездил на автобусе), дождаться маму (она приходила с работы в обед), и толи отдать ей ключи, толи забрать у неё ключи - в общем, сделать что-то важное в моменте и необходимое ей. После этого я мог быть свободен.
Я пришёл, и, конечно, забыл совсем про какое-то обязательство перед мамой. Меня позвал Стасик (мой дружбан по двору), и, закинув подальше портфель - уроки я быстро делал, это успеется - я погнал во двор.
Во дворе мы сначала тусили на крыше раздолбанного сарая, оставшегося у нас со времён строительства квартала (временное сооружение, в котором рабочие хранили цемент. Этот цемент, оставшись в сарае без крыши, окаменел в причудливые формы под воздействием воды и иных осадков, а потом чья-то "умная" голова, вместо того, чтоб снести сарай к чертовой матери - наоборот, покрыла его крышей - видимо, снос стоил дороже, чем приведение в приемлемый эстетический вид. И теперь мы лазали через дыру в крыше в пещеры из цемента...). Немного потусив там, к нам присоединились Жиндос и Сафа (мальчик Евгений и мальчик Дима Сафонов, если называть людей полными именами), и после этого мы всей шоблой помчались на другой конец квартала на котельную, а потом "на гаражи", а потом ещё куда-то.
Мама пришла, как и было условлено, домой, и - бабац, а сыны нету! Неприятно, хотя и не смертельно. Однако то, что я должен был ей отдать (или у неё забрать) - было жизненно важно в моменте, меняло все её дальнейшие планы на день, а сотовых телефонов тогда, в 1981 или 1982 году - не было, напомню.
И мама спустилась во двор. Первая же бабулька во дворе ей обстоятельно поведала, что видела "вашего" со Стасиком, что прыгали по сараю, шоб он сгорел, а потом пошли туда, скорее всего - на котельную, лоботрясничать!
...Матушка моя, вежливо поблагодарив, отправилась в сторону котельной, где встретила идущего из "Инвалидного" (так назывался магазин, где давали заказы для инвалидов - иногда) с чекушкой дядю Мишу-артиллериста (я писал про него в рассказе "Свадьба - 85", кому интересно), который сам, без расспросов, будучи в приподнятом настроении, сообщил, что видел целую команду сорванцов ("и ваш Пашка с ними!"), которые тусили на котельной, а потом побежали скорее всего в сторону гаражей на Терешкова, тогда как сам он шел оттуда им (нам) навстречу. Там же, в районе этих гаражей на Терешкова, был пивняк в годы оные, в который дядя Миша захаживал на правах постоянного члена клуба, и мог нас видеть на тех же гаражах раз так дцать, так что ему не нужно было быть Вангой, чтоб наванговать наше целеполагание с большой долей вероятности.
Мама пошла на гаражи. Однако на гаражах нас к тому времени уже не было. Войдя во вкус этого квеста, матушка обратилась к абсолютно незнакомой женщине, шедшей по тротуару, не видала ли она мальчишек, которые до этого прыгали на гаражах, а потом возможно куда-то побежали. Сложно сформулированный вопрос женщина поняла сразу, лишь уточнив предполагаемый возраст, и тут же уверенно опознала-определила: у универсама их видела, стоят, толи стырить чего хотят, толи купить. Мама немедленно пошла туда и аккурат в отделе соки-воды нас и застала: мы собирали мелочь на то, чтоб купить пару стаканов томатного, и дискуссия была нешуточной: пить хотелось всем, а самый богатый из нас мог позволить себе целый стакан, допустим, мандаринового (самого дорогого из соков той поры), тогда как томатного на эти деньги можно было купить аж почти три. Ну и мы проводили с богатеем разъяснительную беседу о пользе делёжки. ))
За этим увлекательным занятием мама меня и поймала.
Я к чему этот незначительный эпизод собственной биографии-то вспомнил. Вот к чему: в современной Москве и окрестностях дети малого возраста (ну, класса так до четвёртого-пятого) постоянно под контролем. Родители ли, няня, бабушки-дедушки... Мы совершенно серьёзно опасаемся ребёнка в булочную отпустить, или в магазин под домом. Потому что...
...А почему, кстати? Вроде бы я бы не сказал, что прям киднеппинг как-то очень уж сильно разросся в смысле частоты совершения подобных преступлений. Маньяки? Садисты? Ну, от маньяков, в конце концов, и советский строй был совершенно не застрахован: Чикатилло родом из СССР, да и все эти "мосгазы" с людоедами - тоже. Это вообще явление, не подвластное никакой системе.
А потому боимся, что знаем: сегодня в нашем огромном городе не знает никто никого.
Вся мои детство и юность прошли на улице, но я шестым-седьмым чувством всегда ощущал на себе этот "всенародный" пригляд. Понимаете, люди жили десятилетиями на одном и том же месте. Я знал всех жильцов нашего немаленького (хотя и не самого большого) дома, многих жильцов двух соседних домов, и так ещё, точечно - до самых до окраин. Мог про каждого что-то рассказать, кто где, когда, кому, куда, зачем, и так далее. И глупо думать, что сам я не попадал в эту великую "социальную" сеть: десятки бабулек, дедулек, дядь миш и теть кать видели, как я шёл в магазин за сметаной (и знали, что иду за сметаной, так как шёл с авоськой и характерной банкой - тогда за сметаной ходили со своей банкой, бугага! Щас такое и представить невозможно почти). И знали - куда, потому что сметану (хорошую) продавали не везде, и весь город знал, куда ходить за сметаной, а куда - за чем-то другим...
На каждом шагу за тобой наблюдали чьи-то глаза. Это не из серии "Большой брат следит за тобой", но это полностью заменяло любой гаджет, причем с гораздо большим успехом: гаджет у ребёнка - это первое, что у него отберут. Или он потеряет сам. Или разрядится батарейка. Или перестанет ловить сеть. А вот эта, с позволения сказать, система - не сбоила. Ей пользовались как родители детей, так и, допустим, следователи-участковые.
Кстати, я не раз слышал жалобы именно от знакомых оперов, что сейчас практически бесполезно стало разговаривать с соседями. Все эти уловки и правила Глеба Жеглова идут побоку: ничего не знают, не слышат, не видят. И не врут: действительно не знают.
...На моем этаже четыре квартиры. Одна - моя, в другой живет семья с ребёнком того же возраста, что и мой сын. Поэтому мы дружим и тесно общаемся. Две другие квартиры сдаются. И если в одной (повезло нам так) живёт относительно стабильный такой мужичок моих годов (однушка), то в двушке каждые три месяца - смена состава. Слава Богу, на нашей площадке нет "резиновых" квартир, из которых в ранний час нескончаемым гуськом-вереницей выходят нерусские тихие, работящие (пока!) люди. Но кто живёт в той двушке и кто в ней будет жить завтра - неведомо.
...Не говоря уже про весь дом! Я знаю буквально трёх - четырёх человек, из которых один - вот-вот переедет в другие края, другой - тоже переедет, но не в края, а просто в другой дом... Моя жена знает чуть больше народу, но не намного (притом, что она - домохозяйка, активно занимается ребёнком и естественно пересекается со многими мамами).
Сегодня ребёнок один - никому не интересен. В перенаселённом мегаполисе всем настолько насрать, что многие, думаю, и в самом деле не замечают. Подумаешь - дерутся дети? Подумаешь, более старшие обижают младшего и слабого... Кто-то потерялся? На то милиция есть, то есть простите - полиция, которой тут овер дохера на каждом шагу.
Проще не заметить и пройти мимо, и не потому, что ты чего-то там боишься. Чего бояться: и старшие, и младшие - сопляки против тебя. Но... "у них для этого свои родители есть!" - сказал мне один такой товарищ. И более того: он, наверное, прав. Потому что я знаю также немало историй, когда чересчур сердобольного пытались в педофилы записать. Не по суду, слава Богу, - так, вербально, на уровне хая. Но согласитесь, и это неприятно, если ты ребёнка привёл, которого били на твоих глазах на улице другие дети, а тебе в ответ его родители - такое...
...И, конечно, постоянная смена составов, постоянная ротация. Люди мелькают, как в калейдоскопе. Любимая нянечка (в детском саду) моего сына с настолько нерусским именем (гастарбайтерша), что я его даже не могу выговорить (а он выговаривает на раз) успела поменять два детских сада только на наших глазах, и опять куда-то толи уехала, толи слилась (про два детских сада мы знаем только потому, что сами их два поменяли). Люди, соседи, друзья, знакомые.
Надо сказать, что Мытищи начала 80-х (да и Москва тоже, в сравнении с Москвою нынешней) - были, чессгря, такой провинциальный тихий городок-с, знаете ли. По сравнению с тем, чем они - и Мытищи, и Москва - стали сегодня. Это какой-то адовый бум, трешак и всё такое.
Те, кто сегодня сюда приезжает - воспринимает это как должное. Я тоже Нью-Йорк воспринимаю таким, какой он есть сегодня. Ведь я не видел его вчера. И не видел его тридцать лет назад. Если б видел или жил бы в нем - тоже, наверное, по-другому бы воспринимал.
...Но мы-то сюда не приезжали! Мы здесь родились. И помним эту патриархальность, провинциальность, тональность: вышел из дома - а все уже тебя видели и даже знают, куда ты пошел; купил новую машину (событие по тем временам!) - а об этом знают даже в Леонидовке, далёкой от твоего Шестого микрорайона!
Господи, как мы НЫКАЛИСЬ, когда курили первые разы, впотай от родителей! Ох, да сейчас нарки ширяются прямо в подъездах, а мы о том, чтоб закурить в подъезде (не своём - оборони, Создатель! - в своём подъезде мог курить только сумасшедший! - на другом конце города, в подвале, в землянке в поле, на хуй знает каком чердаке заброшенного деревенского дома в Ядреевке) - где только не ныкались! И всё равно, когда возвращались домой, самым тщательным образом проветрившись и зажевав жевачкой ("Клубничная" Рот-Фронт, хотя лучше всего отбивала вошедшая тогда в моду "Кофейный аромат" того же Рот-Фронта) - родители уже всё знали, причём в деталях: в каком ларьке и каким обманом купили сигареты, где курили, сколько выкурили, и всё вот это...
Сейчас на эти-то детали вообще всем похуй. Говорю же: ширяющегося нарка в подъезде (совсем уж оборзевшего) - в лучшем случае милицией турнут, в худшем - "не заметят", - нуегонахуй, связываться...
...Наверное, в малых городах России жизнь и течёт до сих пор также, как текла тридцать лет назад в Мытищах и Москве: неспешно, со знанием всех в округе, с дружескими посиделками, бабушками на лавочках, которые тоже сидят на них десятилетиями, а не каждый раз новые лица... Наверное. Хотя те малые города, про которые я могу сказать, как очевидец - хм... удручают примерно тем же, только (как бы это поделикатнее сформулировать) - классом ниже: какие-то беженцы, всевозможная нерусь заселяет квартиры и дома, постоянно происходит ротация: наиболее способные (а в некоторых случаях - просто способные ходить) убегают из утлой провинции в ту же Москву и окрестности, а на их место приходит вот эта вот самая нерусь, либо ещё более пугающая Русь (в том смысле, что качество личности ниже и ниже), и там уже начинается совсем другая история, которая ничего общего не имеет ни с той давней патриархальностью, ни с миролюбием... но не будем об этом, я охотно допускаю, что не очень хорошо знаю сермягу современной российской провинции, ибо в последние годы стараюсь избегать соприкосновения с ней - мне какие-нибудь провинции Европы любезней, чем пригороды Ульяновска или жопы мира Вологодской области, я этого не скрываю и не скрывал никогда. Да и провинция провинции рознь, это тоже понятно. Россия большая. Всего в ней много. Но то, что знаю - данные, извините, очень нехорошие (с) "Собачье сердце".
Остаётся признать, что мы (моё поколение) проводили своё детство в совсем другом мире. Мире, который с одной стороны не был сильно безопасным (скорее, наоборот), но с другой стороны - всегда имел этот тотальный общественный догляд.
...Когда 2 июля 1984 года мой орденоносный дедушка, лётчик-герой, вышел из автобуса номер 1 на остановке "ЗАГС", взялся за молодое деревце рукой, и - умер мгновенно (сердце), сломав и деревце - мы возвращались с мамой и сестрой из совхоза "Тимирязевский", где занимались увлекательным делом - сбором, кажется, клубники. Маму послали туда от работы (вернее, послали туда всю мамину работу, всё НИИ - доцентов с кандидатами), пообещав за хороший труд на каждые 9 ящиков собранной клубники десятый - тебе. Предложение не имело альтернатив, и целый жаркий июльский день мы трудились, собирая клубнику (почти все брали своих детей, потому что знали: набрать десять ящиков одному за день - анрил, а на следующий день все достиги дня предыдущего обнулялись - начинай сначала, поэтому дети были единственным вариантом победить эту государственную хитрожопость - или хотя бы напиздить чуток той клубники). Возвращались усталые. Едва вышли из автобуса возле нашего дома, как нам встретилась учительница немецкого языка из нашей школы, которая, сама держась за сердце, сообщила: умер ваш дедушка!
Она шла мимо того места. Подошла, когда уже стали собираться люди (человек упал), видела, как вызвали скорую, как скорая приехала, и констатировала смерть. Как ждали труповозку, потому что скорая мёртвых не берёт. Дедушку нашего она знала потому (это я предполагаю), что он несколько раз выступал в школе. Ну, как ветеран. И она знала его в лицо.
...Пока мы, шокированные этой новостью, дошли до дома, нам ещё трое встречных сообщили печальную весть, причём двоих я до сих пор не могу идентифицировать, что это были за люди.
Не говоря уже о том, что в доме все, конечно, уже знали, что у Хваткиных дедушка - всё.
Вот так мы тогда жили.
Трудно это объяснить, но тогда из-за вот этой общности, этого "догляда" в хорошем, деревенском смысле этого слова, я чувствовал гораздо больше общего со своим народом. Я чувствовал себя его частью. И он был частью меня. Это был не сплетнический догляд (хотя, чего говорить, это тоже было) - это был сопереживательный догляд: я переживаю за твоих детей, сосед, и если вижу, что их обижают - вступлюсь, но и ты уж, будь любезен, если знаешь-видишь-можешь - не проходи мимо!
А сегодня я здесь чувствую себя чужаком, как нигде более, увы. И дело тут вообще не в политических взглядах или пристрастиях - о них ни слова в тексте. Дело именно в перенаселении и в отношениях между людьми. И в том, насколько мы все здесь мешаем друг другу...
Совершенно безотносительно и я, и мои дети здесь могут рассчитывать на примерно такой же процент сердоболия (если не меньший!) - как и живи мы в Нью Йорке, Бургасе, Дортмунде или Марселе.
Даже, наверное, меньший. Очевидно, меньший.
Холодно тут как-то стало. И продолжает холодать...
(c)baxus
-
Маленька історія "світла" з ОДЕСИ.
Багатьох користувачів Інтернет вразило фото самотнього ветерана з українським прапором, що ледь пересувався 10 квітня на Соборній площі.
Одеські волонтери та просто небайдужі одесити розшукали дідуся. Ним виявився ветеран Великої Вітчизняної війни Плотніков Констянтин Павлович.
Люди розпочали збір коштів для придбання електронного візку.
І ось нещодавно "винуватець" отримав подарунок.
Ось його слова: "я в шоке,никак не ожидал что получу это..."
****
Вже зовсім скоро 9 травня. Давайте дякувати ветеранам за Перемогу ось таки чином, а не "ритуально" збиратися один раз на рік, щоб потім 364 дні мовчати і не згадувати...
@взято из ВК
(https://pp.vk.me/c7002/c540103/v540103939/1a8e8/5mkrRa9MomY.jpg)(https://pp.vk.me/c7002/c540103/v540103939/1a8ef/htBkoygeC4U.jpg)
-
ПритчаДевушка ожидала свой рейс в большом аэропорту. Вылет задерживался, и ей пришлось ждать самолет в течение нескольких часов. Она купила книгу, пакет пеРядом с ней был пустой стул, где лежал пакет печенья, а на следующем кресле сидел мужчина, который читал журнал. Она взяла печенье, мужчина взял тоже!Ее это взбесило, но она ничего не сказала и продолжала читать. И каждый раз, когда она брала печенье, мужчина продолжал тоже брать. Она пришла в бешенство, но не хотела устраивать скандал в переполненном аэропорту.Когда осталось только одно печенье, она подумала: "Интересно посмотреть, что сделает этот невежа?".Как-будто прочитав ее мысли, мужчина взял печенье, сломал его пополам и протянул ей, не поднимая глаз . Это было пределом, она встала, собрала свои вещи и ушла.Позже, когда она села в самолет, полезла в сумочку, чтобы достать свои очки и вытащила из нее пачку печенья - она вдруг вспомнила, что положила ее после покупки в сумочку. И человек, которого она считала невеждой, делился с ней печеньем, не проявляя ни капли гнева, просто из доброты.Ей было так стыдно, и не было возможности исправить свою вину..Прежде чем гневаться, задумайтесь - МОЖЕТ БЫТЬ НЕ ПРАВЫ ИМЕННО ВЫ?
-
из-за вот этой общности, этого "догляда" в хорошем, деревенском смысле этого слова, я чувствовал гораздо больше общего со своим народом. Я чувствовал себя его частью. И он был частью меня.
Надо быть человеком определённого, коллективистского, склада, чтобы так чувствовать. Индивидуалист бы с ума сошёл от такого тотального контроля.
-
Памяти убитых хрущевок
1
Сначала яма и в яму сваи.
Потом ползет на этаж этаж
Потом его набивают снами.
Как подушку, слепыми снами.
Зовут его – дом. Добавляют – наш.
Завозят мебель, заводят семьи.
Уже не помнят про новоселье.
А потом
Перестают различать года,
Потому что – зачем? Потому что дом -
Это и есть всегда.
И вот он смотрит стеклом копченым.
Днем внутри только дети со стариками.
Вечером улей. Люди как пчелы.
И тараканы. Как тараканы.
Жены подоконники полируют локтями.
Мужья темноту растворяют в водке.
А дети жизнь нарезают ломтями
От первой драки до первой ходки.
Рвется там, где тонко.
Выходит порою лихо.
Помнишь, Тонька, ну, из первого, Тонька?
Там еще на двери написано: «Тонька – шлюха».
Кашу не варила, парням врала, этому дала, этому дала, этому не дала. Короче, дела: приходит к ней хахель, и слышит – из ванной кашель. Там, значит, еще один хахель. Ну, хахеля хахель башкой об кафель.
Фигня с мужиками:
Сходили к Тоне.
Один на зоне,
Другой в коме.
На год разговоров у бабок в доме.
Любят, рожают, мрут.
Иные сходят с ума.
Летом можно на шашлыки, на пруд.
А зимой зима.
2
К соседке сосед стучит.
И не сказать, чтобы смело,
Но одиночество смыло
Робость, доело стыд.
Стоит у двери, стучит,
И сердце его стучит.
Стук – и по телу ток.
Душит в руке цветок.
И ноги стали ватными, а руки стали потными, лицо покрылось пятнами. Но, кажется, ухаживания признаны приятными.
И улыбается соседка хитро, и ставит гвоздику в бутылку из-под ситро.
Конечно, она, как луна, кругла,
И не может похвастаться гибкостью стана,
Но изучила – уж как смогла –
Правила хорошего стона.
Слушают стоны тонкие стены,
И мальчик в кровати за тонкой стенкой,
Думает про чужие страны,
А еще – про варенье с пенкой.
Мальчик мечтает об идеале и след оставляет на одеяле.
3
Я жил в таком.
Я лез в рубашке мятой
С земли на небо – с первого на пятый –
Пешком.
Там кухня, узкая, что гроб,
И в красной чашке черный чай,
И дом был мой, а я ничей.
И я любил его, хотя бывал с ним груб.
Теперь он труп, а я пока не труп.
4
Когда дом убивают, первыми
Выламывают почему-то рамы.
Были глаза – получились раны.
И уже провода, будто нервы, порваны,
И жизнь превращается в кучу хлама, мама.
Остов шкафа, скелет дивана,
Титаником – ванна,
Чугунная, кверху днищем.
Раскрытые книги как убитые бабочки.
Штукатурка. Рваные тапочки.
И медведь, здоровенный, плюшевый,
В красной дурацкой шапочке.
Жили-были. Зачем - не спрашивай.
Вообще ни о чем никогда не спрашивай,
Потому что мы всегда находим не то, что ищем.
5
Чтобы родить человека, нужны двое.
Ласки, шепот и пот.
Чтобы сделать живое, требуется живое,
Без любви живого к живому живое не оживет.
Это не сложно, не нужно дум, -
Каждый учится сам,
Не из книг.
А чтобы родился дом, нужно убить дом.
Домам теснее, чем нам.
Домам еще теснее, чем нам.
Теснее, чем нам в них.
(с)ivand
-
В эту машины три раза попали из подствольного гранатомета. Два раза промахнулись из РПГ. Внутри 8 разведчиков, пробивавшихся из кольца. Вышли. Сейчас эта наклейка совсем не выглядит шутливой. После боя разведчики чуть не задушили экипаж в объятиях. Говорят, под Богом прошли.
(http://ic.pics.livejournal.com/saracinua/9998517/983096/983096_1000.jpg)
В этой машине ручной топливный насос. Забились топливные фильтры (соляра гавно). Тяга пропала. Водитель вел машину не глядя. Он качал горючее руками не разгибаясь. Командир успокаивал его (пацану 20 лет). Обманывал.
- качай, качай, это не в нас попали, это наш мишка (танк) рядом выстрелил. Качай братик, качай.
Потом его вытащили в полуобморочном состоянии. Берцы насквозь мокрые от пота.
Под Богом прошли......
"Мишка" прикрывал. А в мишку попали...... РПГ. Прожгло. Слава богу без 200. Раненые есть.
Под Богом прошёл и мальчишка снайпер. Тоже 20 лет.
Его закрыл собой спец из кировоградского спецназа. Стрелял российский снайпер. Калибр 12,7 мм. Шансов не было. Кто то должен был умереть. Погиб опытный, проведя под Богом мальчишку.
А майор Лавренко не прошёл. На мишке расстрелял три автобуса с сепарами, больше 100 боевиков убиты, после того как заклинило орудие, гусеницами раздавил два миномета. Танк сепары подбили из противотанковых орудий. Механик убит, наводчик тяжело ранен. Подорвались сами, чтоб не попасть в плен. Представлен к "герою" посмертно.
Вчера три мишки за него отработали весь боезапас. Крутились пока было чем стрелять.
Командир мишек, с поломанными ребрами, получил новое задание, зашёл к медикам, обкололи обезбаливающим и даже не умывшись упылил на передовую.
Война здесь не останавливается. Та в которую в упор не видят киевские военачальники. Все что здесь держится, исключительно держится на людях. Ресурс, почти выработан.
И им нужна наша помощь.
https://www.facebook.com/photo.php?fbid=778936185471678&set=a.658903810808250.1073741834.100000659128651&type=1&fref=nf
-
Большое добро от маленьких людей
История, которая растрогала весь Днепропетровск. Несколько дней назад в один из волонтерских штабов города пришла целая семья – бабушка, мама и три ее сына. Принесли помощь для солдат в зоне АТО.
Дети один меньше другого, Миша, Саша и Ваня принесли свои копилки, куда каждый отдельно собирал деньги. Хотели скинуться и купить один планшет на троих. Но малыши решили пожертвовать все свои сбережения ради мира в родной стране.
- Мама нас учила, что если ты делаешь добро, то получаешь добро взамен. – Так объяснили свои действия ребята.
...
далее: http://sicheslavets.livejournal.com/365535.html
-
О текущем
Весь рынок в грибах.
За прилавком типичная базарная баба из застойных времён, толстая, визгливоголосая, не так важно продать, как указать потенциальным покупателям их место, упущенный Юнгом архетип «хабалка».
На прилавке крепенькие боровички, красавцы, один к одному.
Перед прилавком аккуратненькая бабуся лет восьмидесяти, очки, белые прядки из-под вязаного лет тридцать назад берета, палочка.
Бабуся: мама моя варила перловый суп с грибами, и меня научила, как вымочить, когда добавить, муж покойный просил, Зиночка, ты мне лучше супу грибного, с картошкой не надо, с перловкой, сами по грибы ездили, вдвоём, сушили по два мешка, всю зиму ели, так суп с грибами и перловкой любил, почём ваши грибочки, милая? громче скажите, слышу плохо, ах, дорого как.
Баба: иди себе, найди дешевле, дорого – не бери! и не стой тут, не заслоняй, людям не подойти!
Бабуся: не беру, милая, не беру, ухожу, посмотреть хотела, лесом пахнут, всего вам хорошего, милая, всего хорошего.
Я смотрю, как она медленно шаркает, палочку ставит осторожно, будто проверяет, будто по трясине.
Успею догнать, далеко не уйдёт, поворачиваюсь и говорю, вон ту кучку дайте, вон ту, с краю.
Никакой реакции, баба как дематериализовалась.
Ищу её взглядом и нахожу, когда только успела из-за прилавка выскочить, суёт бабусе в старую полотняную сумку целофановый пакет с боровичками, две кучки как минимум, кричит в ухо, домой приплетёшься – сразу почисти, не откладывай! слышишь? поняла меня? сразу почисти! а то забудешь!
Возвращается на место и рявкает мне, вам что? покупать или любоваться? любоваться – это в музей!
(с)drevo_z
-
Школа.
Помните советскую песню, что постоянно звучала на школьных линейках, вот эту:«С чего начинается Родина, с картинки в твоём букваре, с хороших и верных товарищей, живущих в соседском дворе»?! Слова, кстати, к ней написал мой земляк Михаил Матусовский. Хорошая песня, пусть даже из советского прошлого, но хорошая.
Вот только сейчас думаю об обратном.
О том, где и как заканчиваются гражданственность, Родина, дружба. Я думаю о том, как и почему становятся предателями своей земли, как и почему предают родных и близких людей. О том, как тонка грань между гражданином и человеком.
Детсад. Школа. Там мы проводим большую часть своей ещё не сформировавшейся жизни. Учимся, делаем первые шаги к познанию, первые открытия, влюбляемся, радуемся первым победам, плачем от первых неудач. Никуда от этого не деться, но именно образовательные учреждения, школьные или дошкольные, являются кирпичиками не только знаний, но и воспитания гражданской позиции, любви к Родине, чувства единения со страной.
Раньше я об этом не думала. Мы вообще раньше редко думали о таких вещах, как патриотизм, национализм, гражданин, гражданское общество. Просто жили. Просто работали.
Я не задумывалась о том, что преподают моим детям в школе, как преподают?! Я привыкла выполнять свою работу качественно, не задумываясь о том, что кто-то может делать иначе. А вот сейчас стало очевидным, армия «новороссии» частично создавалась в школах Донбасса.
Мы доверяем своих детей учителям и от того, что проповедует учитель, какую Родину он любит, во что верит, зависит и формирование гражданственности у детей.
Как оказалось, на Донбассе всё это время у всех была своя Родина. Мы этого не замечали. Не замечали пренебрежительного «вы, что ребенка в украинский класс отдаёте, зачем вам это» (нас переубеждали отказаться от обучения в украинском классе) , «да выбрось ты эту тряпку» (учитель ребёнку о флаге), «Украина, разве это страна, вот СССР была страна, а это так, недоразумение» (об Украине).
Только сейчас, наблюдая конвульсии Донбасса, гибнущего от «русского мира», я начинаю понимать, сколько поколений мы потеряли, как необходима нам реформа системы образования, как необходим нам крепкий национально-патриотический раствор, которым мы могли бы склеить наше общество…
Школа в этом году для нас была потрясением.
Первый раз мы испытали его узнав, что управлением образования города был подписан приказ о подготовке помещений общеобразовательных школ к проведению и организации референдума 11 мая 2014 года.
Как потом пояснила начальник управления, она исполняла приказ мэра города. Но ведь могла и не исполнять, могла проявить свою гражданскую позицию.
Могли и директора школ отказаться и проявить свой патриотизм, но…Школы были украшены воздушными шарами соответствующих цветов (белый, красный, синий), праздничная музыка, праздничное настроение, директор в дорогом костюме, пожимающий руки ветеранам, скоро, уже скоро, потерпите, и придут освободители, обещает он…
…Дети готовили на концерт, посвященный последнему звонку и прощанию со школой украинский танец. Были заказаны костюмы, веночки, куплены вышиванки, связаны для оформления снопы из колосьев пшеницы, но танец был отменён по приказу директора, как несоответствующий тематике выпускного праздника. Дети плакали.
Последний звонок. Нас на классном часу предупреждают, хотите аттестаты для детей, никакой украинской символики. И снова триколорные воздушные шары. На линейке нет флага Украины, нет Гимна. Дети просто в школьных формах, пафосные речи представителей ТОВ ДТЭК, ветеранов и директора «в России вам будут открыты все дороги, дорогие выпускники».
В вышиванках под косыми взглядами окружающих, держа друг друга за руки, стоят, как на расстреле учительница английского и учительница украинского языков. Они уже написали заявления об увольнении.
На выпускном концерте, в конце, три выпускницы, а капелла, не поднимаясь на сцену запели «рідна мати моя, ти ночей не доспала, ти водила мене у поля край села». Их прерывают громкой веселой музыкой, включенной по отмашке директора. Дети продолжают петь. К ним подходят мальчики и девочки, не много, человек девять из двух классов. Они держаться за руки и поют сквозь музыку, а по их взрослым лицам текут слезы. Мы плачем, навзрыд уже не сдерживаясь. Наши дети выросли, повзрослели, возмужали и мы ими гордимся. Но такое чувство, что и мы, и они прощаемся не со школой, а с Украиной. Директор бледнеет, делает замечания, ведь в зале те, кто воевали за наше русское будущее. Мамы, плачут с детьми, и гордо говорят, но мы ещё в Украине. В зале косые ухмылки, мол, это ненадолго…
…Первый звонок. Война. В городе не стреляют, но все с оружием. Мой младший ребенок, как назло хочет в школу. Соскучилась за друзьями. Да и девичьи похвастуньки, новая ни разу не одетая вышиванка, купленная на самой Майдане, всё лето пролежала в шкафу и она хочет идти именно в ней. Объясняем, плачем. Она обнимает меня. «Мама, я понимаю, мы в оккупации, я понимаю, что это война, я буду осторожна». Мой ещё один повзрослевший ребёнок.
Первого сентября нет цветов, нет линейки, нет музыки. Никто не поздравляет первоклассников. Учителя быстро и прислушиваясь к звукам, разбирают детей, разводя их по классам.
В моем детстве учебный год начинался с урока мира. А у моей восьмиклашки первого сентября 2014 года первым уроком был урок войны. Детям рассказывали о бомбоубежище, взрывпакетах, минах, национальной гвардии, которая убивает маленьких новороссов, фашистов, с которыми воюют уважаемые и присутствующие на уроке папы. Теперь их дети гордятся ими, а наши дети сидят в замешательстве.
Во взгляде своего ребенка я читаю немой крик и протест. Я прикладываю палец к губам и закрываю глаза. Она кивает.
Мы идём со школы, молча. Я плачу. Она даже не старается утешить. Молчит и делает свои выводы:
-Мама, как хорошо, что я пошла в школу, теперь я знаю всех предателей. Это нам еще пригодится, правда?
- Да, мой взрослый партизан, киваю я.
Класс сразу разбивается на «своих» и «своих». У каждого теперь свои друзья, свои интересы. Мальчики рассказывают о боях, блок-постах на которых стояли с братьями или отцами, показывают фото подбитой техники, фото с оружием. Девочки томно вздыхают, герои.
Учителя так же разделены на проукраинские и пророссийские. Но все разборки детей останавливают обе стороны педколлектива, в школе вы дети, говорят учителя, нет у нас, ни сепаратистов, ни бандеровцев. Вот только почему-то пророссийские дети у пророссийских учителей получают оценки лучше, чем те, кто осмелился высказать свою позицию.
Удивительно, но об уроках и домашнем задании не напоминаю, ребенок учится с таким остервенением, что прямо страшно. Не могу подойти к компьютеру.
-Мама. мы всё равно умнее «новороссов», -хвастается она,- мы решили, что будем учиться, чтобы обогнать их, стать сильнее, мы ведь всё равно выиграем.
"Привет, бандеровцам!" - это она по телефону здоровается с одноклассницей.
Мальчики приносят в школу патроны. Когда дети говорят об этом учителям, на них начинаются нападки. Оказывается, они, укры,оговаривают героев. Между детьми и учителями растёт непонимание.
-Мама, у нас уволились ещё пять проукраинских учителей,- младший ребенок всё грустнее,-скоро нас некому будет защищать.
Потом ещё одно увольнение и ещё…А потом директор школы поставил коллектив перед фактом, надо писать заявления в ЛНР. Нет заявления, нет зарплаты, пусть вам, укропия платит, веселился он, глядя на растерянные лица сотрудников.
Так ушли остальные проукраинские учителя…
…Однажды у меня сильно разболелось сердце. Я не спала всю ночь, а утром, жестко сказала, что в школу мы не идём, пока. Я не знаю, почему я так решила. Скорее всего, так за меня решили ангелы.
В этот день мальчики принесли в школу автомат. С полным рожком. Они нашли его возле школы, в схроне. Нож, автомат, балаклаву, шеврон «ЛНР». Принесли директору. Сдать. Просто повезло, что дети были из благополучных семей. Я не знаю, пророссийских ли, проукраинских ли, просто спокойные дети, которые не стали наставлять автомат друг на друга, фоткаться, нажимать, клацать…
С того дня мы не ходим в школу. Мы занимаемся дистанционно, у ребенка усилилась тяга к знаниям. Читает запоем. Учит стихи.
Сейчас со школы уходят и пророссийские учителя. Хотя они больше не любители "новороссии", и даже не любители «русского мира», они обиженные на директора, оформившего пенсию в Харькове, но поющего дифирамбы России, на мир, на власть, они теперь просто голодные и безработные люди.
Перед своей поездкой в Харьков директор школы дал приказ закрасить и содрать всё украинские символы. В школьном холле большой Герб Украины, содрать не получается, решили закрасить.
Директор наблюдает за несмелыми движениями техничек:
-Чего застыли, укропки? В ритме, в ритме,-суетится он,- а, -он ехидно щурится, его лицо осеняет широкая улыбка, -так, чтобы был ритм, поём. Что встали, поём ваш укропский гимн, и сдираем, чтобы на дно и с песней,- он заливается смехом.
Технички переглядываются и шепчутся. Уже давно поговаривают, что у директора школы не всё в порядке с головой, так как то, что он рассказывает, наверное, даже журналисты рашатв, побоялись бы пересказать.
Все стоят в растерянности, стыдно, неудобно и горько. И вдруг несмело, вспоминая слова, чуть не правильно произнося их, начинает петь та, на которую бы никто не подумал,Ольга Ивановна. Она просто росянка, не говорит на украинском. Живёт здесь больше двадцати лет, понимает, но говорит, как она смеётся "по-азировски".
И вот в школьном, просторном холле испуганно и печально, под шорох валиков и запах краски, неровно ложащейся на символ Украины начинает звучать:
- Ще не вмерла України, ні слава, ні воля.
Гимн осторожно подхватывают другие уборщицы, находящиеся рядом:
- Ще нам, браття українці, усміхнеться доля.
-Згинуть наші вороженьки, як роса на сонці,
Запануєм і ми, браття, у своїй сторонці.
Их пение прерывает звонок и гул сбегающих ног. В холл спускаются дети, вышедшие на перемену. Кто-то из них начинает снимать, похохатывая, и крича «Слава Новороссии», но кто-то подхватывает и вот уже вместе с техничками звучат более звонкие и смелые детские голоса:
- Душу й тіло ми положим за нашу свободу,
І покажем, що ми, браття, козацького роду.
Станем, браття, в бій кривавий від Сяну до Дону,
В ріднім краю панувати не дамо нікому;
Чорне море ще всміхнеться, дід Дніпро зрадіє,
Ще у нашій Україні доленька наспіє.
Душу й тіло ми положим за нашу свободу,
І покажем, що ми, браття, козацького роду.
… В этом звенящем торжестве Украины, в организованном им самим безумии, с перекошенным лицом метался директор. Своей выходкой и приказом он хотел унизить тех, кто был вынужден его исполнить, а оказалось… Оказалось, что сломать можно всё, кроме духа, настоящего украинского духа. Заплаканные, перемазанные краской технички, обнимали поддержавших их деток.
«Новороссы» быстро рассосались, ушли курить за школу, переменка заканчивалась, а уши пухли.
На следующий день, директор школы с супругой отбыли в Харьков, оформлять пенсию. Нет, это не пенсионный туризм, это «переселенцы». Они, правда, не живут в Харькове, они просто «прописались» у коллег-педагогов так же поддерживающих идеи «русского мира», но это другая история.
А Герб Украины всё равно видно из-под краски. Он вырезан из тонкого полимера или пластика и наклеен на стену, так что краска просто скрыла его цвета, оставив выпуклый, чётко очерченный контур.
Так что на Донбассе, «ще не вмерла України, ні слава, ні воля». Мы держимся! А когда победим, мы подумаем о реформе школы, уже вместе с нашими взрослыми детьми, прошедшими через эту войну.
-
Мой удивительный край.
Сегодня в магазине покупаю кильку. Мороженную. Девушка вежливо и спокойно расфасовывает мне по кулечкам. Беру 5 кг, по кг на каждого подопечного пенсионера. Килька сейчас самый дешевый продукт, да и полезный. И суп можно сварить, и поджарку по типу консервов сделать. К прилавку подходит мужчина просит, чтобы не ждать, буханку хлеба. Я соглашаюсь, мне еще паковаться долго. Всё делаю машинально. Голова, как всегда забита проблемами и их решениями, это уже сейчас нормальное состояние здесь. Не сразу понимаю, что необычного в диалоге мужчины и продавца, а когда до меня доходит….Впадаю в ступор. Он разговаривает на украинском. В центре шахтерского города Луганской области, там, где сейчас разгул Луганды и ЛНРа, в 2014 году.
Выражение лица было у меня достаточно красноречиво. Уверена, так глупо я своей жизни, я еще никогда не выглядела.
Из ступора меня вывел тот же мужчина, который заметив моё эмоционально-мимическое состояние, обратился уже ко мне:
-Я бачу дівчина мабуть руських шанує, побачила бандерівця та злякалась, що так дивиться на мене.
- Дівчина мало не зомліла, коли почула українську ,- вже відповіла я йому.
Он рассмеялся:
-О, то ти своя, бандерівка, а я вже злякався, що така гарненька і вата - сересер, - он повернулся к продавцу, которая не реагируя на наш разговор, занималась свое работой, - Катруся, налий ще мені пива, не заперечуешь? –спросил он у меня.
-Так, вам, що завгодно,- я сияла, как новая гривня.
-А ви знаєте, як москалі називають наше пиво, - обратился он ко мне.
-Пи-и-и-во!- протянули мы хором и рассмеялись.
-Ви звідки тут, - я осмелела, - будьте обачні, у нас ...
Он не дал мне договорить:
- Тобі кажу, бо своя, я местный. Вон, с маршрутки, - он перешел на русский, - просто заколебало всё, решили с мужиками, как протест против дебилизма, на украинском говорить, каждый день теперь читаю, учу, произношение слушаю. Так набандэрився, - он смеётся, - як-то кажуть, останивка за углом, а ти, москалику, злазь, приїхали. А ты заметила, что в маршрутках шансон не играет, вот, тоже наше решение. Если блатняк слушаешь, сеп и ватник...
... Мой город, мой странный, возможно ещё непонятый или до конца неизученный мною город, как же ты умеешь удивлять. И главное в нужное время, когда уже руки опускаются, когда чернота перекрывает кислород, а ты, вот , раз и солнышком, и мовою, и верой. Будем жить!
Олена СТЕПОВА
-
Монолог біженця, переселеного на Западенщину.
(Майже за Орроуелом )«Ну, я попал. Я так попал, шо і в кошмарном снє прєдставіть нє мог. Мнє і моєй сємьє сказалі, шо нас пересіляют у Сокольнікі. Так ми ж обрадоваліся, шо ето у Москву. А то оказивається – СокІльники … под Львовом. Нє … ну мєня, патріота Новоросії, настоящего мужика – у Львов - гнєздо фашизма і голубого разврата!!! Оні же 100 г нє випьют без кріка «Будьмо. Гей!» І поют прі єтом «Гей, наливайте повнії чари!» Нєнавідєл етіх бендеровцов усю свою сознатєльную жізнь. Іхняя фошістская фанатічность прєдєлов нє імєєт. Но то что я увидєл здєсь – ето даже в НКВД прідумать нє моглі. Іхній мєсний мілліонєр предложил нам свой дом. А сам каже: «Ми з жінкой у лєтнєй кухнє поживйом!» У йОго – віла у два етажа. Шесть комнат. У каждой комнатє - разниє картіни. У гостінной – ікони і большой партрєт Шевченка. І усьо - у вишиваних полотєнцах. Це у жон мєсних мілліонєров так прінято отдихать: корову подоїла, свинюшку накормила, птиці насипала, грядкі пополола – і пріконсуться к прекрасному - вишивать! Сарай со скотіной на 10 мєтров! Нє сарай – а хверма! Собака на цепу – Гітлєр викапаний! Чернявий. Ростом – малінькій. Только ми у двор вошлі – а он сразу лапу поднял і как залаєть: «Зік хай! Зік хай! Зік хай!» Жена моя за сєрце схватілася. Дєті заплакалі. А хазяйка іздєваться начала: «Та чого ви настрашіліся? Він ж вам лапку подає.» Я скріпнул зубамі і молчя продожил оглядивать мєсность. У сараї – трі свинюшкі размєром у «Запорожец» мого дяді Міті. Двє карови. Так їх, сволочі, по-імпортному зовуть. Нє шоп «Бурьонка» чи «Зорька». Одну назвалі - Бейжа. А другу – Хуаніта. (Жена, оказивається, буржуйські серіали любить.) Домашньой птиці – усенька, яка єсть у природє. У п’ять часов утра уже всьо орьоть – жрать проситься. Но самий протівний – ето пєтух. Він вискакує на забор і пойоть сразу по-бандеровскі: «Слава Украї-і-і-ні!» Псіна фошістская… вилазить із будкі і тут же лаєть: «Смерть ворогам!» Но са-а-амиє отвратітєльниє – ето індюкі! Ето – мєсниє ультрас! Іх у хазяїна штук з 15. От, представляєте картіну – стадо індюков по двору ходе і ето … ну … вопшем – ви понялі, да? «Пуйло - Лоло!!! Ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла!»… А гусі!!! А гусі … єто вашЕ - нє птіца. Ето – скатіна в пєрьях! Как только пєсню індюков услишат – сразу «Га-га-га-га». Вопшем – тут бендеровци усі! Ну, ми понялі, шо папалі. А дєваться нєкуда. Ляглі спать. Нам прєдлагалі спальню на втором етажне. Но ми отказалісь. Єслі рєзать начнут – шо нам в окно со второго етажа пригать? На двєрную ручку Людка повісила погрємушку нашого младшенького. Тіпа – сигналізація! Спать сталі поочєрьодно: два часа – Людка, два часа – я. Намучаліся – жуть. Но ми сознатільниє: в тилу врага отдихать нє положено! Утром пєтух прокрічал фашистскую крічалку, і ми началі ждать, кагда бендеровці над намі іздєватся начнут. І, такі, началось. Жена хазяїна у 6 часов начала стучаться у нашу спальню. Я спрашіваю: «Чьо нада?» Она: «Я вам молочка праженого принесла.» Людка моя іспугано: «Слишал? "Молочка зараженого" - і даже нє скриваєт, мразь бендеровская.» Сама бистро вскочіла, руку за двєрі протянула, кувшин з молоком взяла і двєрь бистро закрила. Молоко у коров породи «Бендеровская» імєєт особєнно пріятний аромат. Очєнь апєтітно-провокатівний. І дєті тут же закрічалі: Хочю молока-хочю молока». Но інстінкт матері презвозмог всьо. Людка открила окно і виліла молоко на зємлю. Сбежаліся двє хозяйскіє кошкі і трєтья сосєдская. Вилакалі молоко бєз остатка і ляглі на сонце отдихать. Ми с Людкой висунуліся в окно наблюдать, как оні в мучєніях будут умірать. Но кошкі умірать нє собіралісь. А нам от голода живот свело. Пока ми, голодниє, наблюдалі за ситимі бендеровскімі кошкамі, дєті, сняв погрємушку, пошлі гулять во двор. Хазяйка далі ім каждому по трі оладкі в ручку. І окрікнула нас к завтраку. Вишлі і ми во двор… і замерлі… Наш младшенькій Стасік сідєл на травє возле собачєй будкі і корміл «Гітлєра» той оладкой, которую йому дала хазяйка. Людка гордо заявіла:«Моя школа. Правільно, сина.» Но тут Стасік начал слєдующую оладку кушать сам. «Гітлєр» облізал Стасіку морду і стал перед нім на задніє лапкі. Ми так і нічого нє понялі, как нас вивєла із размишлєній слєдующая картіна: старшенькая наша, десятилетняя Тоня начала помагать хозяйке накривать на стол в бєседкє возлє дома. «Предатєльніца» - подумал я. Людка сквозь зуби траурно проізнєсла: «Крєпісь, Вадік! В семье не без урода!» І тут хазяїн проізньос: «Ну, дорога наша східна родино, чим хата багата! Сідайте, до столу, спожиймо, що Б-г послав. Почувайтеся як дома!» «Ну, да! - подумал я - Якби я пачувался як дома, то тут уже давно би апалчєнци билі!» Б-г в це утро послав оладкі з яблук, сирнічкі с творога, кофє з молоком, бутерброди з колбасой і сиром, яішніцу с ветчіной і компот із чьорной смородини. Ми покушалі. І тут хазяїн каже: «Ми зараз з тобою, Вадім, підемо на ставок москаликів ловити. А Людка твоя хай іде з моєю Марійкою на город колорадів травити! Бо в тому році їх розвелося як ніколи!» І тут Людка дрожащимі пальцямі полізла у бюстгальтер, винула георгієвскую лєнту і гордо прицепіла на грудь. Марійка на нєйо взглянула і каже: «Ти, Люда, не на параді. А колоради ваші там на Сході так жеруть нашу землю, як тут колорадські жуки бульбу. Не буде врожаю – не буде з чого жити. Не буде землі – не буде де жити! А ми от бачиш як живемо?» - і показала на свою вілу. «І бачиш – які врожаї маємо?» - і показала на стол. У нас тут, у бандерівців у неволі, хіба скотина живе. І то – тричі на день кормимо. І Хосе- Альберто на цепу сидить (і головой кивнула на «Гітлєра», а той услишав свойо ім’я, радосно гавкнув і завилял хвостом)… Так от – продолжила Марійка - ми його на цеп посадили, тільки, коли вас запросили. Знали – що з дітьми. Боятися будуть. Та схоже – не бояться. Треба пса з ланцюга зняти». І тут – гуси вдруг «Га-га-га-га-га»! І шо-то мені так не по сєбє стало. У мєня дома тока кошка била … да і та загуляла. А шо єй у нас жить? Корови нема .. магазінноє молоко – нє вкусноє. На огородє моя Людка била в послєдній раз, когда ко мнє через окно лазила, огродамі пробіраясь. Так ето ещьо до свадьби било. І такая меня таска взяла. Сволочі ви всьо-такі, бандеровци. Умєєтє чєловєка бєз обід до сльоз довєсті!
Мирослава Сидор
-
Мертвецы
Этот город маленький. Сорок минут в поперечнике, от «слободы» до «пивзавода». Такие точные топографические данные были получены в первый раз, когда я в «слободе» напился водки до антигравитации и решил хоть как-то приземлить себя пивом, чтобы больше не парить над землей легким облачком этаноловых паров. Посередине – городской парк. В центре парка сгорела церковь. Давно. Стоит без куполов. На стенах мокрая зелень из плесени и грибка. Рядом Тир и танцевальная площадка.
Весь город словно швейной иглой проткнут улицей Ленина. «Слобода» - крайняя точка города, дальше граница с Монголией и город Алтанбулаг. В детстве я любил залезть на сопку и смотреть в сторону этого города. Тот иногда проглядывал сквозь облако песка и пыли монгольской пустыни. Я представлял живущих там монголов. Свободных, неистовых кочевников, где каждый Чингисхан. Ну, или Мамай на худой конец. Но в девяностые увидел их на городском рынке. Продают китайские пуховики и не одного Чингисхана среди монголов не оказалось.
На другом конце города пивоваренный завод, который почил вместе с советским союзом, но успел после себя оставить название района и маленький ларек с красным по желтому баннером – «пиво». После пивзавода много леса. Очень много леса.
В этом городе до сих пор хоронят миром. Открывают ворота во двор дома. Рядом с воротами ставят крышку от гроба. Приезжает натуральный грузовик. Борта откидывают. Застилают кузов коврами. Ставят стулья. На них гроб с покойником. По бокам скамейки с родственниками. Грузовик едет очень медленно. Процессия движется пешком через весь город к кладбищу. Впереди грузовика все кто знал покойника. С венками. Кто-то несет портрет. Сзади оркестр. Ну, как оркестр. Пара мятых труб, большой круглый барабан. Играют похоронный марш.
Если у вас в семье часто умирают и вы живете в этом городе, тогда вы, знаете Володю. Володя сошел с ума в двадцать пять лет. Из-за того, что умерла Зина. Они с Зиной любили друг друга с детства. Жили в одной деревне. Дома напротив. Всегда вместе. Володя статный и кудрявый, как каракулевая шапка. Работал в лесничестве. Зина работать не могла. Эпилепсия:
- Падучая она у меня, - говорил о Зине Володя и старался не оставлять ее одну.
Однажды она упала в припадке, ударилась головой и умерла. Володя потерялся. Найти его можно было на кладбище. Там он прожил с марта до ноября. Пока совсем не подморозило. Питался тем, что оставляют родственники на могилах, спал в оградке у Зины. Вместо подушки могильный холмик, телогрейка под себя, овчинный тулуп сверху. Вытащить Володю с кладбища оказалось невозможно. Он с удовольствием принимал водку и еду. Но грозился зарезать, если кто-то пытался его забрать с кладбища. У милиции получилось один раз. Отвезли в больницу, но Володя покусал врача и снова убежал на кладбище. Милиция решила, что: «Да и хуй с ним».
Когда я в первый раз увидел Володю, прошло уже много лет после Зины. Все, что произошло с Володей, я узнал от бабушки, потому что его кладбище и Зина были до моего рождения. Земное притяжение лишило Володю статности и скрючило наподобие вопросительного знака. Как и раньше кудрявый. Правда, кудри стали грязно-свинцового цвета. Зимой и летом в валенках и старой, драной телогрейке. Очень громко говорит. Постоянно смеется и как-то странно заикается. Не к-к-к-к-к, а ыыыуууууу на гласных.
Детьми мы над смеялись. Стреляли в него из рогатки. Он смешно бегал за нами и кричал: «ыыыуууу – убьююыыуу, сыыыы-уууки». Но мы знали, что он пробежит за нами не больше десяти секунд. Потом встанет. Возьмется за голову и забудет куда бежал.
На самом деле, мы боялись Володи. Из-за мертвецов и собак. Его так звали в городе – лучший друг мертвецов и собак. Собак не так давно стали уничтожать в городах, да и то исключительно в центральных. В маленьких и умирающих, собаки по-прежнему составляют тридцать процентов населения. Еще тридцать кошки и воробьи. Все бродячие собаки города любили Володю. Когда он бродил в поисках бутылок, за ним всегда следовала приличная стая бродячих псов. Всех мастей. Некоторые очень похожи на Володю – скрюченные и кудрявые. Собаки всегда следовали за ним. Может от того, что он умел разговаривать на их языке из-за этого своего – ыыыууу.
Раньше, в маленьких городах была жуткая традиция – фотографировать похороны. Страшнейшее из искусств. Фотографировали процессию, гроб, покойника, могилу. В том городе на многих фотографиях был Володя. Вот он вместе с родственниками опускает на веревках гроб. Вот он на поминках. Вот он несет вместо венка лохматую еловую лапу. На похороны Володя ходил с такой же аккуратностью, как в Москве ходят на работу в офис. На все похороны. Всех людей в городе. Если вы встретили на улице Володю, за которым повизгивает и машет куцыми хвостами свора бродячих собак – значит, кто-то умер.
Прогонять, как известно, с похорон и поминок нельзя. Любой человек может зайти и помянуть. Вот Володя и ходил. Каждый день был сыт и пьян. Если бы он так же песещал мероприятия по случаю рождения – очень скоро умер бы от голода. Умирать в нашей стране – традиция, а рождаться – не очень популярное хобби. Поэтому за Володю можно было не беспокоиться. Он питался на поминках, забирал объедки для своих собак, но помогал родственникам покойника. Там где родственников оказывалось мало, Володя оказывался настоящим спасителем. Погрузить из морга. Опустить в могилу. Землей присыпать.
Я стал взрослым. Володя постарел. Сумасшествия в нем осталось мало, а глаза стали такими, что в них не хочется смотреть. От постоянного вида смерти в них стало слишком много жизни. Смотреть в такие глаза невыносимо, особенно, когда знаешь, откуда взялась эта глубина.
Володя знал все ключевые даты: девять дней, сорок дней, полгода, год. Он помнил все похороны и каждого покойника. Часто, родственники злились на него. За то, что приходит. Ест руками, пьет ведрами, говорить нормально не может, только – ыыыыуууу.
А потом Володя умер.
Упал на улице и умер. Первый же прохожий узнал Володю и остановил на дороге машину.
- Володя умер, - сказал прохожий водителю.
- Как это умер? – удивился водитель и сразу понял, о каком Володе речь.
Водитель выскочил из машины, погрузил Володю и отвез в морг. В морг не хотели брать.
- Мне их уже класть некуда, - разозлился на водителя дежурный врач.
- Это Володя, - спокойно сказал водитель.
Володю пустили в морг. Скоро к моргу стали приходить люди и собаки. Начальник местной милиции купил Володе дорогущий гроб. Самый дорогой из всех, что были. Начальник кладбища выделил под могилу лучшее место. На холмике:
- Для себя берег, - признался кладбищенский начальник.
Директор дома культуры отправил на похороны полноценный оркестр, из воинской части приехал грузовик.
Эта были самые шикарные похороны в истории города. Процессия тянулась через всю улицу Ленина. Чуть ли не от пивзавода до слободы. Замыкали шествие бродячие собаки. Город плакал, а Володя лежал в гробу, и казалось - улыбается. Хоронить на холмике не стали. Закопали рядом с Зиной.
Ночью на кладбище выли собаки, а перепуганный кладбищенский сторож уверял на утро, что слышал смех и длинное «ыыыыыыыууууууу».
Не поверили. Не стал бы шуметь на кладбище лучший друг мертвецов.
(c)week_by_week
-
Детская сказка для взрослых.
(спрятал под спойлер, т.к. присутствует мат)
Sorry but you are not allowed to view spoiler contents.
-
Жидобандеровец
Его отец занимал важную должность в киевском горисполкоме, носил костюм с широкими брюками и галстук в профсоюзную полоску. Его мама была еврейка и врач, привычное по тем временам сочетание. Они жили на улице Тургеневской, он мало, что помнит, только огромное чувство счастья, какого-то щенячьего восторга и бесконечной любви. Его все любили, и он любил всех, мамины руки с запахом мыла и хлорки, колючие папины щеки, солнечного зайчика на беленом потолке, скрип паркета в коридоре.
В тот день 1937-го года мама с утра уехала на суточное дежурство в больницу. С ним остался отец, собирался поработать с бумагами, весело щелкал блестящей пряжкой на кожаном брюхе портфеля.
А потом за отцом пришли.
Арест и обыск были короткими и стремительными, отгромыхали сапогами по паркету, вывернули шкаф и трюмо, распотрошили комод, словно вспороли ему живот, и кишки чулок и ползунков вывалились на пол.
И уехали, забрав с собой отца.
А его бросили, одного, в пустой квартире на Тургеневской.
Ему было тогда восемь месяцев.
Он кричал сутки, от страха, голода, от мокрых ползунков, от жажды и потому, что не умел сказать по-другому. Соседи слышали его крик, весь день и всю ночь, но зайти в комнату так никто и не решился.
На следующее утро его, осипшего и обессиленного, в загаженной кроватке, нашла бабушка, мамина мама.
Он хорошо помнит её руки, мягкие и сильные, крепкие и добрые, рыхлые и нежные, такие разные и такие родные.
Он помнит, как эти руки подняли его над улицей и понесли, и передали другим рукам, а потом другим и другим, и ещё.
Это было позже, в 1941-ом.
Ему исполнилось четыре года.
Они в толпе еврейских переселенцев под бодрые немецкие марши идут по Тургеневской, куда-то в сторону Бабьего Яра. Его бабушка, мамина мама, держит его за руку, а в другой рукой она прижимает к животу подушечку, украшенную шелковыми розами и голубями. В подушечке аккуратно и бережно зашиты деньги, всеми сбережениями их семьи. Они едут на переселение, как говорит бабушка, как ей сказали на днях, как писали в газетах и листовках, а на новом месте деньги наверняка пригодятся, на первое время. Вокруг идут люди, тоже с детьми, с мешками и чемоданами, плотной толпой.
- Сара! Сара! Ну, куда ты с ним, на новое место?! Ну, куда? – кричит от тротуара его другая бабушка, папина мама, после потери сына высохшая и будто заострившаяся со всех сторон. – Не надо, Сарочка! Я тебя умоляю! Ну, устроишься там, обживешься, и я тебе его немедленно привезу! Сара!
- Сара! Ну, подумай, ведь на новом месте! Самой тяжело! А с ним еще тяжелее! Сара!
И бабушка вдруг решается.
Она поднимает его над собой на своих крепких и добрых руках, и передает другим рукам, тоже крепким и тоже добрым, а те передают его другим рукам, и он плывет над улицей, над толпой евреев, идущих на переселение в сторону Бабьего Яра, и доплывает так до своей бабушки, папиной мамы, и ревет от неожиданного расставания и встречи.
А потом два года они прятались по подвалам.
И он всю жизнь так и будет говорить:
- Это моя мама, которая бабушка…
Он живет в Киеве, он ученый, профессор, преподаватель и прочее.
Он много ездит по миру.
И когда у него спрашивают про то, действительно ли в Киеве хунта и жидобандеровцы, он вспоминает эту историю из своего детства.
http://pashtet-77.livejournal.com/145194.html
-
ПОРТРЕТИЧНЕ
У Наді є дружочок, Мішка, хороший такий хлопчик, як тільки забачить її на горизонті зразу кричить "Надя я тут" а якщо Надя на рожевому велосипеді, то взагалі летітиме до неї попри всі перепони.
З Мішою вдень завжди гуляє бабуся, спокійна така і хороша жіночка. Давненько ще з нею говоримо про те про се, поки Міша катає Надю, а Надя намагається його мцакнуть у щічку.
Недавно зрозуміла, що Міша переїхав із сімєю до нас в будинок і навіть на наш поверх. Тепер ми сусіди, і якось на фоні цього розговорилися з бабусею про життя-буття.
Вона сказала, що на весні поїде додому, а зараз от, допомагає з малим.
А я візьми і бовкни:
- А де ваш дім?
А вона так чомусь знітилась, змовкла, а тоді якось ніяково навіть:
- Я із Донбаса, із Краматорска, но у нас там нєт войни, у нас хорошо, у нас Украіна, нє вєрьте новостям.
І так мені стало страшенно стидно... Стидно за свої іноді думки, стидно за розмови, стидно за те, що всіх під одну гребінку, стидно за тих її земляків "нє сабіраюсь работать, пусть тєпєрь нас хунта корміт". Стидно. І страшно.
Бо люди є скрізь, рівно як і наволоч, от тільки нам варто думати, бо грань така тонка, що тут ти ніби Людина, а тоді хуяк і вже наволоч, бо вже твої пальці впали на клавіатуру і може комусь змінили життя.
Пробачте.
А на вихідних, Міша з бабусею прийде до нас пекти пирога.
http://repka.club/blogs/vsyake-razne/item/1807-portretychne
-
Пару дней назад ехала в метро.
На Золотых Воротах кого-то прижало в двери. Долго просили "відпустіть будь-ласка двері". Я подумала, что у прижавшего дверями человека, слабая реакция, потому что, ну уж очень долго реагирует. Когда через несколько станций людей стало меньше, я увидела мужчину в военной форме с очень уставшим лицом. Я сидела около поручня, все места были заняты. Мужчина подошел и облокотился о поручень рядом со мной на рюкзак за спиной. Он почти лежал на этом поручне.
Сомнений не было. Человек ехал прямо с проклятой войны
Это было видно и по лицу, и по тому, как он морщился, когда переминался с ноги на ногу. Что-то очень болело. Я робко дотронулась до его плеча и спросила : "Присядите?" "Нет".
Пару станций я не знала как заговорить. Сидя мне не было видно нашивки на рукаве. Перед выходом нашла 200 грн. Когда поднялась, увидела на рукаве "Киборг", спросила: " Вы домой?" "Да". "Трудно было?" "Да".
Я не знала как продолжить разговор, но очень хотелось обнять, благодарить, плакать. Все уставились на нас и стали слушать.
Я, вдруг, начала чистить Его запачканную шапку со словами "Ой, у Вас шапочка запачкалась". Руки Он держал в карманах.
Я засунула Ему в карман купюру прямо в руку и сказала: "Возьмите. Купите жене цветы".
Усталость с Его лица мгновенно ушла и Он громко выпалил: "Не надо! У меня есть деньги. Вы что! Нельзя! " Я себя почувствовала глупо и виновато. Зато, наконец, нашлись слова : "Это единственное, что я могу для Вас сделать!"
Мой Герой оказался правдивее меня, потерянной в Киеве среди встречающихся ватников и священников - сепаратистов. Он сказал прямо из сердца : " Без вас, мы-никто". Ко мне возращался ум и я, рыдая по-детски, выдавила из себя: "Это мы без Вас никто!" Я не смогла сдержать рыданий и тупо пошла к противоаоложной двери, обливаясь соплями и слезами. А Он говорил и говорил : "Спасибо Вам. Я куплю жене цветы"
Я рыдала потом еще часа два. В слезах выходили несказанные слова. Как много я хотела сказать! И не сказала! Надеюсь только на то, что этот Мужчина услышал своим сердцем.
Кому не лень, репостните пожалуйста. Может Этот Киборг прочтет, что Я хотела Ему сказать много-много СПАСИБО!
Что Они у нас САМЫЕ ЛУЧШИЕ! Что мы их ОЧЕНЬ любим и ОЧЕНЬ молимся за НИХ. Что мы обнимаем ИХ. Что песня "Землянка" отдыхает по сравнению с нашей нежностью и любовью к Ним.
И пусть все плюются, но я очень хочу, что бы Они все вернулись живыми победителями и воспитали своих деток такими же правдивыми и настоящими как Они.
Услышь меня, Киборг, из метро. Ты идешь защищать меня от орды, а я не смогла даже обнять тебя. Но, я очень хотела! ВозвРоссияйся живым, пожалуйста!
Автор: Anna Blashchuk
-
Не смогла читать без слез.
-
Галина Сергеева
На первом этаже Артемовской больницы туда-сюда бегают две женщины, худенькие такие, щуплые. Двери нараспашку, все время заносят и выносят раненых, сквозняк, холод. А они, эти женщины, словно не чувствуют, бегают в легких свитерках туда-сюда.
Вот, одна пробежала с большими пакетами теплых мужских носков и бинтами - куда-то в хирургию. Вот другая - вынесла откуда-то из подсобки огромный поднос с чаем. Этот чай пью все - и бойцы, и волонтеры, и доктора. Чай уже заканчивается, а приехал еще целый автобус с солдатами.
- Ой, - говорит вдруг одна женщина, - Кать, у нас стаканчики кончились, что делать.
Та другая давай доставать из кармана мелочь, по гривне, по две:
- Сейчас сбегаю, - говорит, - куплю.
И побежала. Прям как была.
- Кать, куда ты! Там мороз, хоть куртку накинь!
Но Катя не слышала.
Минут через десять было много новых стаканчиков. И много нового чая.
- Вы откуда тут? - спрашиваю этих женщин.
Они так переглядываются между собой, опускают глаза, и эта Катя отвечает мне:
- Да местные мы, артёмовские.. Как там нас называют? "Лугандон"?
И они обе смеются так с надрывом. И Катя вдруг начинает плакать. Потом утирает слезы. И снова идет колотить литры чая - для солдат.
-
Борислав Береза
13 ч. · отредактировано ·
Где-то в середине декабря 2013, уже после разгона протестующих под стенами АП, один мой друг вернулся из затяжной туристической поездки. Встретились с ним поздно ночью, на берегу Днепра, и пока его собака носилась вокруг нас, мы обсуждали Майдан. Он говорил о том, что народ опять "разведут", что все разочаруются, как в 2004-ом и что он больше в эти игры не играет. Он честно признался, что не верит в изменение сценария развития событий. Ведь на манеже всё те же. И хотя он сильно не любил Януковича, но и участвовать в массовом обмане людей он был не намерен.Sorry but you are not allowed to view spoiler contents.
Я вяло отвечал ему, что все понимаю, но не могу оставить Майдан. Что даже скорее согласен с ним, чем нет, но... Верил, что у нас появился шанс скинуть Овоща. Верил я тогда и в то, что мы не наступим на старые грабли и не выберем больше себе лидеров которые были раньше, но так и не поняли своей миссии. Я понимал, что он прав с точки зрения логики, но мной правили эмоции и надежда.
А потом пришло 19 февраля 2014 года. Утром мне позвонил Denys Bigus и сказал, что срочно требуется большая грузовая машина. В Доме профсоюзов сгорели все продукты, а людей надо кормить. Деньги на продукты есть, а вот с машиной проблемы. Никто не соглашается ехать на Майдан. Там тогда работали снайперы и убивали людей. Везти груз на Майдан отказывались все. Я сказал, что легко найду. Я ведь трабл-шутер и у меня хватает контактов и навыков общения чтобы найти машину и договориться о доставке еды на Майдан.
Час я звонил. Все сопереживали, но у всех были проблемы. У кого-то машина сломалась, водитель запил, колеса спустились или еще миллион причин. За час мне почти 50 человек отказали по той или иной причине. И я набрал того самого моего друга. Честно сказал, что все понимаю, что на Майдане стреляют, а он вроде и не при делах, но там люди голодают. Их надо накормить и мне нужна машина. А у него автопарк и его структура занималась автоперевозками, а он хозяин этой структуры и может ли он мне помочь? Вобщем поток вопросов, а в ответ прозвучало :
- Конечно Слава. Куда подгонять машину?
И больше никаких вопросов не было. Простой и краткий ответ.
Мы договорились, что он пришлет машину с водителем к "Метро" на Петровке и я с этой машиной, груженой едой, поеду на Майдан. После этого мы встретились в Метро с Денисом и там произошло мое знакомство с Arseniy Finberg. Он занимался уже тогда делом, которое впоследствии назовут волонтерством. Толпой мы носились по "Метро" и сметали на телеги ящики с консервами, сетки с картошкой и морковкой, полки с хлебом и всю еду которую ждали на Майдане. Затем с бесконечной чередой телег мы направились к кассам. Можно вспомнить и то, как люди смотрели на нас, а потом поинтересовавшись на Майдан ли мы собираемся везти эти продукты, массово начали давать деньги. Практически все. По позыву сердца и духу времени. И оплатив мы вышли искать машину. Я набрал друга. Поинтересовался где машина и попросил номер водителя. Он объяснил где стоит машина, а номер сказал, что мне не нужен. Машину мы нашли быстро. Подошли с караваном телег и открыли двери кабины. Там сидел... Да-да, мой друг. На мой вопрос почему сам приехал, он мне ухмыляясь заявил:
- Тю, так там же стреляют. Ну, не могу же я своего человека под пули подставлять. Так что я сам. А вы грузите. Я не могу. У меня спина больная.
Загрузили. Поехали все вместе. Привезли. Выгрузили. Прямо возле купола Глобуса. Получили благодарность от людей. Искреннюю и безмерную. А потом было много еще чего. И этот друг не раз помогал Майдану. А потом он и его водители начали возить волонтерские грузы в зону АТО. А чуть позже то и внедорожники для ВСУ и добровольческих батальонов. С ним многие ездили. И Сергій Притула. И Народний тил. И Тетяна Шатц. И я... Так Юрий Степаныч отвезя груз на Майдан стал частью волонтерского движения. Кстати помните тонну оливье на передовую в новогоднюю ночь? Это его идея, реализация и доставка.
К чему я вспомнил эту историю? Во-первых сегодня ровно год, как это произошло. А во-вторых я показываю вам пример того, как человек не рассказывает про #кулювлоб и не кормит сказками людей, а просто честно делает то, что сейчас надо, а не обогащается. И таких друзей у меня много. Мне есть кем и чем гордится. И я знаю, что пока такие люди в Украине есть, то Украине ничего не грозит. Мы победим. Спасибо тебе Юрка. И спасибо всем тем, кто делает свое дело. Поклон всем вам.
Слава Украине![/i]
-
Несовпадение
Мужчина пришел на контору один. Так бывает не часто. В большинстве случаев выбор и заказ памятника родственнику – муки коллективного разума всей семьи. Мужчина пришел один, и это была первая странность.
Сделали с ним первичную прикидку по его пожеланиям. Выходил вполне приличный комплекс на нормальную сумму, не космос, но и не мелочь. Взялись прорабатывать заказ детальнее.
Весна в моем деле – всегда высокая загруженность, напряженные дни, множество заказов, работ, в каждой из которых нюансы, в каждой детали. И всегда – люди, люди, люди, на производстве, в магазинах, в телефоне, в электронной почте, незнакомые и знакомые, и знакомые знакомых, и знакомые тех знакомых, которые знакомые знакомых. Всем надо срочно, всем надо качественно, всем надо к дате, всем что-то надо.
Весна – это конвейер. Я включаюсь в весну, как лампочка по щелчку тумблера, и уже ничего не замечаю вокруг, ни солнца, ни воздуха, ни зелени, лампочка светит, ей за своим светом тяжело разглядеть детали. Все мелькает, заказы, наряды на резку, приходные на гранит, заявки на выезд по кладбищам, ретуши, комплектующие, мешки цемента, арматура, плитка, песок, отсев, поломки машин и опять по кругу.
Весна – это бешенный ритм жизни. Мне трудно, когда человек не совпадает с моим привычным ритмом.
Мужчина не совпадал. Мы сделали первичную прикидку по заказу, он посидел немного, подумал, сказал – я сейчас – и вышел. Вернулся минуты через три, может даже пять, присел на стул, кивнул. Мы просчитали основную гранитную плиту памятника, её форму, гравировки. Мужчина достал телефон и показал фото на портрет. Женщина, глаза хорошо видны, нормальное фото, можно работать. Он в ответ снова покивал, помолчал, сказал – я сейчас – и снова вышел.
- Куда он вечно бегает? – интересуюсь у девочки-менеджера.
- Не знаю. Может, посоветоваться?
- С кем? Он один приехал.
- Просто памятников боится.
- Или клаустрофобия.
- Не, он на машине приехал, за рулем, клаустрофобия не подходит.
- Обыкновенная боязнь кладбища. Или крестов.
Плетем еще какую-то ерунду о мужике, дожидаясь его возвращения. Мне несколько раз звонят.
Минуты через три мужчина вернулся. Просчитали гранитные тумбы и бордюры цоколей, оценили площадь замощения гранитной плиткой, определились с общей массой гранита и рассчитали объем бетонных работ. Год прошел? Полтора прошло. Значит, усадка должна быть минимальной. Заканчиваем просчеты, выходим на итоговую сумму.
Мужчина покивал, сказал готовить договор, и снова вышел.
Я не удержался и пошел за ним.
За своей машиной, новеньким Мерседесом ML, согнувшись и прислонившись к авто плечом, обхватив лицо руками, мужчина плакал. Беззвучно тряслись его плечи, дрожала согнутая спина.
Стараясь не шуметь, я незаметно для мужчины вернулся в контору.
(с)pashtet_77
-
просторы инета
В мае 2006 года меня пригласили на фестиваль в Нью-Вриндаване (США) провести семинар по астрологии. Радханатх Свами, великий учитель из Бомбея, рассказал там одну историю ухода своего ученика. Это длинная история, но смысл ее в том, что этот ученик в 20 лет серьезно посвятил себя духовной жизни, примерно до 40 лет он соблюдал целибат. Он очень активно занимался пропагандой духовных знаний, участием в различных благотворительных проектах. В определенный момент он решил жениться. У него была красивая молодая жена, и у них родился ребенок. Но в тот момент ученик заболел тяжелой формой рака. Его духовные друзья организовали ему самое лучшее лечение, но ничего не помогало. С каждым днем его тело все больше разрушалось, доставляя при этом сильные физические страдания. Но от него всегда шла благодарность. Никто никогда от него не слышал: «Бог! За что Ты меня так наказал? Я 20 лет Тебе служил верой и правдой, я отдал Тебе лучшие годы!» Никто не слышал от него никаких претензий, только благодарности. Он благодарил Всевышнего и духовных учителей за то, что к нему каждый день приходили преданные Бога и воспевали Святые имена, говорили о Боге и о святых. Он прославлял Бога за то, что Он всегда заботился о нем лучшим образом. Однажды Радханатх Свами позвонил ему, чтобы дать последние наставления и поддержать его. И он был просто потрясен тем, что духовный учитель помнит о нем и дает ему последние наставления перед уходом. Он говорил окружающим: «Как велик Учитель, у него так много замечательных учеников, но он помнит даже таких незначительных, как я». Что удивительно, он не просил здоровья, хотя делал все, что говорят врачи. Он считал, что Бог лучше знает, что ему нужно. Все, что он просил — это благословения, чтобы ему и в этой, и в следующей жизни была дана возможность служить бескорыстно миру. И в один из его самых последних дней в Бомбей пришел святой Бабаджи, которого все видели только во Вриндаване (одно из самых святых мест в Индии). Все знали, что он никогда не покидал Вриндаван и никто не знает, откуда он узнал о том, что эта великая душа собирается оставить тело. Он пришел, чтобы последние дни быть с ним. До последней секунды этот преданный Бога только и делал, что выражал всем благодарность. И несмотря на то, что его тело доставляло ему все больше боли, от него шло так много любви, спокойствия и света, что многие приходили не только для того, чтобы его поддержать, а просто побыть в его ауре. Но если вы попадете в обычную больницу, то едва ли услышите слова благодарности, в основном одни претензии и упреки: «За что мне Бог послал такое? Почему Он такой несправедливый, ведь я такой хороший!» А если человек соблюдал хоть какие-то законы благочестия и правила местной церкви, то возмущению не будет конца… И не обязательно попадать в больницу, оглянитесь вокруг, и вы услышите в основном претензии и упреки: к правительству, к экологии, к родственникам и друзьям, к работникам сервиса и т. д.
Почти все в наше время считают, что им все-все должны. А если кто-то делает хоть что-то хорошее другому, то внутри рождается убежденность, что этот человек по гроб ему обязан, ну как минимум, он должен отплатить тем же.
И у нас, как всегда, есть выбор: либо присоединиться к общей массе людей и нырнуть в адскую жизнь упреков и претензий и жить с закрытым сердцем, либо привыкнуть, во всем видеть милость Бога и вместо вопроса «За что?» задавать вопрос «Для чего мне это?» Привыкнуть открывать рот только для БЛАГОДАРЕНИЯ, понимая, что блаженство мы можем ощутить, только бескорыстно и втайне отдавая. Любовь можно ощутить, только отдавая. И нам даны такие обширные возможности в этом мире, в наше время…
-
ТРАСА Н08
Напівстихійна автостанція в западині між вулицями Петлюри та Жилянською – захаращена підсвідомість розташованого неподалік залізничного вокзалу. Таке враження, що тут нічого не змінилося щонайменше за останні 10 років. Той самий хаос торгівлі, сміття, руху. Серед автобусів не знайти двох однакових. За рідкісними винятками, цей металевий мотлох на колесах не здається придатним для перевезення пасажирів, але пасажирів це не бентежить. Бентежить не це.
Багато чоловіків у одностроях. Серед шаурми й секонд-хенду – чималий магазин «Військові товари»; на вивісці уточнення, чомусь англійською: for ATO. В нашу маршрутку перед виїздом заходить хлопець з яскравою газетою в руках, гучно оголошує: «Жінка два роки ховала інопланетянина в холодильнику». Газету, втім, ніхто не купує.
Нескінченні склади, ангари, монументальне Байкове кладовище, шиномонтаж, кондитерська фабрика; червоною фарбою на паркані несподіване «Ленин жил, Ленин жив, Ленин – будет жить», зайве тире здається зловісним. Новобудови виглядають як невдалі діти одноманітних радянських паралелепіпедів: збунтувалися, але бунт до кінця не довели. На блискучому склобетонному магазині «Міцубісі» - величезний банер «Слава Україні». Після Борисполя хочеться заспівати старої пісні про дві найбільші біди, однак насправді нема ніяких дурнів і доріг, є причинно-наслідковий зв’язок: злодюги, що крадуть кошти й будматеріали, і дороги, збудовані злодюгами з того, що вкрасти не встигли. А дурні? А дурні – це ті, хто злодюг терпить.
Зупинка. Районні автостанції 1990-х надто добре пам’ятаю. Тим приємніше виявити в чистому полі цілий комплекс з заправкою, їдальнею, магазином і сучасним! гарно пахнучим! охайним! туалетом. Ось правда, не обов’язково навіть штампувати нові закони, просто дайте народу спокійно зайнятися ділом.
Придорожні таблички – окрема, захоплива історія. Наприклад: реклама «Царської бані». Поруч з написом намальований віник. «Баня» українською, нагадаю, означає купол церкви. Віник у церкві – це реально круто. Хоча віник на рекламі схожий на баню за обрисами. То, може, це такий храм солідного Господа для солідних панів, як у Пелевіна - з повним комплектом послуг? Треба перевірити. Сусід, студент за видом, дожовуючи круасан, раптом хреститься на новозбудовану церкву. Справжня топонімічна музика починається за містом: Єрковичі, Стовп`яги, Циблі, Деньги, річка Самозванка, річка Золотоношка. Єрковичам 555 років, біля Деньгів – березовий гай. Нібулон. Звучить як назва іншої планети. Вказівник спрямовує до велетенських сріблястих циліндрів невідомого призначення. Точно – база інопланетян. Тих, одного з яких тримали в холодильнику? А може, це і є холодильники, де їхня армія чекає на свій час, і в певну мить вони вийдуть з анабіозу й нарешті наведуть лад? Надія – останній острів у кульмінації всесвітнього потопу.
Острів – це частина суходолу, зусібіч оточена водою. Чи зораним ланом. Посеред протяглих нерівних рядків ріллі раптом виростає клапоть трави з кущами і парою дерев на ньому. В цьому є таємниця, створювана відстанню, яка в свою чергу перероджується з просторової в часову: уявляєш плугатарів, які там укладаються подрімати в затінку, а потім домальовується ціла брейгелівська картина з ренесансними селянами.
Під’їзд до Черкас нагадує про Венецію. Автобус виринає на дамбу, по якій протягнені шосе й залізниця; так само й там поїзд наближається крізь Лагуну до далеких веж і куполів. Обабіч – хвилі, на обрії не видно землі. Ми їдемо, а води не кінчаються, а острівці за нами женуться ще з ланів, здається, тут узагалі не може бути зла.
Повертаємося в сутінках. Як зробити гарний захід сонця? Трохи золота, трохи блакиті, додати рожевого, червоного, бузкового, все розтерти з білим, знизу покласти акуратну смужку чорного мережива з дерев найближчої лісопосадки. Водій не хоче запалювати світло в салоні, так і мчимо в темряві, але в цьому є переваги: великий птах, темніший за саму ніч, раптом злітає над узбіччям, цифра 0 спалахує у повітрі поруч з вікном, солодкуватий запах диму придорожніх багать просочується в автобус, від чого стає затишно. В радіо жалісний голос умовляє: «Не ходи к нему на встречу, не ходи, у него (гранитный? магнитный?) камушек в груди» на мотив знаменитої американської пісні під назвою «Дорога до пекла».
Дорога кінчається близько півночі. На автовокзалі все так само. Хлопці в хакі, з наплічниками проходять між ятками й ліхтарями, сідають у автобуси, щоб їхати з війни чи на війну. Нагорі на сотнях зірок інопланетяни вкладаються спати. Ми живемо в кращому зі світів.
Дмитро Десятерик, «День», Київ-Черкаси-Київ
Россійскою http://d-desyateryk.livejournal.com/705545.html
-
ТРАМВАЙ
Меня разбудил телефон:
- Здорово, Грубас! Не узнал?
- Пока нет, но, видимо, должен.
- Это Бобик, Бобко, мы с тобой в одном классе учились. Помнишь? Я в Москве проездом, мне Джорж дал твой телефон.
- А, привет, Боб...
(Бобика я не видел с самого выпускного, уже тридцать один год. Особенно неудобно было то, что я давно забыл его имя, хотя, видимо, и он моего не помнил.)
- Грубас, как у тебя со временем? Я до самолета весь день свободен.
Через два часа мы уже сидели в маленьком кафе и заказывали шоколадное мороженое.
К сожалению, лысого потолстевшего Бобика, я узнал гораздо раньше, чем он меня, оказывается, годы и со мной изрядно поработали. Кто бы мог подумать?
Боб оказался могучим германо-итало-французским бизнесменом, да еще и голландским подданным. Женат, трое детей.
На детской теме его и понесло:
- Ну, как? Как их воспитывать? Даешь ему, даешь, все жилы из себя тянешь, а он вдруг заявляет: «Папа, моя «Ауди» уже пятилетняя, все друзья косо смотрят. Сколько еще я буду на ней ездить?»
Ты представляешь? Пацанчику двадцать лет и он воротит нос от пятилетней «Ауди»? Грубас, ну, почему? Почему моя мама с тремя классами образования, да еще и без мужа, сумела меня воспитать, а я своего нет?
Хотя жили мы в такой нищете, что жутко вспомнить. Помню, летом, все каникулы ездил я с мамой на работу, помогал ей там ящики таскать. И не просто ездили на трамвае, а строго чтоб в разных вагонах. Помнишь, были такие, чехословацкие? А если подходил старый, с гармошкой, то мы с мамой в него даже не садились, ждали когда придет с отдельными вагонами.
Залезали и становились: мама в конце первого вагона, а я в начале заднего. Так и смотрели друг на друга через стекло, не отрываясь, как шпионы.
А ехать, между прочим, далеко: от Яновского кладбища и аж до Лычаковского. От Шевченко до Погулянки. А знаешь почему так делали?
- Почему?
- Копейки экономили, вот почему. Туда два раза по три копейки и столько же обратно. А когда, например, к маме в вагон залетали контролеры, то она рукой показывала мне знак компостера. Я быстро клацал два талончика и перебегал на остановке к ней, а она, в это время, делала вид, что копается в своей сумочке и ищет билетики.
Если день был удачный, без контролеров, то мама мне всегда отдавала эти 12 сэкономленных копеек и я был счастлив, не то что этот, «Ауди» у него пятилетняя… И даже разговора нет, чтобы к бабушке в больницу съездить.
Да ну и хрен с ними.
- Боб, а я ведь помню твою матушку, видная женщина. У нее еще, вроде, такие красные сапоги были.
- Точняк, были! Передам от тебя привет и скажу, что ты помнишь ее красные сапоги. Маме будет приятно.
- Как она, жива, здорова?
- Жива, но со здоровьем не особо. На днях был приступ, в больничку забрали. Она рядом со мной давно живет. Я ей квартирку в Амстердаме прикупил, но вот львовскую продавать все не хочет. Село. Ну, да и пусть, раз ей так спокойнее. Надеется, что когда-то еще Львов увидит.
А, кстати, к чему я детство вспомнил? Сейчас приезжал в больницу, мама еще была в реанимации, меня туда не пустили, но зато подвели через стекло на нее посмотреть. Она лежит под капельницей, совсем рядом, несчастная такая. Почувствовала, открыла глаза, повернула голову, меня увидела, заулыбалась, и вдруг, подняла руку и раз, как «покажет компостер», как в детстве в трамвае.
Я заржал на весь коридор, а слезы сами собой…
Врачи смотрят на меня, как на придурка, а я ржу и плачу.
Сука, вот и сейчас…
-
- Вибачте, дівчата. Ото я б і не зупинився, але кум дуже просив подивиться, хто там так гарно плаває.
Водитель кричит от дороги, высунувшись в водительское окно пыльных «жигулей».
Кум сидит здесь же, на соседнем сиденье потрепанных «жигулей», счастливо лыбится, сверкая золотым зубом.
- Та дивіться, за то ми грошей не беремо, - отзываются с берега реки мои девчонки. – Погодьте, зараз ще тітка Оксана прийде, і на неї теж полюбуєтесь.
«Жигули» срываются с места, оставляя за собой пыльный след и сизый бензиновый выхлоп.
В селе полно Оксан, самого разного возраста и калибра. Назови Оксаной любую, хоть продавщицу в ларьке, хоть доярку, хоть вон ту бабку, увлеченно ковыряющуюся в огороде посреди зарослей укропа и картошки, наверняка угадаешь с именем.
Мужиков в селе мало, в плане численности они заметно уступают женскому населению, а в габаритах и вовсе проигрывают пышногрудым и жопастым местным «теткам Оксанам». Мужик в селе жилист, чёрен и пуган женским вниманием, прямолинейным и бесхитростным.
Потому, услышав про какую-то тётку Оксану, «жигули» мгновенно спасаются бегством.
Своих девчонок я вывез в село на месяц.
Сто восемьдесят километров от Киева. Хата мазанка у дороги. Огромный сад с грушами, яблонями, прочими абрикосами и колючим малинником. Гектар огорода, с картошкой, огурцами, помидорами и кабачками, кукурузой и подсолнухом. Речка с обязательной «тарзанкой», привязанной к ветке ивы, нависшей над водой с обрывистого берега. И люди, обыкновенные люди из обыкновенного украинского села.
- А я дивлюсь, то ви якісь не наші. Ні на кого не схожі. Зовсім геть ні на кого.
Ми дружно обрываем шелковицу и едим её тут же, засыпая чернильные ягоды горстями в рот. Дерево растет у дороги, через редкий забор наполовину нависая над чьим-то двором. Из глубины двора к нам идет, мелко переступая, сгорбившаяся недружелюбного вида старушка, поправляя платок и разглядывая нас.
- Сейчас нагонят отсюда, - шепотом предупреждает меня жена.
Старушка останавливается у забора.
- Ні, не наші.
- Так ми приїжджі, з городу, з Валерьяничом сусіди.
- З агрономом? Так ми з нім родичи. Я його жінці двоюрідній сестрі невістка. А ну, погодьте.
- Оксана! – это старушка «невестка» уже кричит вглубь двора неожиданно громко. – Оксана! Неси дітям гостінца!
Загорелая Оксана лет двенадцати, с побитыми коленками и носом в веснушках, несет тарелку с пирожками.
Утром и вечером – идем через пять дворов по улице за молоком. Процесс добывания молока из коровы вызывает у девчонок восторг. Нет, они, разумеется, знали, что корова дает молоко, ну, как дает, наверняка достает откуда-то у себя из сумки пакет с молоком и передает его доброму молочнику или коту из Простоквашино. И улыбается, от рога до рога.
Реальность не укладывается в шаблон и живо обсуждается:
- Это что, она молоком писяет?
- Угу, а творогом, наверное, какает.
Покупаем парное молоко, по пять гривен за литр, вкусное невероятно, и просим еще продать картошки, молодой пока на огороде у нас нет.
- Молодій то і в мене ще нема, - сокрушается молочница. – Ото тільки шо з пришлого року залишилась.
- Так нам хоть прошлогодней.
Молочница уходит в подвал, через несколько минут выносит ведро картошки.
- Беріть.
- Сколько стоит?
- Да так беріть. Вона ж тогорічна, не молода.
- Спасибо, нам столько и не надо.
- Ото нехай тут стоїть, - молочница сдвигает ведро в угол у сарая, - Будете брати, скільки треба коли треба…
Идем с речки. Из крайнего двора нас зовет женщина и машет рукой.
- Доброго дня. То ви Валерьянича сусіди?
Ми соглашаемся с утверждением.
- Так я ж його родичка, його брата жени племінниця. Тільки ми не родичаємось.
- Чего?
- Так вони ж багаті! В них машини дві і дочка у Києві живе. Коли одні багаті, а другі бідні, їм родичатись незручно.
Пока она говорит, из дома её сын приносит молоко и тарелку с пирожками. Мы пытаемся культурно отказаться.
- Це дітям. Хай ростуть щасливі. Дітя нагодувати – святе діло.
- Сусіди! – кричит нам через забор женщина-соседка. – Сусіди! Вам ось такі огірки треба?
В её руке парочка коротких загнутых в букву «с» огурцов.
- А что? – недоверчиво уточняем мы.
- Так на огороді залишити, шо викинути, перезріють, жалко.
- Да у нас все равно банок нет.
Соседка качает головой, уходит, бурча что-то себе под нос про горожан, урожай, огурцы и прочие неприятности.
- Сусіди! - кричит она нам через минут десять. – Тримайте, ось вам банки!..
И передает через забор сначала четыре банки, а потом сыпет на траву огурцы.
За месяц – ни одного разговора о политике. Казалось, что здесь и о войне на востоке страны не знают, так размеренно и ровно течет жизнь. На пятнадцатый день из района на площадь перед сельсоветом приехала машина, оказалось, забирать мобилизованных в армию. Пять молодых парней, с сумками и рюкзаками, в окружении близких родственников. Никаких торжественных речей, цветов и оркестров. Обнялись, перекрестились, сели в машину. Остальное село вышло к дороге. Стояли молча, провожая машину взглядом и долго глядя ей в след.
(с)pashtet_77
-
Один американский моряк получал письма от женщины, которую он никогда не видел. Её звали Роза. Они переписывались 3 года. Читая её письма и отвечая ей, он понял, что уже не может жить без её писем. Они полюбили друг друга, сами не осознавая того.
Когда закончилась его служба, они назначили встречу на Центральном вокзале в пять часов вечера. Она написала, что в петлице у неё будет красная роза.
Моряк задумался: он никогда не видел фотографию Розы. Он не знает, сколько ей лет, не знает, уродливая она или хорошенькая, полная или стройная.
Он пришёл на вокзал, и когда часы пробили пять, она появилась. Женщина с красной розой в петлице. Ей было около шестидесяти. Моряк мог повернуться и уйти, но он не сделал этого. Эта женщина писала ему всё то время, пока он был в море, посылала подарки на Рождество, поддерживала его. Она не заслужила такого. И он подошёл к ней, протянул руку и представился. А женщина сказала моряку, что он ошибся. Что Роза стоит за его спиной. Он обернулся и увидел её. Она была одних с ним лет, прекрасная. Пожилая дама объяснила ему, что Роза попросила её продеть цветок в петлицу. Если бы моряк повернулся и ушёл, всё было бы кончено. Но если бы он подошёл к этой пожилой даме, она показала бы ему настоящую Розу и рассказала всю правду...
-
http://pashtet-77.livejournal.com/179507.html
Волонтёр
Она – бывшая одноклассница моей племянницы, она живет в Днепропетровске, ей двадцать лет, и ей хочется всего, чего хочется обыкновенной двадцатилетней девчонке, любви, цветов, короткое платье по фигуре и ехать к морю. Год назад у неё отказали почки, потому в реальности у неё больничный уют, капельница каждый день, отечность и скорая вполне реальная смерть.
Умирать всегда тяжело, особенно в юные двадцать лет, без платья, моря и любви.
Когда врачи объявили, что спасти её может только операция по пересадке почек, её бросил парень, с которым она встречалась со школы. Испугался, разумеется, но я не возьмусь судить двадцатилетнего мальчишку, у которого, наверное, все впереди, и море в том числе.
Среди родственников донора не нашлось, никто, ни папа с мамой, ни близкая, ни дальняя родня, не подошли по параметрам для пересадки, хотя анализы сдали все. Она хорошая и добрая девочка, все родственники искренне хотели её спасти. Но не повезло.
Оказалось, что по нашему законодательству посторонний человек, даже если он согласен на пересадку и его почка подходит пациентке, не может стать донором. Живой донор – это только родственник. Или ждите в очереди, когда у какого-то покойника окажется подходящий по анализам орган, а в очереди вы даже не в первой сотне, так что ждите, года, два, может больше, может меньше, кто знает, как повезет.
Чтобы отвлечь девчонку от страшных мыслей, родители устроили её работать в волонтерский центр – сортировать вещи, отвечать на звонки, собирать посылки, и прочее, что по силам. Там она и познакомилась с волонтером, парнем лет двадцати пяти, влюбилась в него, разумеется, тайно вздыхала, радуясь их знакомству, и огорчаясь, что он относится к ней, просто как к другу. Беседы с ним стали её целью жизни. Он рассказывал о поездках в военные части, туда, «на передок», о минометных обстрелах, о солдатском быте, о калеках с оторванными руками и ногами, которые пытаются начать жить заново, о ночных перестрелках, о разбитых дорогах. Она говорила о школе и больнице, больше ничего у неё в жизни и не было, только школа и больница. Он слушал внимательно. Расспрашивал о болезни, об операции и перспективах дождаться донора.
Через неделю он попросил у неё телефон её мамы. Позвонил. Сказал, что уже сдал все анализы, и что его почка подходит. Сказал, что знает о том, что донором может стать только родственник. И предложил вступить с девчонкой в фиктивный брак. Денег попросил не предлагать.
На следующей неделе они расписываются, в загсе пошли навстречу, учитывая её смертельную болезнь.
Захлебываясь от слез, она рассказала все это моей племяннице по телефону – про него, про операцию, к которой её скоро начнут готовить, и про платье и море, о которых она еще боится мечтать в свои двадцать лет.
-
Здравствуйте, друзья!
Я с вами каждый день… Читаю, люблю, сопереживаю, поддерживаю, но в последнее время не было значущих событий и мыслей чтобы поделится…
Теперь есть повод…
Знаю, тут многие читают и любят Пономаря. Я тоже. Но не за аналитику, ни за прогнозы и разъяснения, а за спокойствие и здоровый оптимизм. Люблю его пост-скриптумы… «Помогаем нашей армии, не даем взятки, обнимаем воинов…. »
Про «обнимаем воинов»… У меня брат АТО-шник… Я с трепетом отношусь к нашим ребятам в форме… Но никогда не хватало смелости подойти и поговорить с незнакомцем… Еще думала: у меня есть свои защитники, которых лично знаю и главное, чтобы они чувствовали то, что чувствую я..
Позавчера вышла на улицу в обеденный перерыв. Рядом с работой сквер, нашла свободную лавочку в ТЕНИ… Вижу боковым зрением, что подсаживаются люди… Блин, я не против, но я так хотела хоть 20 минут одиночества…((( женщина села, мужчина стоит… Поворачиваюсь и вижу — он в форме, есть медаль. На вид лет 45 — 47, ему и ей.. Он седой весь…
Не знаю, что у меня «щелкнуло»… Я встала, и, если честно, хотела его обнять, сказать теплые слова… А в реальности, я просто дотронулась до его плеча и сказала «Спасибо Вам…. За службу»… Я, красноречивая, аки Цицерон, но ничего умнее сказать не смогла…
Он вообще без эмоций. Просто мне кивнул. Но она…. Надо было видеть эти глаза и улыбку… Это гордость за своего мужчину… И благодарность мне…
Я пошла дальше искать лавочку в тени, комок в горле, слезы в глазах.. Я думала не о Нем. А о Ней. О таких, как Она. Которые ждут, верят, надеются, гордятся… Им тоже тяжело. Мамам, женам, сестрам, невестам…
Да, нашивка у Него была «Айдар». Я не делю и не различаю Айдар, Киев1-2, ВСУ, Донбасс, ПС, Крым… Мне пофигу, если честно, кто где служит… Но это наши мальчики. Наши защитники.
Автор: Nata, друг Крымского Бандеровца ))
-
Эксперимент (https://www.kramatorsk.info/talk/go.php?url=http%3A%2F%2Fvelo-de-isis.livejournal.com%2F1205753.html)
Группа из 50 человек, посетившая семинар "Как стать счастливым", получила задание написать свое желание, упаковать его в шарик и надуть, указав свое имя на нем маркером.
Теперь их запустили в комнату и попросили найти свой шар в течение 5 минут.
Все отчаянно бросились искать, сталкиваясь друг с другом, был полный хаос. В итоге за 5 минут никто не мог найти свой собственный воздушный шар. Потом их попросили случайным образом взять воздушный шар и передать его человеку, чье имя было написано на нем.
Через несколько минут у всех был свой собственной воздушный шар.
Лектор сказал:
"Именно это происходит в нашей жизни.
Каждый отчаянно ищет счастья вокруг, не зная, где оно находится.
Наше счастье заключается в счастье других людей.
Дайте им свое счастье, вы получите свое собственное взамен.
И это есть цель человеческой жизни."
-
Эксперимент (https://www.kramatorsk.info/talk/go.php?url=http%3A%2F%2Fvelo-de-isis.livejournal.com%2F1205753.html)
Группа из 50 человек, посетившая семинар "Как стать счастливым", Sorry but you are not allowed to view spoiler contents.
Тренинг Влада Никонова по командообразованию, год этак 2002-2003 :o Там еще немало такого было, кое-что помню, кое-что сам проводил как развлекаловку в АгроСоюз - Донецк.
-
Эксперимент (https://www.kramatorsk.info/talk/go.php?url=http%3A%2F%2Fvelo-de-isis.livejournal.com%2F1205753.html)
Группа из 50 человек, посетившая семинар "Как стать счастливым", Sorry but you are not allowed to view spoiler contents.
Тренинг Влада Никонова по командообразованию, год этак 2002-2003 :o Там еще немало такого было, кое-что помню, кое-что сам проводил как развлекаловку в АгроСоюз - Донецк.
Честно говоря, считаю в основном бредятиной всякие тренинги и тп.
Мде и интересно, там все 50 человек с разными именами были ?
-
Мде и интересно, там все 50 человек с разными именами были ?
Из 50 человек полных совпадений имени и фамилии , думаю, немного бывает. У опытного тренера на этот случай заранее приготовлено решение. :) Кстати, да, 50 человек-это много, оптимально -20-30 человек.
Честно говоря, считаю в основном бредятиной всякие тренинги и тп.
Напрасно вы так считаете, по своему опыту скажу, что профессионально построенные тренинги, - хорошая вещь.
Но, увы, дорогая.
-
читаю в основном бредятиной всякие тренинги и тп.
В трудные 90-е, когда не было работы, денег, здоровья (так получилось, что все несчастья пришли одновременно), я зачитала до дыр Дейла Карнеги, мне это потом в жизни очень пригодилось.
-
Мде и интересно, там все 50 человек с разными именами были ?
Из 50 человек полных совпадений имени и фамилии , думаю, немного бывает. У опытного тренера на этот случай заранее приготовлено решение. :) Кстати, да, 50 человек-это много, оптимально -20-30 человек.
Честно говоря, считаю в основном бредятиной всякие тренинги и тп.
Напрасно вы так считаете, по своему опыту скажу, что профессионально построенные тренинги, - хорошая вещь.
Но, увы, дорогая.
Пардон, но за фамилии речи не было, поправьте если не прав.
А по существу - вся эта лабуда организовывается по принципу МММ и тому подобных всяких маркетингов. Человеку настойчиво пердически :) вбивают всякую дрянь, приукрашенную красивыми словоборотами, в мозк, по итогу он и сам уже начинает в нее немножко верить. А потом еще парит и старается навязать ее другим.
Тут просто обычные логические рассуждения и несколько математики, если потребуется, исходя из данных. Дана комната неопределенного размера и 50 шариков неизвестно как в ней расположенных. Если допустить что комната довольно просторная и все шарики находятся на ее середине в один ряд на достаточном расстоянии друг от друга с видимой надписью и 50 людям свободно хватает места для нормального обзора то, считаю, что обнаружить свой - особого труда не составит. Если другой вариант - комната маленькая и все шарики в одной куче без разбору, то да тут вступает в действо супер-пупер тренер :lol: и дает спектакль о пользе добра на мировом пространстве. Реально - никаких ,,целей человеческой жизни,, ,а обычная организация , порядок и направленная инструкция к математическому действию. 1 из 50 или допущение где-то 1 из 15 (там к примеру по нескольку Вась, Петь, Оль, Ян и тп). Никакой магии, все построено на силах природы с разрешения месткома и культпросвет комиссии, и представляет собой виталлопатию на основе учения индийских йогов, угнетаемых английским империализмом. :lol:
-
А вы сами прослушали хотя бы один тренинг ? Если да, то напишите пожалуйста, на какую тему, фамилию тренера и почему вам не понравилось?
-
А вы сами прослушали хотя бы один тренинг ? Если да, то напишите пожалуйста, на какую тему, фамилию тренера и почему вам не понравилось?
Прослушивал пару раз :D, в городе полно ,,заслуженных тренеров,, во все времена. Можно найти здесь - http://hi.dn.ua/index.php?option=com_sobi2&catid=62&Itemid=41. Что-нибудь типа ,,требуются молодые и энергичные, желание зарабатывать приветствуется и тп и тд ,, . :lol:
-
Я поняла, что вы имеете ввиду - мой знакомый "поучаствовал" в подобном "тренинге". Я же писала о профессиональных тренингах, которые проводят специалисты из крупных коучинговых фирм, а не из каких-то мутных шаражек.
-
Sorry but you are not allowed to view spoiler contents.
Ну...
Начнем с того, что на тренингах оч. часто нет имен - есть ники. Как на форуме. Поскольку на норм. тренингах есть правило анонимности - ну например на корпоративном могут в одну группу попасть директор региона и простой манагер - но с другого региона, так вот чтобы "авторитетом" не давили. Работает!
О пользе местных тренингов говорить не готов - не участвовал.
О пользе тренингов вообще - да, она несомненна, если не смотреть на тренинг как на палку-копалку - взял и пошел... применять :o Кроме всего - обалденная моральная "разгрузка" - благодаря переключению мозгов!
-
А потом удивляемся, как умные успешные люди оказываются то саентологами, то еще какими сектантами.
Через тренинги и оказываются.
Зависимость от них.
-
А потом удивляемся, как умные успешные люди оказываются то саентологами, то еще какими сектантами.
Через тренинги и оказываются.
Зависимость от них.
Ага. А от водки становятся алкоголиками - давайте вырубим сады и виноградники :lol:
Тут такое - хороший тренер - это всегда классный психолог, а иногда не только психолог! И поставив цель - сделать из группы приверженцев сайентологии - он ее легко и непринужденно добьется! Поэтому ИМХО и стоит избегать "общих" безтемных тренингов типа "как стать счастливым". Ну или быть уверенным в том, что не поддаешся внушению :?
-
О пользе тренингов вообще - да, она несомненна, если не смотреть на тренинг как на палку-копалку - взял и пошел... применять :o Кроме всего - обалденная моральная "разгрузка" - благодаря переключению мозгов!
:good:
Написала это в разделе Юмор, повторю и здесь - как раз в тему :) В каждой шутке есть доля истины :D
Есть много прекрасных людей, которые не могут добиться своей цели потому, что они закомплексованы, не уверены в себе, у них низкая самооценка или они находятся во власти предрассудков. Например, у человека есть цель или мечта, но столкнувшись с первыми-же трудностями на пути к ней он отступает и опускает руки."Всё равно у меня ничего не получится, это не для меня"-думает он. В Америке и на Западе популярны тренинги личностного роста и повышения самооценки, на которых учат,как достигать поставленных целей. У нас такие тренинги тоже есть, но пока это дорогое удовольствие, доступное не всем. Да и не все верят в эти тренинги. Привожу пост из ЖЖ дизайнера, художницы и переводчицы Алики Калайды, которая прослушала такой тренинг и с юмором описала, как это работает. Почитайте, возможно вы не знали, что так тоже можно. :D
Как исполняются мечты (https://www.kramatorsk.info/talk/go.php?url=http%3A%2F%2Frikki-t-tavi.livejournal.com%2F668933.html)
Sorry but you are not allowed to view spoiler contents.
-
Sorry but you are not allowed to view spoiler contents.
Написала это в разделе Юмор, повторю и здесь - как раз в тему :) В каждой шутке есть доля истины :D
Есть много прекрасных людей, которые не могут добиться своей цели потому, что они закомплексованы, не уверены в себе, у них низкая самооценка или они находятся во власти предрассудков. Например, у человека есть цель или мечта, но столкнувшись с первыми-же трудностями на пути к ней он отступает и опускает руки."Всё равно у меня ничего не получится, это не для меня"-думает он. В Америке и на Западе популярны тренинги личностного роста и повышения самооценки, на которых учат,как достигать поставленных целей. У нас такие тренинги тоже есть, но пока это дорогое удовольствие, доступное не всем. Да и не все верят в эти тренинги. Привожу пост из ЖЖ дизайнера, художницы и переводчицы Алики Калайды, которая прослушала такой тренинг и с юмором описала, как это работает. Почитайте, возможно вы не знали, что так тоже можно. :D
Как исполняются мечты (https://www.kramatorsk.info/talk/go.php?url=http%3A%2F%2Frikki-t-tavi.livejournal.com%2F668933.html)
Sorry but you are not allowed to view spoiler contents.
Абсолютно согласна с Вами! :)
У меня, когда жизнь заходит в тупик, такой тренер (я сама) появляется. :D
Начинаю обзванивать всех знакомых, искать выход из тупика, и он, как правило, находится. :good:
-
Ага. А от водки становятся алкоголиками - давайте вырубим сады и виноградники :lol:
Нет, следует, конечно, отличать образование от курсов повышения самомнения! :D
Кое-какие тренинги оставляем)
Написала это в разделе Юмор, повторю и здесь - как раз в тему :) В каждой шутке есть доля истины :D
Sorry but you are not allowed to view spoiler contents.
Vozik, очевидно, что тренеру совершенно нету дела до самих крокодилов. Это плохо.
Да и потенциальный укротитель ему до лампочки.
Научит какого-нибудь кролика не бояться крокодилов и поминай как звали.
Или потом валяются везде замученные крокодилы, если какой-то потенциальный дрессировщик решительно стал настоящим, без всяких на то оснований, так, тренер напел.
А история замечательная, смешно и похоже на приключения Верки Сердючки, хотя нет, там грустно)
-
Vozik, очевидно, что тренеру совершенно нету дела до самих крокодилов. Это плохо.
Да и потенциальный укротитель ему до лампочки.
Естественно, его задача заставить Васю поверить в себя и показать, что "нет ничего невозможного для человека с интеллектом" :D
Ведь Вася за этим туда пришёл. А за крокодилов и дрессировщика пускай переживает администрация цирка.Каждый должен заниматься своим делом :o
-
А если этот Вася в политику хочет?
Придет в какую-нибудь школу политического лидерства...
И станет директором цирка. Тогда крокодилам и дрессировщикам придется самим за себя переживать...
-
По мне - лучше конкретный добрый дружеский совет и обмен опытом, чем росказни какого-то тренера, главная цель речи которого только собственная выгода.
-
По мне - лучше конкретный добрый дружеский совет и обмен опытом, чем росказни какого-то тренера, главная цель речи которого только собственная выгода.
Когда вам продают удочку, чтобы вы могли наловить себе рыбки на ужин, продавец тоже преследует собственную выгоду.
Вообще-то, какая то странная дискуссия получилась, из серии "не читал, но осуждаю".Я и garikttt участвовали в тренингах и считаем, что польза от них есть, вы и She не участвовали и считаете, что это бесполезная трата времени и денег. :o
Хотя,конечно же, каждый имеет право на собственное мнение. :)
-
По мне - лучше конкретный добрый дружеский совет и обмен опытом, чем росказни какого-то тренера, главная цель речи которого только собственная выгода.
Когда вам продают удочку, чтобы вы могли наловить себе рыбки на ужин, продавец тоже преследует собственную выгоду.
Вообще-то, какая то странная дискуссия получилась, из серии "не читал, но осуждаю".Я и garikttt участвовали в тренингах и считаем, что польза от них есть, вы и She не участвовали и считаете, что это бесполезная трата времени и денег. :o
Хотя,конечно же, каждый имеет право на собственное мнение. :)
Почему я должен покупать то о чем сам прекрасно осведомлен только немного с другого ракурса и без всякой лапши на уши ?
З.Ы. Первый ,,тренинг,, прослушал еще в начале 90-ых годов в гостинице ,,Краматорск,, - там располагался первый на то время в городе офис ,,Гербалайфа,,. :lol:
-
У меня нет цели изменить ваше мнение, но ... вы притворяетесь или действительно разницы не поняли :)
Речь, вообще-то шла о тренингах личностного роста, которые помогают человеку раскрыть его внутренний ресурс, меняют его подходы к решению личных проблем, повышают уверенность и самооценку.А вы пишете о тренингах по сетевым продажам. Это абсолютно разные вещи.
-
У меня нет цели изменить ваше мнение, но ... вы притворяетесь или действительно разницы не поняли :)
Речь, вообще-то шла о тренингах личностного роста, которые помогают человеку раскрыть его внутренний ресурс, меняют его подходы к решению личных проблем, повышают уверенность и самооценку.А вы пишете о тренингах по сетевым продажам. Это абсолютно разные вещи.
Извините, но все то же самое втирают сетевикам, торговым агентам и тп. :o
-
У меня нет цели изменить ваше мнение, но ... вы притворяетесь или действительно разницы не поняли :)
Речь, вообще-то шла о тренингах личностного роста, которые помогают человеку раскрыть его внутренний ресурс, меняют его подходы к решению личных проблем, повышают уверенность и самооценку.А вы пишете о тренингах по сетевым продажам. Это абсолютно разные вещи.
Да просто роста не произошло... вот и реакция такая...
Это все равно, что рассказывать анекдоты аудитории, у которой нет чувства юмора.
Скрепы есть, а чувства отсутствуют...
-
Да просто роста не произошло...
И сдвига.
Интересно, вы порекомендуете "выпускникам" подобных школ роста указывать этот факт в резюме?)))
(http://lurkmore.so/images/thumb/7/7b/Tipichnyj_kouch.jpg/180px-Tipichnyj_kouch.jpg)
Типичный коуч. По образованию - матрос речного флота (с)
-
Sorry but you are not allowed to view spoiler contents.
З.Ы. Первый ,,тренинг,, прослушал еще в начале 90-ых годов в гостинице ,,Краматорск,, - там располагался первый на то время в городе офис ,,Гербалайфа,,. :lol:
Я Вас умоляю :lol: :lol: :lol:
"Тренинги" сетевиков - они хотя и бывают плодотворными, но тренингами - всё равно не бывают. Это типа предвыборная агитация.
А нормальные тренинги - это... ну как пояснения к Правилам дорожного движения :o или еще точнее - тот пункт ПДД, который разьясняет применяемость и зону действия дорожных знаков. :o
-
Sorry but you are not allowed to view spoiler contents.
З.Ы. Первый ,,тренинг,, прослушал еще в начале 90-ых годов в гостинице ,,Краматорск,, - там располагался первый на то время в городе офис ,,Гербалайфа,,. :lol:
Я Вас умоляю :lol: :lol: :lol:
"Тренинги" сетевиков - они хотя и бывают плодотворными, но тренингами - всё равно не бывают. Это типа предвыборная агитация.
А нормальные тренинги - это... ну как пояснения к Правилам дорожного движения :o или еще точнее - тот пункт ПДД, который разьясняет применяемость и зону действия дорожных знаков. :o
Куда ут эту кладезь необходимых знаний применить в повседневной жизни нашего ,,областного центра,, ?
-
* * *
Михаил Яковлевич Вайнштейн, член партии с 1903 года, сказал мне доверительно:
— С дурой я даже спать не могу.
— Да что вы в этом понимаете, Михаил Яковлевич! — улыбнулся я.
В этом он действительно понимал не слишком много, так как в общей сложности около двенадцати лет просидел в одиночке Петропавловской крепости. Да еще — остроги, тюрьмы, этапы, подполье…
Свою золотую свадьбу он только что справил с Розой Яковлевной, несмотря на то, что она была закоренелой и отчаянной меньшевичкой.
В доме у них — и в Берлине (где мы познакомились), и в Париже (где подружились), и в Москве (где закрепилась наша дружба) — постоянно шли горячие политические споры. Меньшевичка Роза Яковлевна не могла простить своему обожаемому «отпетому большевику» ни единой оплошности наркома, Политбюро и ЦК ВКП(б).
Споря, они переходили на «вы» и называли друг друга по имени-отчеству. Их бесконечно добрые глаза пылали гневом.
— Вы, Михаил Яковлевич, любите Ленина? — однажды спросил я. — Очень?
— То не то слово, — ответил он. — Что это такое «любить Ленина»? Нет, он всегда висит в красном углу большевистской души, как икона в крестьянской хате.
А ведь Михаил Яковлевич с Лениным за домашним столом чай пил!
И еще существенно, что мой сереброголовый друг терпеть не мог красивых слов из арсенала Троцкого. А тут выдал этакий образ!
Розалия Яковлевна и Михаил Яковлевич всю жизнь спали на разных кроватях. В ту страшную ночь меньшевичку разбудил его шепот:
— Розка, умирать приполз к тебе.
И, взобравшись на высокую постель, он тихо отошел, прижавшись к теплому плечу своего политического противника.
Ах, какие это были люди!
-
Sorry but you are not allowed to view spoiler contents.
З.Ы. Первый ,,тренинг,, прослушал еще в начале 90-ых годов в гостинице ,,Краматорск,, - там располагался первый на то время в городе офис ,,Гербалайфа,,. :lol:
Я Вас умоляю :lol: :lol: :lol:
"Тренинги" сетевиков - они хотя и бывают плодотворными, но тренингами - всё равно не бывают. Это типа предвыборная агитация.
А нормальные тренинги - это... ну как пояснения к Правилам дорожного движения :o или еще точнее - тот пункт ПДД, который разьясняет применяемость и зону действия дорожных знаков. :o
Куда ут эту кладезь необходимых знаний применить в повседневной жизни нашего ,,областного центра,, ?
Честно? пока в соответствующих сферах - очень применял :lol: Теперь - ну тольк того, что видно что собеседник соответствующими знаниями обременен. В том числе по вербальным и невербальным :lol: Хотя это тоже много значит!
-
...
В том числе по вербальным и невербальным :lol: ...
:shock:
Моя твоя не понимай. :? :o :)
-
...
В том числе по вербальным и невербальным :lol: ...
:shock:
Моя твоя не понимай. :? :o :)
Ну... Есть такой тренинг - по поведению собеседника, его подневольным жестам, мимике, даже по положению тела - определять заинтересованность в беседе, правду-не совсем правду, волнение, прочие всякие эмоции и мысли... Самому элементарному учатся все и быстро и "ой, а я это всегда замечал, но как-то не придавал значения"! Те, кто нахватался азов - пытаются контролировать себя, выходит плохо и заметно. Те, кто умеет (их немного) - с ними интереснее, но все равно заметно что взгляд "хватает" то как у тебя руки, то еще чего, а дальше зависит от настроения - или подыграть ему (и себе), или разыграть - полным несоответствием позы и положения рук, или показать что тебе это знакомо... Да, я из "нахватавшихся", чтобы это хорошо применять - этим надо регулярно заниматься и возобновлять на тех же тренингах.
К примеру... 4\5 городских политиков и прочих, выступляющих с трибун - врут безбожно говорят не полную правду. А вот уровнем выше - уже видна работа тренеров. По Кихтенко и Москалю было заметно чуток. А вот нынешний "губер" - профи, видно что с ним работали профессионалы, и сам -профессионал!
-
...
В том числе по вербальным и невербальным :lol: ...
:shock:
Моя твоя не понимай. :? :o :)
Sorry but you are not allowed to view spoiler contents.
А вот нынешний "губер" - профи, видно что с ним работали профессионалы, и сам -профессионал!
Ну так у него и финансовое положение поинтересней. Ну и круг общения, думаю, тоже. :)
З.Ы. А по остальному - тоже далеко не всегда правильно. Многое зависит просто от внутреннего настроя самого подопытного :) в этот момент, его привычек, некоторых особенностей организма, желания раскрываться и тп и тд, да и хоть от погоды на улице или времени дня или года. Все это весьма поверхностное представление, типа прогноза синоптиков. :o
-
Опытные и подготовленные - могут например при выступлении \ общении эффективно управлять толпой "электората". И наоборот - плюющие на это себе такой "имидж" создают... чаще юморной, но для политика это - смерть.
Дело в том что жесты, мимика и пр. воспринимается на уровне подсознания, ну как 25-й кадр... вне зависимости от освещенности времени дня и погоды!
-
Опытные и подготовленные - могут например при выступлении \ общении эффективно управлять толпой "электората". И наоборот - плюющие на это себе такой "имидж" создают... чаще юморной, но для политика это - смерть.
Дело в том что жесты, мимика и пр. воспринимается на уровне подсознания, ну как 25-й кадр... вне зависимости от освещенности времени дня и погоды!
Цыгане ?
-
Эффект похож... но исходники совсем разные.
-
:o
-
В ту же тему. Вырезал основное с интересной передачки двухгодичной давности.
-
(https://scontent-waw1-1.xx.fbcdn.net/hphotos-xtp1/v/t1.0-9/12036937_880965415285837_860647696945831699_n.jpg?oh=8f136cecc620ba40e4b6da78b0aa6bf0&oe=56AB1922)
-
— Алло, это бюро находок? — спросил детский голосок.
— Да, малыш. Ты что-то потерял?
— Я маму потерял. Она не у вас?
— А какая она твоя мама?
— Она красивая и добрая. И еще она очень любит кошек.
— Да, как раз вчера мы нашли одну маму, может быть это твоя. Ты откуда звонишь?
— Из детского дома №3.
— Хорошо, мы отправим твою маму к тебе в детский дом. Жди.
Она вошла в его комнату, самая красивая и добрая, а в руках у нее была настоящая живая кошка.
— Мама! — закричал малыш и бросился к ней. Он обнял ее с такой силой, что его пальчики побелели. — Мамочка моя!!!
…Артем проснулся от своего собственного крика. Такие сны снились ему практически каждую ночь. Он засунул руку под подушку и достал оттуда фотографию девушки. Эту фотографию он нашел год назад на улице во время прогулки. Теперь он всегда хранил ее у себя под подушкой и верил, что это его мама. В темноте Артем долго вглядывался в ее красивое лицо и незаметно для себя уснул…
Утром заведующая детским домом, Ангелина Ивановна, как обычно обходила комнаты с воспитанниками, чтобы пожелать всем доброго утра и погладить каждого малыша по голове. На полу около Артемкиной кроватки она увидела фотографию, которая ночью выпала из его рук. Подняв ее, Ангелина Ивановна спросила мальчика:
— Артемушка, откуда у тебя эта фотография?
— Нашел на улице.
— А кто это?
— Моя мама, — улыбнулся малыш и добавил, — она очень красивая, добрая и любит кошек.
Заведующая сразу узнала эту девушку. Первый раз она приходила в детский дом в прошлом году с группой волонтеров. Наверно тогда и потеряла здесь свою фотографию. С тех пор эта девушка часто обивала пороги различных учреждений в надежде добиться разрешения на усыновление ребенка. Но, по мнению местных бюрократов, у нее был один существенный недостаток: она была не замужем.
— Ну что же, — произнесла Ангелина Ивановна, — раз она твоя мама, то это полностью меняет дело.
Войдя к себе в кабинет, она села за стол и стала ждать. Через полчаса раздался робкий стук в дверь:
Можно к Вам, Ангелина Ивановна? — И в дверях показалась та самая девушка с фотографии.
— Да, заходите, Алиночка.
Девушка зашла в кабинет и положила перед заведующей толстенную папку с документами.
— Вот, — сказала она, — Я все собрала.
— Хорошо, Алиночка. Я должна задать еще несколько вопросов, так положено, понимаешь… Ты осознаешь, какую ответственность на себя берешь? Ведь, ребенок — это не на два часа поиграть, это на всю жизнь.
— Я все осознаю, — выдохнула Алина, — просто я не могу спокойно жить, зная, что кому-то очень нужна.
Sorry but you are not allowed to view spoiler contents.
-
Добрый вечер, мои дорогие бандеровцы!
Хочу поделиться с вами тем, что сегодня тронуло до глубины души!
Дом, который снимает моя семья, сбежав из Донбасса, находится недалеко от кладбища. Ближайший путь к детской игровой площадке лежит именно через него. Несколько дней назад мы с дочуркой как раз проходили через него, чтобы поиграть в песочнице и покататься на качельках.
Обратила внимание на свежую могилку и убивающуюся возле нее женщину. Неподалеку стоял молодой парнишка и мужчина. Скорбные и серьезные. Почему-то подумала, что женщина похоронила мужа.
Но в память врезались желто-голубые венки. Много.
А сегодня от местной женщины узнала, что похоронен там боец АТО. Молодой парнишка. 89 года рождения. И так зацепило это меня! Ведь живу я здесь спокойно, сбежавшая от войны и ватников, на ЕГО земле, в его родном городе. А его больше нет. Он отдал свою жизнь за то. чтобы жила я, моя дочурка (2 годика) спокойно и счастливо. Встать на колени перед его последним приютом помешало присутствие местной жительницы.
Но я точно знаю, что когда я буду проходить мимо его могилки завтра, я обязательно встану на колени и поблагодарю его за всех украинцев, право на жизнь которых он отстаивал на моей малой родине.
И пока я буду жить здесь я не позволю себе пройти мимо и девочке своей буду рассказывать о том, кто не пожалел своей жизни ради ее будущего. Герои не умирают. Он теперь в моем сердце всегда! Почтим память, дорогие мои украинцы!
Имя героя — Кучма Олег Александрович. Вечная память ему.
И спасибо родителям за сына.
Наталья. Кагарлык, Киевская область. 25.09.2015
http://finenews.info/fajna-narodna-mudrist/fajni-istoriji/item/15161-ya-obyazatelno-vstanu-na-koleni-i-poblagodaryu-ego-za-vsekh-ukraintsev-pravo-na-zhizn-kotorykh-on-otstaival-na-moej-maloj-rodine
-
Почему едут солдаты
От дома до детского садика – две трамвайные остановки. Можно проехать, можно пройтись пешком, разглядывая людей и машины. Утром мы с дочкой всегда спешим, потому что опаздываем, и две остановки едем в трамвае, мимо здания службы тыла ВСУ, мимо желтого забора командования сухопутных войск, мимо КПП с пятнистым солдатом у ворот.
На остановке в трамвай вместе с нами заходит десяток бойцов, все в новых пиксельных камуфляжах, все молодые и смешно ушастые.
- Знаешь, почему едут солдаты? – спрашивает меня дочь, снизу вверх из трамвайной тесноты разглядывая бойцов.
- Почему? – интересуюсь.
- Потому что они нас защищают, - говорит дочь поучительным тоном. Говорит она по-детски громко, не стесняясь, перекрикивая шум и лязг трамвая. – Потому что они храбрые и сильные. И смелые конечно. Чтобы я в садик могла ходить, читать там, писать, и еще кушать кашу с котлетой, и еще спать. И другие мои друзья тоже. И другие детки. Во всех-всех детских садиках тоже. Поэтому вот солдаты едут.
Трамвай замолкает. Кто-то улыбается. Кто-то задумывается. Старушка на соседнем сиденье всхлипывает.
Бойцы напрягаются. У них заостряются уши и черствеют лица.
Остановка.
Бойцы дружно выходят из трамвая.
Строятся на остановке в шеренгу по два.
В трамвае становится свободнее, и дочка пробирается к окну и прижимается к стеклу носом, чтобы лучше их рассмотреть.
Бойцы дружно поворачивают к ней головы и вдруг по команде вскидывают руки к кепкам, отдавая честь.
Трамвай трогается. И мы едем мимо. А бойцы стоят, держат руки у козырьков, провожая дочь в окне взглядом и поворотом головы.
(c)pashtet_77
-
"Вот какую историю мне рассказал один человек в Праге:
Будто бы где-то в сельской местности нашли старый колодец, заваленный листвой и мелким хворостом. Хворост и листву раскопали и увидели, что на дне этого сухого колодца лежит куча каких-то бумажек. Достали.
Оказалось, что это письма. Рядом лежали разорванные конверты. То есть письма были вытащены из конвертов, прочитаны и выкинуты.
Писем было очень много. Несколько сотен.
Судя по датам, они были написаны в начале сороковых годов.
Это были доносы, посланные в гестапо из нескольких деревень, расположенных по соседству.
Доносили на соседей, приятелей, родственников. Батраки на хозяев, хозяева на батраков. Пьяницы на трактирщика, трактирщик на пьяниц. В общем, все на каждого и каждый на всех. Почти по Гоббсу – война всех против всех в масштабах глухой сельской местности.
Но там была еще и почтальонша. Самая обыкновенная тетка. Крепконогая и коренастая.
Она выгребала письма из деревенских почтовых ящиков, складывала в свой мешок, садилась на тяжеленный велосипед и ехала в большое село, где была почта, а также располагалось отделение гестапо.
Но по дороге она заезжала в лесок и присаживалась у старого высохшего колодца. Доставала письма, вскрывала их – кто знает, может быть, у нее давно была такая нехорошая привычка? – вскрывала их, прочитывала, и доносы выкидывала.
И вот так – все годы оккупации.
Может быть, это сказка.
Но все равно – хорошая какая тетка." (с)
-
— Алло, это бюро находок? — спросил детский голосок.
...
© Артур Симонян[/spoiler]
Блин, до слёз. Старею, наверно
-
Эпитафия
Заказчица – красивая, наверное, девушка, в выцветшем камуфляже и с таким же выцветшим лицом. А ботинки новые, песочные, будто только что из коробки.
Простой заказ, простой памятник пожилой женщине, даты, портрет.
Девушка долго думает над эпитафией.
Говорит, что расстались они плохо, она объясняла, мама не понимала, долго ругались, и она ушла, хлопнув дверью, а мама осталась. Потом был месяц в АТО. Она не звонила, злясь и нервничая. Мама тоже не звонила, гордая, как всегда.
Через месяц, в июле, патологоанатом скажет, что мама, скорее всего, умерла в тот же день, когда она хлопнула дверью и ушла. Сердце.
Она приехала в отпуск.
Ей никто не открыл, а ключа у неё не было. Она билась в дверь, и соседи на шум вызвали полицию. Она объяснила, но участковый лейтенант сказал, что у него нет полномочий. И она полезла на балкон через соседское окно.
Трупный запах ударил молотком. Мама лежала на диване, как в гнезде. Она так сразу и решила – как в гнезде. За месяц в летней жаре трупное разложение проело диван. И мама провалилась в дыру, лежала, как в гнезде, лишь торчал подбородок, и виднелись брови, какие-то нереально густые и чужие.
Пока ждали машину, участковый жёг в комнате газеты, чтобы заглушить тяжелый трупный дух, удивлялся соседям. Те в ответ разводили руками.
Дальше все так и было, в сером газетном дыму.
Морг и режущее – «у нас гнилой клиент».
Закрытый гроб в крематории.
Объявление – запрещено класть в гроб мобильные телефоны, зажигалки, стекло, костыли.
Странно мелкая урна с прахом.
Девушка долго думает над эпитафией.
Не забывайте звонить родителям?
Прости, мамочка?
Будь проклята война?
Я молчу.
Я не знаю, что посоветовать.
И она так и не решается, что написать на памятнике, красивая, наверное, девушка, в выцветшем камуфляже и новеньких ботинках.
pashtet_77
-
Оно конечно, трогательно, но у участкового как раз полномочия есть
-
(с)
10 лет назад я жил в Канаде.
В семье филиппинских эмигрантов.
Настоящие такие филиппинцы. Все метр сорок, желтые и кривоногие. Типичные, короче, филиппинцы.
Жилось нормально. Кормили херово конечно, в основном рисом с редкими вкраплениями крайней свиной плоти, но жить было можно.
Хозяева казались мне крайне не контактными людьми.
На все вопросы типа «а каков рост ВВП Канады в этом году» или «как вам после Филиппин видоизмененная модель британского парламентаризма» филиппинцы улыбались и просили более тщательно счищать ершиком в унитазе.
Однажды я спросил у хозяйки, её звали Белена (ударение на второй слог), кто сейчас премьер–министр Канады.
Белена улыбаясь пожала плечами, еще больше скосив черепашья глаза.
— Вы чё, — говорю, — окончательно уже ...лись? Главного человека в стране не знаете как зовут???
— Do not know – на стрёмном английском ответила Белена,
— Hi is to far away from us, to know his name.
После этих слов она неожиданно громко для полутораметровго существа заржала, закатив к потолку карие очи.
Капец.
Подумал я.
Самые тупые в мире люди.
Жить в стране и не знать, как зовут премьера! Ну не капец ли?
После этого диалога я в разговоры с хозяйкой особо не вступал. Ну а что взять с тупого человека? Что мне у нее, рецепт варки риса спрашивать?
Одна неделя сменяла другую, и я стал замечать, что Белена каждую пятницу в 19–00 наряжается в парадное, надевает здоровенный рюкзак и пешком уматывает в неизвестном мне направлении.
— А куда это ваша жена ходит каждую пятницу вечером, мистер Ринато? – спросил я у хозяина.
— А она наш блок в комьюнити представляет, бесстрастно ответил мне мистер Ринато и продолжил поливать лужайку.
Двойной тотальный комбо–...дец, подумал я. Человек, который не знает как зовут премьера – представляет квартал в райсовете.
В тот вечер я дождался Белену дома.
— Чё, — говорю, — мадам, хау воз ё митинг, он же петтинг?
— Нормально, улыбаясь ответила Белена, и стала раскладывать на столе бумаги из рюкзака.
— Смотри, говорит, вот это план по установке новых светофоров в районе. Пару месяцев назад мы запросили в муниципалитете сводку ДТП за год, с районного бюджета наняли контору которая построила оптимизированную модель дорожного движения. Ну тут еще мы планируем где деревьев довкопать, тут вот лавки ставим, а на следующей неделе тендер начинаем на выбор подрядчика по строительству фонтана.
Интересные, пироги, думаю. Тупая, но какая инициативная женщина.
Прошло 10 лет, я вспоминал всю эту историю, как вдруг позвонил мой товарищ из Донецка.
— Ну что, — говорит, — выбрали ....раса? Порох тот еще ......любый друг! За время правления Януковича ты знаешь, на сколько у него бизнес вырос? Нет? А я знаю (называет какие–то проценты)! А вы майданутые знаете, что он при Юще на пару с Борей Колесниковым на неделю ввел беспошлинный ввоз на бобы, и они в страну несколько сот тонн какао бесплатно запёрли? А про СКДН–сборку Богданов ты тоже не знаешь? Так я тебе щас расскажу, эти .....…
— Стой, тихо – прервал я товарища. – Чувак, ты в каком районе Донецка живешь?
— В Калининском, ответил сбитый с толку оратор.
— А кто в калининском районе голова районной администрации?
— Да .... его знает, .... оно мне тарахтело, кто там голова райсовета, я тебе про президента объясняю схемы, а ты мне какую–то ботву про местный совет лепишь. Так вот, про Богданы…
— Да погоди, — говорю. — А как у вас с освещением уличным, сейчас например? Или с тротуарами?
— Не знаю, мне на машине всегда светло, — обиженно ответил друг, сухо попрощался и бросил трубку.
— Бобы, таможня, Богданы и СКДН – повторялось в моей голове. Какие же они все–таки там тупые, эти иностранцы.
-
про подаренное и отнятое
Однажды я работала в конторе, которая находилась под патронажем дьявола. Или просто состояла у него на очень хорошем счету. В реестре подотчетных фирм наша занимала бы первое место в разделе "Доведение сотрудников до острой невосприимчивости к радостям жизни".
А у меня случился день рождения. Коллеги заранее спросили, что мне подарить - у нас это было принято.
"Книга - лучший подарок!" - промямлила я. Мне и в самом деле так казалось. И потом, не просить же каждого из них пустить мне пулю в череп: это было бы расценено как грубое нарушение корпоративных норм.
Робкие подозрения у меня закрались, когда первый же встреченный коллега преподнес книжку "Как перестать беспокоиться и начать жить". При этом он широко улыбался, блестел глазами и выглядел до того похожим на человека, у которого за пазухой спрятан колун и вот-вот пойдет в дело, что я не осмелилась шутить по поводу его подарка.
Как показало будущее, правильно сделала.
Потому что следующий положил мне на стол Луизу Хей: "Исцели своё тело, исцели свою душу". Я принужденно улыбнулась и стала гадать, чем меня порадует третий.
И он не подвёл. Точнее, она. Главбух, женщина безжалостная, свирепая и имевшая склонность к рубке правды-матки в промышленных масштабах, подарила книгу "Основы макияжа: путь к красоте".
Если бы даритель был один, я бы даже не задумалась. Но вместе эти книги произвели мощный синергетический эффект. Я заключила, что на данном этапе своей жизни выгляжу: а) невротиком, б) больным невротиком, в) больным уродливым невротиком.
Некоторое время я обдумывала, как можно использовать все советы сразу. Сначала, допустим, накраситься. Потом что-нибудь себе излечить. У меня незадолго до этого был сломан нос, осталась некрасивая горбинка. Хорошо бы избавиться от неё, размышляла я, а там и с душой разберусь. И вот уже я иду, прелестная, накрашенная как Наоми Кэмпбелл, ни о чем не беспокоящаяся, и распространяю вокруг флюиды сногсшибательной уверенности и эманации ошеломляющего успеха.
Несколько долгих минут счастье казалось почти возможным. Еще утром я с предусмотрительностью человека, наученного богатым опытом, убрала подальше псевдо-водостойкую тушь, не переносившую никаких слёз. Теперь я готова была бросить ей вызов. Да, в зеркале до сих пор отражается бледная немочь со взглядом Элли, у которой только что прикончили Тотошку и показательно спалили фургончик. Но в моих силах положить этому конец!
Воспрянув духом и буквально восстав из пепла, я порхнула фениксом навстречу четвертому дарителю – и получила от него, разумеется, книгу.
Она называлась "Плетение из лозы".
Лозой-то меня и пришибло.
Подари он мне руководство по одновременному использованию мыла, верёвки и табуретки, это не оказало бы такого воздействия. В некотором оцепенении открыв книжку на первой попавшейся странице, я машинально прочла, что инструмент для очистки ивовых прутьев от коры называется щемилка.
Только щемилки мне и не хватало. Феникс истошно крякнул напоследок и издох, оставив за собой пригоршню грязного пепла. Я похвалила себя за то, что не накрасила ресницы.
Ничто не могло явственнее доказать, что на всех моих мечтах поставлена жирная печать: НЕИСПОЛНИМО. Плетение корзин – вот мой потолок. Скажи спасибо, что не поклейка коробочек.
И как-то всё это окончательно связалось в один узел, даже не узел, нет – пузырь, наполненный тоскливейшей сырой зимой без капли солнца и волшебства, луизой хей с жизнерадостным оскалом черепа, начальством с синдромом Туретта, прокуренными кабинетами, дрожащими от страха лампами дневного света, и перемешалось в мутную колышащуюся массу, а где-то внутри неё задыхалась я, опутанная лозой, и не имела сил даже на то, чтобы биться в стенку этого пузыря.
- Ну это, того... - сказал коллега, уставившись на меня глазками профессора Выбегаллы, - когда, значит, бухаем-та?
Лицо его отливало бледной синевой, как у утопленника. Всё дело в лампах дневного света, сказала я себе. Мы все здесь выглядим как ожившие утопленники, за исключением руководящего звена с повадками упырей.
Мой взгляд упал на разворот, где был нарисован куст ивы, и я прочитала под иллюстрацией: "Если вы немедленно не просушите прутья, они потеряют ценность: потемнеют и могут даже загнить".
Могут даже загнить, повторила я про себя. Если вы немедленно не просушите.
Внезапно мне открылось, насколько полезная книга оказалась в моих руках. Я молча встала, не слушая камлание коллеги, вышла из кабинета и постучалась к начальству.
- А, бля, именинница! - поздравило начальство.
- Иван Сергеевич, я увольняюсь, - сказала я.
Начальство вздёрнуло губу, оскалило клык и облизнулось.
- Дура! - сообщило оно. - Куда ты нахер денешься? Вас, молодых юристочек, как дерьма. Вы и есть дерьмо. А я из тебя слеплю...
- Снеговика, - сказала я. - Спасибо, Иван Сергеевич. Я заявление сейчас напишу.
- .......! - сказало начальство. - Долбанулась что ли? Кто тебя возьмёт? Чем ты будешь заниматься?
Вот на этот вопрос у меня внезапно был ответ.
- Буду плести из лозы, - сказала я.
Я бы хотела добавить, что в тот же день закрыла за собой дверь нашей фирмы навсегда. Но мне пришлось проработать там ещё целый месяц, прежде чем я смогла, задыхаясь и кашляя, выбраться на берег и отползти от кромки гнилой воды. На эти тридцать дней моей настольной книгой стало "Плетение из лозы". Как только я чувствовала, что воздуха снова не хватает, я открывала её на любой странице и погружалась в успокоительные сведения о видах плетения, о заготовке ивняка, о том, как плетут замкнутые окружности, как вымачивают прутья и отбеливают с помощью хлорной извести... Хлорная известь, я чувствовала, мне непременно понадобится.
Лоза, едва не утащившая меня на дно, каждый день из этих тридцати протягивала прутик помощи и держала меня крепче, чем канат. В глазах сослуживцев я выглядела опасной умалишённой, помешавшейся на плетении: когда однажды у меня без спроса попытались взять книгу, я замахнулась на коллегу гражданско-процессуальным кодексом. И если бы он в испуге не вернул моё сокровище на место, встреча его с законом была бы неизбежной.
В конце месяца я вышла, унося с собой в пакете мягкие рабочие туфли, глиняную фигурку овцы, подаренную на прощание главбухом (я же сказала, правдолюбивая женщина) и свою магическую книгу о лозе. Три других успели перекочевать ко мне домой ещё раньше.
Луизу Хей в итоге утащила случайная мамина знакомая. Карнеги канул в неизвестность. "Искусство макияжа" забрала моя подруга и была очень рада: она любила эксперименты с внешностью.
"Плетение из лозы" осталось лежать у меня на полке. Я больше ни разу не брала её в руки. Тем удивительнее, учитывая количество переездов и то, с какой маниакальной страстью я избавляюсь от ненужных вещей, что лоза кочевала со мной последние пятнадцать лет и в итоге осела в моем книжном шкафу.
Пусть там и остаётся, думаю я каждый раз, расчищая шкаф.
На всякий случай.
P.S. "Следует учитывать, что летом в период бурного роста побегов (вегетации) древесина довольно хрупкая. Прут не столь гибок и даёт до тридцати процентов поломок. Поэтому лучшим для заготовки прутьев считается время с конца осени и до ранней весны".
(c)eilin_o_connor
-
Незадолго до Нового года маленький пудель подорвался на мине. Было так: мы шли по вечернему двору, когда пробегавший мимо мальчишка лет шести бросил что-то мне под ноги. "Что-то" отлетело на несколько шагов и хлопнуло у пса точнёхонько под животом. Петарда или что там ещё взрывается с таким смачным бдыщем.
Характерна наша с пуделем реакция. Я завизжала, обделалась, упала плашмя, доползла на брюхе до подъезда и неделю сидела под кроватью, трясясь в эпилептических судорогах при каждом фейерверке. И всё это за каких-то несколько секунд.
Пудель же, трусоватый мой маленький пудель, боящийся мусорных пакетов, звенящих рельсов и сумок на колёсиках, недоумённо взглянул себе под пузо. Видимо, подозревал, что от него что-то отвалилось, но не мог понять, что это за деталь и почему она самоликвидировалась. Убедившись, что он и без неё функционирует нормально, пудель пожал плечами и потрусил ко мне.
Мальчишка наблюдал за нами издалека. Затем приблизился на безопасное расстояние и крикнул:
– Извините! Я нечаянно! Я промахнулся!
Подавив искушение поднять кирпич со словами "а теперь моя очередь", я попросила:
– Не делай так больше, пожалуйста.
Удивлённый не совсем ожидаемой реакцией, пацан подошёл ближе.
– Я собак люблю! – виновато поделился он.
– Ну хочешь, – говорю, – погладь.
И этот маленький хмырь бестрепетно подошёл. Сел на корточки, подставил псу лицо, обнял его гнусными своими ручонками.
Вот же, думаю, какие дети доверчивые пошли. Я ведь щас как схвачу этого сукиного сына за капюшон со светоотражателем, как расхохочусь демоническим смехом, как поволоку его, рыдающего и молящего о пощаде, в тот круг ада, куда навеки заключены дети, швыряющие петарды и капитошек в окружающих и нижепроходящих.
А он сидит себе беззаботно, маленький прохвост. Смеётся, когда пудель облизывает ему подбородок.
– Как, - спрашиваю, – зовут тебя, упырёныш?
– Вова. А его?
Разумеется. Кто бы хоть раз меня спросил, как моё имя, сколько мне лет и нравится ли мне, когда меня чешут под подбородком.
– Патрик, – отвечаю.
– Хороший Патрик!
– Хороший, – говорю, – когда не заикается и с полным комплектом кишок.
– А?
– Ничего, – говорю. – Петардами больше не бросайся.
– Я больше не буду! У меня только фейерверки остались.
– Фейерверки? – спрашиваю с хорошо выверенной порцией здорового недоверия в голосе.
Конечно, он купился. Конечно, никакие это оказались не фейерверки, а обычные бенгальские свечи. И само собой разумеется, через две минуты мы втыкали их в приземистые сугробы, поджигали и смотрели, как стреляет и рассыпается пышными искрами волшебная серебристая палочка, а потом ещё подрагивает запоздалым огоньком, словно сомневаясь, затухать или нет.
Какая-то старуха в тулупе, проходя мимо, с ненавистью выкрикнула:
– Хулиганите! Развелось уродов!
И, стукнув клюкой об лёд, щедро рассыпала по чистой до скрипа вечерней тишине несколько довольно грязных идиоматических выражений.
– Можно я в неё петардой кину? – спрашивает мальчик Вова.
Всего каких-то пять минут совместного созерцания свечей, и я уже авторитет в таких серьёзных вопросах. Лестно, чёрт возьми!
– Нет, – говорю, – нельзя.
– Почему?
Я задумалась. Действительно, почему нельзя в злую старуху петардой?
Так и не подобрав веских возражений, говорю:
– А вдруг у неё тоже собака есть.
– Ну и ладно, – тут же смирился мальчик Вова.
А я внезапно осознала, что, пожалуй, это один из базовых принципов недеяния зла ближнему своему, даже если он с клюкой и в тулупе. Потому что где-то рядом с ним может бегать невидимая в темноте собака: маленький кудлатый пудель с развесистыми ушами или подпалая овчарка с умным лицом, которые точно ни в чём не виноваты. А достанется им.
Потом мы возвращались домой, мальчик Вова болтал ерунду, я не уступала. Когда добрались до моего подъезда, из-за угла вдруг порывистыми шагами вышел седой ветер с метлой, в два взмаха расчистил небо над нами и исчез, словно и не было.
Ночь осторожно, недоверчиво выложила сначала одну искорку. Потом вторую. Затем поверила, что можно! что больше никто не придёт и не заляпает пятнами грязных мокрых туч её отглаженные к празднику небеса! – и расточительно сыпанула сразу горсть свежих, только с мороза, отборных, крупных, как яблоки, звёзд.
– Кто-то там наверху тоже зажигает бенгальские огни, – говорю лирически.
Мальчик Вова посмотрел на меня с сомнением. В глазах его читалось: "Лишь бы петардой не долбанул".
– Пошёл я, – говорит. – Вон там живу, на восьмом.
Сунул руки в карманы и зашагал по направлению к соседнему тополю, где на шестом гнездятся вороны, на втором прочно застрял старенький воздушный змей, а на самую верхушку по вторникам и четвергам залетает серо-голубое облако, курит там украдкой, пока мама не видит, возвращается к своим, и после него ещё некоторое время висит едва заметный сероватый дымок.
Потом рассеивается, конечно.
eilin_o_connor
-
Папа.
Папа сейчас не может, родной.
Никак.
Папа не может. И никак тебе, солнышку моему, не обьяснить - почему.
Папа ушел. Ты лег спать днем, и все было хорошо, мама-папа-дедушка-бабушка, солнышко, каша эта противная, игрушки такие, ууу... Папа тебе покупал столько игрушек... Проснулся немножко, когда большие руки обнимали тебя, колючая щека прижималась к животику, шепот "Прости, родной. Так надо" и торопливое "Тише ты, разбудишь..." и заснул снова.
Потом ты проснулся, и все было также.
Только папы не было уже. Он не пришел вечером, и утром тоже, и на следующий день. А мама все говорила это странное слово. Ты много слов слышал, а некоторые даже повторял.
Но ты впервые услышал именно это слово.
- Папа в армии - говорила мама. Потом обнимала тебя и почему то плакала. Все чаще и чаще. А ты знал только то, что папы больше нет. Нет огромного теплого, которое подхватывало и подкидывало, и рассказывало разные истории, и разрешало на улице делать все, ну совсем все, даже в лужах топтаться и залезать вооон на ту огромную горку...
Папы не было, когда ты стал связно говорить. Его не было, когда ты стал так быстро и хорошо ездить на беговеле. Ну посмотриже пап. Папы не было, когда ты стал рисовать в раскрасках настоящими красками, и даже когда тут же вымазался. И когда из всего пластилина в коробочке слепил огромную картошку.
Папы не было, когда ты научился рисовать фломастерами машинку. И даже автобус. Ты даже уже почти перестал его ждать... И тут он приехал. Всего на несколько деньков. Такой большой, такой... Чужой?
- Папа приедет завтра из армии, - тогда сказала тебе мама и почему то опять заплакала. - Вот ты ляжешь спать, потом проснешься - а папа уже здесь.
Никогда за полгода ты не засыпал так быстро.
Он зашел, такой...
А ты его так обнял, так обнял, так вцепился ручками, так прижал... И не отходил от него все эти дни. Вы делали все, что ты хотел - катались, бегали, тайком от мамы ели конфеты, гуляли - дада, можно стоять в луже и даже залезть на самую огромную горку. А мама все время смеялась. И было так... Было так хорошо ииии... И так правильно. Как и должно быть.
А потом папа уехал. Ты проснулся, а его уже нет. Мама достала припрятанную игрушку, стала тебя отвлекать - а ты плакал так горько, тихонечко, обняв свою маленькую подушечку, слезы текли, ты плакал так, как не плакал никогда до этого. Потому что папа - папа уехал.
- Папа к нам еще приедет? - спросил ты у мамы.
- Конечно, солнышко, конечно приедет - ответила мама. И улыбнулась.
Это уже потом мама опять будет плакать ночью, а ты будешь лежать тихонечко и... Бояться. И она будет бояться. Постоянно, ежесекундно, изматывающе.
Когда ты научился сам вечером включать себе мультик - папа с автоматом и теплаком шел ночью через незасеянное поле. Когда ты первый раз пошел в садик, потому что маме на работу, денег же стало очень не хватать - папа спал, завернувшись в куцый спальник, в блиндаже, одетый и обутый, выхватывая последние минуты утреннего сна-после-наряда. Когда ты днем изнывал от ожидания бабушки, которая забирает тебя из садика - папа копал окоп в вязкой мокрой глине Донбасса. Когда ты засыпал рядом с мамой на такой большой и холодной кровати - папа корректировал по рации огонь агса, забравшись на крышу угловатой военной машины.
Когда ты проживал день за днем... Ааах, солнышко мое, когда ты рос без папы - твой папа на самом деле был рядом. Да, в сотнях километров - но рядом. Каждый день. Каждую минуту. Слышишь, родной мой?
Каждую секунду я был с тобой.
И буду.
Обязательно.
Просто дождись меня, ладно?
-
Молитва
«…И тогда Аракел Мокийский попросил разрешения забрать столько пленных, сколько вместит его церковь. Исцеленный от тяжёлого недуга Тамерлан согласился. Тер Аракел распахнул двери храма и пленённое войско направилось туда. Впереди несли раненых, следом шли здоровые. Войско входило в крохотный храм — сотнями и тысячами, и не возвращалось. Тер Аракел превращал воинов в голубей, они улетали к своим домам, и снова превращались в людей. Так он спас семьдесят тысяч человек. А Тамерлан, став очевидцем невиданного чуда, собрал своих воинов и навсегда покинул наши земли. Так-то!»
Нани откладывает в сторону спицы, встаёт, расправляет подол платья. Я убираю моток в корзинку, слезаю с тахты.
— Как этот священник превращал людей в голубей?
Нани затягивает на затылке узел косынки, откидывает её концы за плечи — они висят, словно два крыла.
— Молитвой, — твёрдо отвечает она, и в её голосе столько уверенности, что я не решаюсь возразить. Я маленькая, мне шесть. Мир состоит из щебета птиц, голоса реки, набрякшего от ночного дождя ветра и деревянного забора, криво огибающего нижний край сада. Я не знаю ни одной молитвы и ни разу не слышала, чтобы кто-то из родных молился. О Боге у нас говорят так, словно он — обычный человек, обитающий в соседнем доме. Корова у него капризная, до обидного мало даёт молока, табак погубила рябуха — пришлось запасаться у Гилинанц Аветиса. Курево у Аветиса отменное, а вот совести кот наплакал — дерёт втридорога, на просьбу сбавить цену разводит руками.
— Дешевле не могу, иначе разорюсь!
— Чтоб у твоего создателя лопнули глаза! — в сердцах выпаливает Бог, отсчитывая деньги.
— Ты поаккуратнее с желаниями! — кхекает Аветис, и, чуть поколебавшись, возвращает одну купюру. — Это тебе на глазные капли. На случай, если накаркал себе беду.
Бог хмыкает, но купюру забирает. С паршивой овцы хоть шерсти клок.
Обед сегодня будет нарядный, праздничный — баранина с айвой и магаданосы. Пока я чищу грецкие орехи, нани процеживает бульон, обжаривает отварную баранину с луком и помидорами, добавляет дольки айвы и ставит на крохотный огонь — томиться. Потом принимается за магаданосы: удаляет плодоножки баклажанов, делает продольный разрез и выскабливает ложкой мякоть. Заливает подсоленной водой и оставляет на пятнадцать минут, отжимает. Тушит баклажанную мякоть с мелкошинкованным корнем петрушки, разной зеленью и чесноком, перетирает с орехами и начиняет полученной массой баклажаны. Обжаривает их со всех сторон, выкладывает на большое блюдо и накрывает плоскодонной тарелкой —подумать. К тому времени, когда взрослые вернутся с работы, магаданосы надумаются, а баранина с айвой дотомятся. Вкусно!
Дом притих — решил вздремнуть, улучив несколько минут. На краю стола высится стопка тарелок. Хлеб накрыт льняной салфеткой. Если повозиться пальцам в солонке, на самом дне можно обнаружить несколько рисовых зёрнышек — от влаги.
Нани снова вяжет, я сижу, привалившись к её боку, перекатываю на ладони кусачий шерстяной моток. История превращения людей в голубей не даёт мне покоя.
— Нани, какую молитву читал тер Аракел?
— Не знаю.
— Ты хоть одну молитву знаешь?
— Нет.
— А в Бога веришь.
— Верю.
— Разве так бывает?
Нани отвечает, не отрываясь от вязания.
— Всё, что тебя окружает, и есть молитва.
Я вздыхаю. Мне шесть лет, мой мир состоит из любви и сказок. Я не понимаю, что она хочет до меня донести. Но запоминаю. Потому что она меня этому научила: если не понимаешь — запоминай. Потом поймёшь.
Недавно поймала себя на словах, которые часто слышала в детстве, но значения им не придавала.
— Я своим личным Богом очень даже доволен, — приговаривал мой дядя, размешивая в миске мацун с хлебом. — Еда есть, родные здоровы. Что ещё нужно для счастья?
Купила на рынке молоко, заквасила мацун. Испекла хлеб. Накрошила горбушку в мацун, размешивала и думала о том, что своим личным Богом я очень даже довольна. Он не обижает меня, я — Его. Еда есть, родные не болеют. Что ещё нужно для счастья? Немного любви к ближнему, но этому мы учимся всю жизнь. Когда-нибудь, надеюсь, научимся."
Как хорошо написала Наринэ Абгарянц (https://www.kramatorsk.info/talk/go.php?url=http%3A%2F%2Fgreenarine.livejournal.com%2F234310.html). Да, можно не знать молитв и не ходить в церковь, но обязательно нужно иметь своего личного бога в себе.Это так просто.
-
Автор - Мартин Брест.
"Десант. Хорошие хлопцы, крепкие, классные, умелые, вообще без вопросов, красавцы. Реально молодцы.
А спецназ... Там вообще запредельно. Ррраз - и ушли, пришли через 3 дня, спокойные, чуть уставшие. А сепары там уже кого то хоронят.
Ну красота же!
Морпех. Чёрные полосы, пронзительные, как море, люди, даааа, это море, детка, а от моря мы никуда, это наше море, наше, а мы - его,
без вариантов, до конца,
так?
Арта - это вообще. Это что то божественное, запредельно-властное. Это молот Тора, лавина огня, дрожь земли. Арта наша - спасение и надежда на ответку.
Авиация. Тут все просто. Ужас, падающий с неба. 14 секунд - и роты нет. Это молнии Зевса, родные мои, это божественное "этих - нахер" и наше "только не по нам, только не по нам..."
Танки. Это зверь, зверюга, это стая злющих сильных ящеров, опасных и быстрых. Это карающие десницы в темпе 8-ми выстрелов в минуту. Это то, на пути чего не хочется стоять совсем.
Но.
Но я расскажу вам про пехоту.
Пехота, друзья мои, это такой специально обученный класс людей, которым
а) не нашлось места среди перечисленных родов войск и
б) они этим страшенно гордятся.
Пехота - это то, что зубами держится за тысячу семьсот метров ответственности, пехота - это когда их фигачат артой четыре недели, а они вылазят из блиндажа "скучно, блин, давай антенну починим?", пехота это ботинки, подымающие облачка пыли, вдруг ночью делают шаг вперёд, небольшой, на километр-два, отрабатывают бк и шагают обратно.
Пехота - это уставшие глаза, смотрящие в полумертвый тепловизор, пехота - это каждый день отвечать за линию " свои - не свои, но будут", пехота - это когда старшина-вещевик люто садит из СПГ, а лейтенант чинит под обстрелом интернет, так как "мои волноваться будут".
Пехота - это... Это пехота. Никаких божественных аналогий. Просто - это Стикс, преграда между живыми и пока-еще-живыми, стена, которая должна принимать в себя все пули с той стороны, чтоб не долетели до мирных.
Когда нибудь кто то из них подойдёт к воротам, таким огромным, позолоченным, чистым, и Пётр спросит его: " Грешен?"
- Грешен - ответит человек в грязной форме. - В людей стрелял, водку пил, полгода в АТО, агээсник.
А... - скажет апостол. - Ясно.. Тебе туда, наверх. К своим. За статуями и арфами направо, там увидишь. Второй блиндаж заселяйся, там ещё бэха разваленная стоит, ну ты найдешь..."
-
жаворонок
В шестом классе меня подрядили на общественно-полезные работы. Я занималась русским с Юлькой Тумановой. В переводе с языка школьных эвфемизмов это означало, что я пишу за Юльку сочинения и пытаюсь вдолбить ей правила, которых не знаю сама. Дважды в неделю я переступала порог тумановской квартиры и оказывалась среди клонированных берёзовых стволов, ровных, как единицы в тумановской тетради. Родители Юльки очень любили фотообои.
И дважды в неделю меня встречала бабушка Тома Ивановна.
Она была не настоящая бабушка, а чья-то дальняя родственница. Очень толстая, с покатыми, как на портрете Гончаровой, плечами, производившая впечатление тяжеловесной бесшумности. Парадоксальное сочетание, но я не знаю, как объяснить это иначе. Когда Тома Ивановна появлялась в прихожей, казалось, тебе навстречу выплыл приветливый холм.
Холм брал меня за руку и вел на кухню.
В семье Тумановых у Томы Ивановны было лишь одно занятие: она готовила.
Господи, как она готовила!
На её котлетах хотелось жениться. Борщ было стыдно есть: он во всём, абсолютно во всём превосходил тебя. Блинчики с грибами могли довести чувствительного человека до депрессии: он понимал, что самое яркое событие в его жизни произошло и ничего прекраснее уже не случится.
Тома Ивановна двигалась по своей кухне как музыкант Дэнни Будман по пароходу "Вирджиния": с легкостью, доступной лишь тому, кто родился и вырос в этих стенах. Однажды мне довелось увидеть, как она печёт яблочный пирог. Печёт? О, нет. Идея совершенного пирога, задуманного где-то в высших сферах, на моих глазах обретала материальное воплощение, а проводником этой идеи выступала Тома Ивановна. Она дирижировала всей кухней, от холодильника до штор, а вокруг нее закручивался безумный вихрь из ароматов, отрывистой перебранки венчика и кастрюли, драконьего жара духовки, блеска сахарных кристаллов... Оркестр не фальшивил ни в единой ноте. Я сидела на табуретке, поджав ноги, и меня омывало волнами увертюры яблочного пирога.
Всё-таки мироздание в проявлениях своего чувства юмора иногда заходит далеко. В семье Тумановых презирали еду. Юлька перебивала аппетит чипсами и маковой соломкой. Ее отец вполне мог довольствоваться покупными пельменями. Мать, садясь за стол, не раз повторяла с очевидным неудовольствием: "Опять на унитаз работаем!" – фраза, смысл который оставался для меня полнейшей загадкой.
Не знаю, что думала об этом Тома Ивановна и думала ли вообще. В детстве я могла бы спесиво назвать ее глупой, если бы уже тогда не ощущала, что категория интеллекта попросту не имеет к Томе отношения. Никто не пытается определить, умна ли плодоносящая яблоня. И какой айкью у холма, на котором она растет.
И вдруг Тома ослепла. Свет ей выключили сразу и навсегда. Никаких подробностей я, конечно, не помню, да и вряд ли они были мне известны. Просто раньше, когда я приходила в гости, на лице Томы сперва появлялось выражение радости, а затем глубокой сосредоточенности: она размышляла, чем меня накормить. А теперь всё стало наоборот. Сначала Тома напряженно сводила брови и наклоняла голову – пыталась по шагам узнать, кто пришел. А затем уже её лицо озарялось улыбкой.
Она упорно выходила встречать гостей в прихожую, и было мучительно видеть, как эта отяжелевшая, громоздкая, до нелепого огромная туша ползёт тебе навстречу по коридору с берёзками: крейсер, застрявший в узком русле реки.
Ее волшебный дар бесшумности исчез. Тома Ивановна задевала полки. Ударялась о шкафы. Роняла стулья. Она была похожа на неуверенный ураган, который несется на тебя, словно в замедленной съёмке.
До тех пор, пока не возвращалась на кухню.
Видя, как она готовит, я начинала подозревать, что Тома Ивановна всех нас дурачит.
Ножи.
Кастрюли.
Ложки.
Венчик.
Дуршлаг.
В кухне не находилось предмета, который не подчинялся бы Томиной воле.
Она доставала из шкафов банки со специями, не задумываясь ни на секунду. Отмеряла стеклянным стаканом муку, и если нужно было взять две трети, отсыпала ровно две трети. Точность и быстрота, с которой она разбивала яйца, резала овощи – точно строчила швейная машинка, – обжаривала мясо или замешивала тесто, ошеломляли. Я и раньше понимала, что Тома творит нечто необыкновенное, но теперь ее возможности обрели явственный оттенок чуда.
Лишь холодильник поначалу вызывал у нее небольшие затруднения, но и с ним они быстро договорились, что и на какой полке он будет хранить. Задержку в коммуникациях я списываю на то, что он был очень молод и, возможно, туповат.
Это, наверное, был первый в моей жизни случай, когда я увидела, как сначала человек создаёт свой мир, а потом мир хранит своего человека. И бережёт его в несчастье, и длит его до-бедственное существование.
Что осталось от плюшек? От драников и борщей? Ничего. Работа на унитаз, как говорила Юлькина мама, любящая фотообои с берёзками.
Ради чего Тома дирижировала своим оркестром? Ради идеального манника и лучшего в мире бульона? Близким было глубоко плевать на то, что она делает. Но мне хочется думать, что рано или поздно эхо каждой песни, пропетой с любовью, возвращается, и мелодия снова звучит вокруг замолчавшего певца.
В начале мая мы с Юлькой провели последнее занятие: она уезжала куда-то на юг, к родне матери. На прощанье Тома Ивановна вручила мне пакет "жаворонков", – мягких тестяных птичек с глазками из изюма. Я бездумно съела их один за другим.
И только на последнем споткнулась, представив, как незрячая Тома выкладывает каждой заготовке глаза.
Впрочем, потом всё равно его съела.
Он был такой вкусный, что хотелось петь.
(c) eilin_o_connor
-
из ФБ
В средней группе детского сада к сентябрьскому утреннику меня готовил дедушка. Темой праздника были звери и птицы: как они встречают осень и готовятся к зиме. Стихотворений, насколько мне помнится, нам не раздавали, а если и раздали, дедушка отверг предложения воспитательниц и сказал, что читать мы будем своё.
Этим своим он выбрал выдающееся, без дураков, произведение Николая Олейникова "Таракан".
Мне сложно сказать, что им руководило. Сам дедушка никогда садик не посещал, так что мстить ему было не за что. Воспитательницы мои были чудесные добрые женщины. Не знаю. Возможно, он хотел внести ноту высокой трагедии в обыденное мельтешение белочек и скворцов.
Так что погожим осенним утром я вышла на середину зала, одернула платье, расшитое листьями из бархатной бумаги, обвела взглядом зрителей и проникновенно начала:
– Таракан сидит в стакане,
Ножку рыжую сосёт.
Он попался. Он в капкане.
И теперь он казни ждёт.
В "Театре" Моэма первые уроки актерского мастерства Джулии давала тётушка. У меня вместо тётушки был дед. Мы отработали всё: паузы, жесты, правильное дыхание.
– Таракан к стеклу прижался
И глядит, едва дыша.
Он бы смерти не боялся,
Если б знал, что есть душа.
Постепенно голос мой окреп и набрал силу. Я приближалась к самому грозному моменту:
– Он печальными глазами
На диван бросает взгляд,
Где с ножами, топорами
Вивисекторы сидят.
Дед меня не видел, но он мог бы мной гордиться. Я декламировала с глубоким чувством. И то, что на "вивисекторах" лица воспитательниц и мам начали меняться, объяснила для себя воздействием поэзии и своего таланта.
– Вот палач к нему подходит, – пылко воскликнула я. – И ощупав ему грудь, он под рёбрами находит то, что следует проткнуть!
Героя безжалостно убивают. Сто четыре инструмента рвут на части пациента! (тут голос у меня дрогнул). От увечий и от ран помирает таракан.
В этом месте накал драматизма достиг пика. Когда позже я читала в школе Лермонтова "На смерть поэта", оказалось, что весь полагающийся спектр эмоций, от гнева до горя, был мною пережит еще в пять лет.
– Всё в прошедшем, – обречённо вздохнула я, – боль, невзгоды. Нету больше ничего. И подпочвенные воды вытекают из него.
Тут я сделала долгую паузу. Лица взрослых озарились надеждой: видимо, они решили, что я закончила. Ха! А трагедия осиротевшего ребёнка?
–Там, в щели большого шкапа,
Всеми кинутый, один,
Сын лепечет: "Папа, папа!"
Бедный сын!
Выкрикнуть последние слова. Посмотреть вверх. Помолчать, переводя дыхание.
Зал потрясённо молчал вместе со мной.
Но и это был ещё не конец.
– И стоит над ним лохматый вивисектор удалой, – с мрачной ненавистью сказала я. – Безобразный, волосатый, со щипцами и пилой.
Кто-то из слабых духом детей зарыдал.
– Ты, подлец, носящий брюки! – выкрикнула я в лицо чьему-то папе. – Знай, что мертвый таракан – это мученик науки! А не просто таракан.
Папа издал странный горловой звук, который мне не удалось истолковать. Но это было и несущественно. Бурными волнами поэзии меня несло к финалу.
– Сторож грубою рукою
Из окна его швырнёт.
И во двор вниз головою
Наш голубчик упадёт.
Пауза. Пауза. Пауза. За окном ещё желтел каштан, бегала по крыше веранды какая-то пичужка, но всё было кончено.
– На затоптанной дорожке, – скорбно сказала я, – возле самого крыльца будет он задравши ножки ждать печального конца.
Бессильно уронить руки. Ссутулиться. Выглядеть человеком, утратившим смысл жизни. И отчетливо, сдерживая рыдания, выговорить последние четыре строки:
– Его косточки сухие
Будет дождик поливать,
Его глазки голубые
Будет курица клевать.
Тишина. Кто-то всхлипнул – возможно, я сама. С моего подола отвалился бархатный лист, упал, кружась, на пол, нарушив шелестом гнетущее безмолвие, и вот тогда, наконец, где-то глубоко в подвале бурно, отчаянно, в полный рост зааплодировали тараканы.
На самом деле, конечно, нет. И тараканов-то у нас не было, и лист с меня не отваливался. Мне очень осторожно похлопали, видимо, опасаясь вызвать вспышку биса, увели плачущих детей, похлопали по щекам потерявших сознание, дали воды обмякшей воспитательнице младшей группы и вручили мне какую-то смехотворно детскую книжку вроде рассказов Бианки.
– Почему? – гневно спросила вечером бабушка у деда. Гнев был вызван в том числе тем, что в своем возмущении она оказалась одинока. От моих родителей ждать понимания не приходилось: папа хохотал, а мама сказала, что она ненавидит утренники и я могла бы читать там даже "Майн Кампф", хуже бы не стало. – Почему ты выучил с ребёнком именно это стихотворение?
– Потому что "Жука-антисемита" в одно лицо декламировать неудобно, – с искренним сожалением сказал дедушка.
(с) Елена Михалкова
-
Позвонила мне родственница мужа. Живет в Лондоне. Ей 93 года. С самой войны проработала медсестрой, сейчас вдова, трое сыновей живут в разных концах страны.
И вот какая незадача. Ее клуб пенсионеров "кому за 70" собирался два раза в неделю на ланч и чашку чая в местной мэрии, за счет государства.
Несколько раз в год им организовывали экскурсии по стране, празднования дней рождений и праздников, приглашали артистов их развлекать, парикмахеров, массажистов и косметологов.
Так вот, сказала она, их клуб решили закрыть "за отсутствием у муниципалитета фондов". "Мы уже создали комитет и будем бороться за сохранение нашего клуба!" -сказала мне вчера с восхитительной уверенностью в своих правах и способности их защитить эта 90-летняя англичанка, которая живет одна (сыновья зовут ее переехать к ним, но она хочет доживать в доме, с которым столько в ее жизни связано) однако не готова оставаться без постоянного общения и выходов "в свет". Специальная служба помогает ей с покупками, уборкой и присылает садовника. За все это она платит из своей вполне приличной пенсии сама, а вот клуб всегда был бесплатным.
"Пусть расскажут, куда потратили наши деньги."
Это она о чиновниках муниципалитета.
"А не расскажут -смеется-, так мы бросим на них нашу "легкую кавалерию". Это она о своих одноклубниках в креслах-каталках. И бросят. И добьются. Уверенность в своем праве на достойную жизнь в любом возрасте, от рождения до кресла-каталки. Как-то так...
-
- мама, почему ты свечку убрала с окна?
- она догорела
- а почему ты ее поставила?
- когда-то давно злые люди пришли на нашу землю и забрали у всех зернышки, из которых можно было бы испечь много хлеба... поэтому был голод и многие умерли, потеряли здоровье.
- мама, это такое было, когда жил твой дедушка?
- да. у него была сестра, ее звали Анна. она умерла от голода. потом дедушка так назвал свою дочь - это моя тетя, сестра твоей бабушки, а я потом так же назвала твою сестричку Аню, чтобы помнить
- мама, мы больше никому не позволим приходить и забирать у нас зернышки для хлеба?
- нет, доченька. наши воины охраняют нашу мирную и неголодную жизнь
- как на Майдане?
ходит теперь и поет песню "Воины Света"
вот и поговорила с ребенком про то, что было и ребенок 4,5 года - вот так легко привел меня от тех событий к этим....