[v.w.Jass]

«Между прочим, Лызлов прямо пишет о том, что половцы и есть готы. Те самые готы, которых "официальная" историография относила к III в. нашей эры и причисляла к германским племенам. Далее Лызлов недвусмысленно упоминает о том, что не только половцы были, оказывается, не кочевым народом, а вполне оседлым: "И поселились татары в тех двух странах, что звались Болгария* и Золотая Орда: по обе стороны реки Волги, от места, где впоследствии встала Казань, до реки Яика и моря Хвалисского. И возвели они там многие города: Болгары, Былымат, Кумань, Корсунь, Тура, Казань, Ареск, Гормир, Арнач, Сарай Великий, Чалдай, Астарахань".

[v.w.Jass]

Святослав подчинил себе лишь тех козаров, которые жили в Европе, на этой стороне Дона; а козары, что жили по ту сторону Дона, верой - христиане, - свою имели государство, пока другой народ, названные половцами, которые походили из готфского народа, (а готфи от цимбров* походят), соединившись с печенегами, как одноплеменными себе, сели прежде над Понтом Евкслинским, Черным ли морем, выгнав оттуда народы, которые там жили. (Святитель Димитрий Ростовський (Туптало). Дополнение житию св. Костантина и Мефодия.]

Цибмбры: В той земле сначала жило племя первого сына Яфетового Гемера, что называлось раньше гемерами, по том греками названные были кимерами, руським же языком названные были цимбрами. От них же и устье Меотийского озера, которое в Понт Евкслинский впадает, называется "Босфор 1085 Кимерийский", то есть "теснина моря Кимерийского". Когда же те цимбри оттуда по северным землям разошлись, то позднее на другие сменились народы - на литву, на жмудь, на готфов, и на других.

[v.w.Jass]

Варвары разделились на три части — в первой были болгары и росы, турки же и пацинаки выступали отдельно. Иоанн двинулся и случайно натолкнулся на патцинаков; выполняя полученный приказ, он изобразил медленное отступление, пацинаки же нападали, расстроив ряды; им хотелось поскорее уничтожить всех бегущих, но те то отступали строем, но поворачивались и сражались; путь их направлялся к стоявшему в засаде отряду. Очутившись среди своих, [воины Алакаса] бросили поводья и устремились в непритворное бегство. Пацинаки рассыпались без всякого порядка и бросились в погоню. Но вот появился неожиданно сам магистр со всем войском. Пораженные внезапностью, [пацинаки] прекратили преследование, но не бросились бежать, а остановились, ожидая нападения. Когда на них с огромным напором обрушился отряд магистра, а сзади [между тем] приближалась идущая в полном порядке остальная фаланга, немедленно погибли храбрейшие из скифов: поскольку фаланга расступилась на большую глубину, пацинаки окончательно оказались в засаде, а когда фаланги соединились, то окружение стало полным; [варвары] недолго сопротивлялись и, обращенные в бегство, почти все были истреблены.

ИОАНН СКИЛИЦА

[v.w.Jass]

Наступил июль месяц, и в двадцатый его день росы в большом числе вышли из города, напали на ромеев и стали сражаться. Ободрял их и побуждал к битве некий знаменитый среди скифов муж, по имени Икмор, который после гибели Сфангела пользовался у них наивеличайшим почетом и был уважаем всеми за одну свою доблесть, а не за знатность единокровных сородичей или в силу благорасположения. Видя, как он мужественно сражается, ободряет и воодушевляет других и приводит в замешательство ряды ромеев, Анемас, один из императорских телохранителей, сын царя критян Курупа, не смущаясь ростом этого мужа и не боясь его силы, воспламенил свое сердце яростью, заставил своего коня [несколько раз] прыгнуть в разные стороны, извлек висевший у бедра клинок, бешено устремился на скифа и, ударив его мечом в левое плечо повыше ключицы, перерубил шею, так что отрубленная голова вместе с правой рукой упала на землю. когда скиф свалился, Анемас невредимым вернулся в свой стан. [130]

Из-за этого подвига поднялся сильный шум, ибо ромеи радостно кричали по случаю победы, скифы же вопили нечто непонятное и утратили свое воодушевление. Ромеи усилили свой натиск, и те, обратившись в бегство, бесславно удалились в город. Немало было в этот день убитых — одни были растоптаны в тесноте, других же настигая перекололи ромеи. Если бы не наступление ночи, то и сам Свендослав не избежал бы плена. Спасшись от опасности и находясь за стенами, [скифы] подняли великий плач из-за смерти Икмора. Снимая доспехи с убитых варваров, ромеи находили между ними мертвых женщин в мужской одежде, которые сражались вместе с мужчинами против ромеев

[v.w.Jass]

Когда Свендослав возвращался домой и проходил через землю пацинаков, то они заранее подготовили засаду и ожидали его» Подвергшись нападению, он и все его войско было совершенно истреблено. Пацинаки были раздражены тем, что он заключил с ромеями договор.

[v.w.Jass]

Узнав об этом, император Диоген возгневался и стал рычать как лев. Он собрал с востока огромное войско из болгар, пацинаков (печенегов), гамиров, бутанийцев, киликийцев, трапезундцев, антиохийцев и из других мест.

СМБАТ СПАРАПЕТ

Во время царствования греческого императора Алексея в стране греков племена пацинаков подняли восстание. Пацинаки одержали победу и обратили Алексея в бегство. Он вознаградил из сокровищницы свое войско. А пацинаки, наступив, захватили Константинополь. Алексей вооружил свое войско и молитвами поддерживал их дух. Целых восемь дней он не выходил из церкви, прося божьей помощи.

Затем император напал на пацинаков. Произошла страшная битва. Пацинаки воевали (с помощью) стрел и на фургонах с удивительным искусством. Алексей приказал облить керосином и сжечь фургоны. Таким образом их одолели и обратили в бегство. Греческое войско, истребив женщин и детей, возвратилось с большой победой.

[v.w.Jass]

Елий Спартиат пишет, что геты есть тот самый народ, который назван готами, государи же их именовались Пацинаками, от чего и народ после назван пацинаками

[v.w.Jass]

Даки и готы имели своих наследственных государей и владели сими землями с начала II-го века после Рождества Христова, до того времени, как Траян, римский император, победив и рассеяв их, сделал Дакию римскою провинциею и населил сё римскими ветеранами и колонистами, из Италии переведенными. Сих многих жителей Дакии многие называли даками, по новому их жилищу и иные пацинаками, а потому весьма не основательно некоторые летописцы смешивают древних даков с нынешними молдаванами и валахами. Адриан по смерти Траяна, разорил мост, сделанный им через Дунай, и пресёк сим колонистам всякое сообщение с Римом, а потом, спустя несколько времени, лишились они и защиты Римской империи, которая постепенно приходила уже в упадок

[v.w.Jass]

«В лето 6888. Прииде из Орды ордынский князь Мамай с единомысленники своими, с всеми князьями ординскими, и с воего силою Татарскою и Половецкою, а еще к тому рати понаймовал Бесермен, и Армены, Фрязы, Черкассы, Ясы, Буртасы…»

[v.w.Jass]

Одно из старых названий Астрохани = Хазторокань

Уверяли, что и Орнач, и Хазторокань, и Сарай, и Бездеж, и прочие грады бесерменские завалены трупами, люди харкают кровью и мрут

[v.w.Jass]

Происхождение слова «таракан» в русском языке точно не установлено; по мнению Рясянена, это слово происходит из чуваш. tar-aqan «убегающий»: тюрк. täz — «убегать». По предположению Якобсона, оно восходит к уничижительному употреблению тюркского tarqan или tarxan — «сановник», однако существуют и другие версии[2]. В тюркских языках есть также слово «тарка» — расходиться.

[v.w.Jass]

Алюторцы (алютор. alutal'u) — этническая группа из числа официального списка коренных малочисленных народов Севера России. В последние годы фактически прекратила своё существование как отдельный народ. Живут на севере Камчатского края. Традиционный язык — алюторский, впоследствии перешли на русский. В основном считались субэтнической группой коряков. Этническое своеобразие алюторцев формировалось под значительным языковым и культурным влиянием коряков и эскимосов. Основные религии — шаманизм, культы предков, духов.

[v.w.Jass]

Хотя мисы телом не сильны и духом не отважны, [161] сражаться и воевать с ними трудней, чем с каким-либо другим народом. Они не носят панцирей, не одевают поножей, не защищают головы шлемом, в руках не держат щита, ни продолговатого, какие, по рассказам, были у аргивян 64, ни круглого, и не вооружены даже мечами, имеют при себе только копья, и это единственное их оружие. Они не разделяют войско на отряды, в сражениях не следуют никакой военной науке, не признают ни фронта, ни левого, ни правого флангов, не разбивают лагерей, не окружают их рвами, а, сбившись в кучу, сильные своим презрением к смерти, с громким боевым кличем бросаются на неприятеля. Если враг отступает, они обрушиваются на него, как башни, преследуют и безжалостно истребляют, но если неприятельский строй выдерживает напор и не рассыпается под варварским натиском, сразу же поворачивают назад и спасаются бегством. При этом они отступают в беспорядке и рассеиваются кто куда: одни бросаются в реку, выплывают или тонут в водоворотах, другие скрываются от преследователей и исчезают в гуще леса, третьи придумывают еще что-нибудь. Разом рассеявшись, они потом снова отовсюду незаметно сходятся в одно место, кто с гор, кто из ущелий, кто из реки. Если они испытывают жажду и находят реку или родник, то набрасываются на воду и жадно пьют ее большими глотками, если же воды нет, то сходят с коней, мечами отворяют им жилы, выпускают из животных кровь, пьют ее вместо воды и таким образом утоляют жажду. Потом они разрубают на куски тело самого упитанного коня, собрав какое-нибудь топливо, разжигают костер, слегка подогревают на нем куски конины, сжирают их вместе с кровью и грязью и, подкрепившись таким образом, устремляются в первое попавшееся убежище и сидят там, как змеи в норах, а вместо стен служат им обрывистые кручи и глубокие пропасти.

LXIX. Все люди этого племени опасны и вероломны. Договоры о дружбе для них ничего не значат, и, даже поклявшись над жертвами, они не держат своего слова, ибо никакого божества, я не говорю уже о Боге, они не почитают: все, по их мнению, происходит само по себе, и смерть для них конец всякому существованию. Поэтому они с легкостью заключают мир, но, когда хотят воевать, сразу отказываются от договоров. Если ты берешь верх, они снова домогаются твоей дружбы, если же в сражении берут верх сами, то одних пленных убивают, других выводят на торжественную распродажу, за богатых запрашивают высокую цену, а если им ее не дают, предают смерти и их

МИХАИЛ ПСЕЛЛ

Описание торков

[v.w.Jass]

 О пачинакитах 1: насколько полезны они, находясь в мире с василевсом ромеев

Итак, послушай 2, сын, то, что, как мне кажется, ты [обязан] знать; обрети разумение 3, дабы овладеть управлением. Ведь и всем прочим я говорю, что знание есть благо для подданных, в особенности же для тебя, обязанного печься о спасении всех и править и руководить мировым кораблем. А если 4 я воспользовался ясной и общедоступной речью 5, как бы беспечно текущей обыденной прозой, для изложения предстоящего, не удивляйся нисколько, сын мой. Ведь не пример каллиграфии или аттикизирующего стиля 6, торжественного и возвышенного, я старался представить, а заботился более, чтобы через простое и обиходное 7 повествование наставить тебя в том, о чем, по моему мнению, тебе не должно пребывать в неведении и что легко тебе может доставить тот разум и мудрость, которые обретаются в длительном опыте.

Я полагаю всегда весьма полезным для василевса ромеев желать мира с народом 8 пачинакитов, заключать с ними дружественные соглашения и договоры, посылать отсюда к ним каждый год апокрисиария 9 с подобающими и подходящими дарами для народа и забирать оттуда омиров, т.е. заложников 10, и апокрисиария, которые прибудут в бого-хранимый этот град 11 вместе с исполнителем сего дела 12 и воспользуются царскими благодеяниями и милостями, во всем достойными правящего василевса.

Поскольку этот народ пачинакитов соседствует 13 с областью Херсона 14, то они, не будучи дружески расположены к нам, могут выступать против Херсона, совершать на него набеги и разорять и самый Херсон, и так называемые Климаты 15.

[v.w.Jass]

Одно из скифских племен (γένος τι Σκυϑικόν). Вопрос о том, какой именно народ имеет в виду Анна, вызвал в научной литературе целую дискуссию, основывающуюся, по нашему мнению, на недоразумении. В. Васильевский в статье «Византия и печенеги» (стр. 46 и сл.) говорит о том, что «манихей» Травл заключил союз с печенегами и сосватал себе дочь одного из знатных «скифов». Ученый исходит только из текста «Алексиады» (см. ниже) и, следовательно, под «скифами», упоминаемыми Анной, имеет в виду печенегов (и это совершенно правильно, ибо писательница в дальнейшем именует их πατζινάκοι). Однако в приложении к той же статье (стр. 131 и сл.) Васильевский старается доказать, что γένος τι Σκυϑικόν никак не может быть печенежским племенем, потому-де Анна не могла так непосредственно говорить о печенегах, «слишком хорошо известных из ее истории». Исследователь приводит малоубедительную параллель с текстом Зонары и произвольно предполагает, что узы (у Анны «савроматы» — см. ниже; Васильевский, кстати, это племя отождествляет с куманами — половцами) могли в то время теснить только русских, и на этом основании считает, что «одно из скифских племен» — русские.

П. Голубовский, следуя В. Васильевскому, пытается даже определить, каких именно русских подразумевает Анна (Голубовский, Печенеги, торки…, стр. 206-208).

Выдвигались и другие точки зрения. Так, у Н. Йорги (Jorga, La première cristalisation…, pp. 33-46) эти скифы — румыны. Специальную работу этому вопросу посвятил В. Златарский («Какъвъ народь…», стр. 71 и сл.), который справедливо подвергал сомнению аргументы своих предшественников, но сам достаточно произвольно считал это «одно из скифских племен» узами (торками). На наш взгляд, участники затянувшейся дискуссии не учитывают одного — текста «Алексиады», единственного источника по данному вопросу. Ведь не может быть никакого сомнения, что «одно из скифских племен» и те скифы, с которыми заключил союз Травл, — один и тот же народ, т. е. печенеги. Зачем же иначе стала бы Анна сообщать о скифах, поселившихся в Паристрии, если не для того, чтобы объяснить, с кем заключил союз Травл, герой ее рассказа. Возражая В. Васильевскому, следует отметить, что в выражении γένος τι Σκυϑικόν нет никакой неопределенности: Анна имеет в виду не всех печенегов (в тексте не ἔϑνος, а γένος), а одно из печенежских племен.

Единственным противопоказанием для отождествления одного из скифских племен с печенегами является сообщение самой Анны (см. ниже) о том, что скифы, «утихомирившись (ἐκεχειρίαν τινὰ σχόντες «пользуясь временем перемирия»), стали возделывать землю, сеять просо и пшеницу». Как известно, печенеги были кочевниками, и у нас нет других свидетельств, что они занимались земледелием. Г. Литаврин относит это замечание Анны не к скифскому племени, а вообще к «народам, жившим по Дунаю» (Литаврин, Болгария и Византия, стр. 420). Возможно, что это так, но надо помнить, что сама Анна говорит именно о печенегах, и, как бы ни относиться к достоверности слов писательницы, перед нами интересное (и еще не оцененное исследователями) свидетельство о переходе печенегов к оседлому или полуоседлому образу жизни.