Штепа: В 2014 году через Пашинского получала указания от Турчинова каждые 5 минут (видео)

Экс-мэр Славянска Неля Штепа после длительного времени, проведенного в СИЗО, сегодня дает едва ли не каждый день интервью.

Так она утверждает. Но первое свое большое интервью на свободе она дала журналисту ОТВД Алексею Мацуке. Публикуем полный текст беседы. Но самое интересное мы собрали и опубликовали отдельно - для тех, кто предпочитает краткость.

Сегодня в Славянске все знают, что вы уже на свободе, так сказать, «мягкой» свободе. Но сегодня я увидел в городе листовки, на которых написано: «Внимание! Неля Штепа на свободе! И в 2014-м году она всячески помогала, сдавала вместе с Пономаревым Славянск террористам».

Я видела. Я видела эту листовку. Мы все смеемся с нее.

(Журналист цитирует) «Если ты патриот Украины, неравнодушный человек, не хочешь быть снова, чтобы снова повторился 2014-год, выйди на улицу знак протеста и внести свой вклад в возвращение Штепы туда, где ее место, в тюрьму». Кто это делает вам известно?

Ну, это было ещё на неделю назад. Это было на выходных. И есть тут такой Вася. Вася не Вася. Ну, его обзывают плохими словами, скажем так. Я, Слава Богу, я в СИЗО ни разу не сказала ни одного ругательного слова, отучила и многих людей.

Это Василий Хоменко, наверное.

Он пригласил на площадь там какое-то количество людей, жителей Славянска вот по этой листовке. И пришло туда 15 человек. Ну, я послала туда свою невестку. Она смеялась, говорит, вообще даже люди, которые пришли, не захотели на эту тему говорить. Говорили на все другие темы и сказали: «Нелю не трогай». Я так понимаю, что уже Вася тоже такой, что непротив ко мне прийти и сказать: «Неля Игоревна, здравствуйте». Но он столько горя принес нашему городу, он столько обижал стариков, понимаете. Такой типа лжепатриота. И вот он постоянно начинает вот это поднимать какие-то… Это второй Хмелевой, только у Хмелевого была сила, за ним «Коммунистическая партия».

Хмелевой – это «Компартия» Славянска?

Да-да. За ним была сила – «Коммунистическая партия», тоже такое же дерьмо, которое будоражило, который постоянно хотел в Россию, которому всё-всё было не так, понимаете. Вот Вася такой точно, только его никто не уважает, за ним никто не стоит, но стоит там 10-12 человек.

А вас уважают Славянске?

Да. А знаешь почему? Потому что я уважаю Славянск. У меня номера телефонов 18 тысяч человек. Это все хранится в базе. Это в базе есть в компьютере. И я каждый день открываю, смотрю, у кого день рождения.

Это в смысле избиратели были, которые в Славянске?

Нет, это жители города Славянска. Я помню о каждом дне рождения. Я знаю, где, когда надо сделать операцию, где какие старики живут. Это моя семья.

То есть Вы себя чувствуете мэром всё ещё?

Нет. Я чувствую, что я в семье. Ну, мэром как? Мэр есть в городе Славянске на сегодня.

Ну, я спросил у мэра Вадима Ляха не так давно, с кем ассоциируется у него Неля Штепа. Он сказал: «Мэр».

Ну, потому что я их люблю, этих жителей, наших жителей Славянска люблю так сильно, как я люблю своих детей, как я люблю, и любила своих родителей. Царство небесное. Я сирота уже 37 лет, поэтому для меня это очень сложно, скажем так.

Все политики так говорят.

Неправда. Одно дело говорить, а другое дело надо, чтобы люди…

Сейчас в интернете пишут, что вы – сепаратистка.

Но это не славянцы пишут. Меня это не интересует вообще. Меня интересуют только жители моего города.

А в Фейсбуке вы под каким ником?

Неля Штепа. Зачем мне прятаться? Я пишу от своего имени, и люди понимают. И я вам скажу, что наверно, человек уже 100, которые писали про меня плохо, они попросили прощения, и мы сегодня с ним и подружились в Фейсбуке, и они поняли. Я всё описала всю ситуацию, рассказала, показала, на какие ссылки посмотреть, и они сегодня поняли, что совсем это не так, как говорят. А то, что люди пишут, они не были нашей шкуре. И весь Славянск знает, ведь когда я пошла к зданию милиции, перед тем как я простояла 40 минут и прождала, попросила этих боевиков, чтобы меня пропустили туда, и дождалась Белянина Володю...

Это кто такой?

Это начальник милиции, который там вместе с ними это всё закрутил. И все люди же видели, что я не привела этих боевиков, я так же была растеряна, как и они, понимаете.

Но, тем не менее, в Харькове на суде есть представители движения «Азов», и они в интервью нам тоже все как один говорят, что мэр Донецка Лукьянченко уехал... Аргумент той стороны, которая сегодня выступает против вас, что вы остались в Славянске и начали с ними сотрудничать.

Но вы же знаете, что не сотрудничала. Мало ли какой аргумент, он должен подтвердиться. От того, что я была в плену, извините, под дулом пистолета давала там эти три интервью, но это же не значит, что я с ним не сотрудничала. А то, что меня хотели три раза убить, а то, что мы с Ирмой (помощницей, - ред.) там пережили, один Господь Бог знает. Еще с нами одна журналистка была. Это же тоже это всё было очень сложно. А то, что сегодня «Азов» - это неспроста. Сегодня руководитель «Азова» сделал немало для того, чтобы выдвигать в будущем свою кандидатуру в президенты.

Вы имеете в виду Андрея Белецкого?

Конечно. Это вдруг он столько вроде как добра делает, человек, понимаете. И тут вдруг приходит Штепа, о которой люди только все и говорят. Вы передайте Белецкому, я ему не конкурент. Пусть расслабится. Мне достаточно города Славянска. И пусть вообще успокоится. Я прекрасно понимаю, мне даже ребята там подходили и говорили: «Неля Игоревна, вы просто слишком ярко вышли, и все начали бояться. Партии начали бояться, начали бояться люди, которые вложили деньги». Вот в Славянске, в других городах, они реально повкалывали деньги, а тут пришла Штепа, которую народ любит, и она сегодня может просто так сказать: «Родные мои...» И люди ей поверят. И начинаются вот эти всякие писания, начинается там гонение возле суда. Это такая глупость. Когда малолетки там приходят с этой краской, с этой зелёнкой, там с кровью, ещё с чем-то. Ну, просто противно. Дети, я не боюсь. Ну, облейте меня. Вам легче от этого станет? Ну, убейте меня. Но я не боюсь тоже смерти. Я ее три раза же…

Но Вы говорили, что все-таки страшно.

Страшно, конечно.

Когда Пономарев собирался Вас расстреливать.

Да, было такое. Я расскажу телезрителям, когда Ирму вызвал Пономарев, о чём-то говорили, она приходит и говорит: «Все, Неля, нас завтра убивают. Есть уже расстрел. Я с ним разговаривала, он сказал: «Вы слишком много сделали со Штепой, вы отказались на нас сотрудничать». Я всё. У меня уже инфаркт. Я уже лежу. Я бегом уже начинаю царапать: «Штепа Неля», чтоб, думаю, если убьют, там найдут в речке, чтобы меня нашли. Ирма говорит: «Нет. Мы будем бороться. Ничего мы должны с тобой погибнуть, петь гимн, мы должны с тобой погибнуть, смеясь им в лицо». Ну, в таком плане, понимаете. Для меня это было очень сложно. Но, наверное, наступила точка кипения, когда раз - тебя должны были убить, второй раз, третий раз. Ну, я не боюсь. Ну, хотите, чтобы поднялась… Сегодня за меня большая часть Украины, ну там 0,003% вот эти, которые там наемные ребята, которые сегодня там приходят. Но это такое маленькое количество. Но 97% сегодня и западной Украины и северной, и южной, и восточной сегодня понимают, что меня подставили, так же как и всех.

Это Вы на какие-то цифры опираетесь, исследования или как? Как Вы это понимаете?

У меня много родственников и в Ивано-Франковске, и во Львове, и Хмельницком, и в Тернополе.

Похоже на то, что собираетесь чуть ли не в президенты. «Если маму захотят», - Вы сказали так на «Радио Свобода».

Такая ситуация, ну об этом говорят уже 10 лет, когда-то мы были у отца Зосимы - я и Виктор Фёдорович (Янукович, - ред.).

Это духовный наставник Януковича?

Ну, скажем не только его.

Не только. Но прославился этим.

Ну, скажем так, наверное, больше всего это из-за него. Я тоже у него была. Мы долго с ним разговаривали, он мало с кем разговаривал полтора часа, он много чего говорил, я тогда не понимала.

Это было здесь в Святогорске или под Волновахой?

Да. Это не здесь было. И это было давно уже. И он как-то ни с того ни с сего сказал, что будет так плохо стране, это начнётся такой, говорит, дербан. И он сказал, что начнется, конечно, с Виктора Фёдоровича, какие-то будут допущены ошибки. И он сказал, что я буду тем человеком, который объединит необъединяемое. Он сказал: «Ты такое переживешь, ни одна женщина в мире такое не переживет. Но поверь мне, у тебя всё будет хорошо. И на тебя вся надежда». Я тогда ничего не понимала. Я единственное, что сказала, когда приехала своим: «Надо, - говорю, - строить бомбоубежище». Моя Лена, невестка, говорит: «Вот я до сих пор не пойму, почему вы тогда так говорили». Ну, просто я тогда от него приехала, просто поняла, что что-то будет. Но это еще был 2006-2007 год, понимаешь. Это не 2014 год. Но просто он так мне разрисовал картину, что будут разрушены дома. Он не говорил, что я буду президентом или ещё кем-то. Но он возложил на меня такие обязанности тогда уже. Я грешным делом, вообще подумала, может быть взорвётся ещё атомная электростанция.

Но он уже умер, а сейчас Вы к кому ходите?

Вообще у меня там был в СИЗО отец Игорь.

В СИЗО?

Да-да. Я каждый день исповедовалась. Раз в год ходила на соборование.

И о чем эти исповеди были?

Это всё было связано с пребыванием в СИЗО. Там где-то на кого-то сказал, что нельзя ругаться, ну, в таком плане. Ты просто душу изливаешь. Мне нечем было изливать душу по ситуации, которая была здесь. Я всё, что могла, сделала. От того, что я что-то говорила и то, что сегодня мне предъявляют, и тут мне тыкают интервью, которое говорила в плену, знаете, я даже не обращаю на это внимание. Я на тот момент была в плену. Любой бы сказал то, что от него просили. Я и так говорила десятую часть. Вот давайте так, я, 12-го захватили город Славянск, 13-го утром я встречаюсь, я была возле здания милиции 30 минут, если кто-то думает, что я приехала через полтора часа, была 30 минут, решила свою задачу сказала людям: «Всё будет нормально и успокойтесь». Все журналисты показывает: «Наши ребята». А когда открывают судьи и видят, они мне сказали, что они наши ребята. Вы ж это видели. Стоит совершенно по-другому вопрос. То есть, я не говорила, что они наши ребята. Я же зашла через полтора часа после них. Я приехала в город Славянск, я зашла, освободила, 5 минут дала интервью, потом освободила Зонтова.

Вы пытались тогда связаться с Турчиновым?

Конечно. Я говорила с его Пашинским каждую минуту. У меня есть телефон, есть распечатка, что он мне звонил, ну, наверное раз 100 за эти три дня.

И что он хотел от Вас, что он Вам говорил?

Во-первых, на первый день они хотели, чтобы я освободила заложников, которые были в здание милиции. Мы всё сделали. Потом он начал говорить, что я должна была ездить по городу и смотреть, сколько их людей, и где они находятся. Мы это делали. Пашинский мне звонил каждые 5 минут, каждые. И ночью, и вообще просто…

Но тогда еще Донецк не был захвачен и самые горячие такие события как раз были здесь, на территории Славянска.

Да. И он мне перезвонил, я ему отвечала на все его вопросы. Звонил Пашинский, Наливайченко, но с самим Турчиновым я не говорила. Но Наливайченко и Пашинский мне постоянно говорили, что это указание Турчинова.

Указание о чём?

О том, чтобы я пошла к зданию милиции, но вообще…

А их приглашали в суд, Ваша сторона как-то пыталась?

Да, но они не идут. Понимаете, это же такая ситуация, сегодня я виновата, а завтра они приходят и с них начнут спрашивать. А почему вы и не приехали? Почему послали женщину к зданию милиции?

То есть Вы добровольно туда ни ногой?

Нет. Я бы отмечала день рождения. Но ситуация сложилась, я уже знала, что такая ситуация была у Лукьянченко, что там захватывали здания, и реально, мне туда вообще ехать нельзя было, но было указание президента. Я государственный чиновник, я должна выполнять всё, что мне говорит губернатор и все, что мне говорит президент. Я не имею права другого.

Как Вы думаете, почему они потом от Вас отказались?

Бояться, потому что они виновны в том, что на второй-третий-четвёртый день они не освободили. 50 человек. Надо было создать армию из 300 тысяч человек, нельзя было тысячу человек прислать?

А почему от Вас отказалась Партия Регионов, как Вы думаете?

Это кто сказал?

На судах были представители?

Конечно.

Алексей Азаров может из Москвы с вами связывался?

Он со мной из Москвы не связывался, но еженедельно я получала посылки от него. Еженедельно.

И что это были за посылки?

Колбаса, сыр, сигареты, чай.

Это из России приходили?

Нет.

Здесь кто-то упаковывал.

Конечно. Он здесь с кем-то договаривался, и были записки: «Нелечка, держись. Мы знаем, что ты не виновата. Мы знаем, что виновны другие». Вот такие записки.

А Азаров виноват, как Вы думаете?

Нет. Никакого отношения он к этому не имеет. Вообще никакого. Он хотел… Скажите, если человек столько вложил в город, я не говорю про бюджетные деньги, Николай Янович очень много вложил своих денег. Он предприятие начал строить. И неужели бы человек, который строил предприятие в городе Славянске, начал бы его рушить? Нет. Никогда. И вы знаете, как я к нему отношусь, я его уважаю.

К Алексею Азарову?

Да.

То есть, вот даже по истечению вот стольких лет в СИЗО, и, наверное, можно было и озлобиться там на своих однопартийцев и людей, которые вокруг Вас были.

Нет. Вы знаете, что каждый суд все, ну они уже как «Оппозиционный блок», но они подавали документы взять меня на поруки. Как я могу на них озлобиться?

А кто подавал, конкретный депутат какой-то?

Все подавали. Бойко, Шуфрич, Колесник. Все знали, что я не виновата. Но не было такого политического решения, что Штепа не виновата. Дали указание меня загнобить, выставить вот эти российские СМИ, и на основании российских СМИ сегодня идут и все обвинения, понимаете.

Женское лицо ополчения.

Женское лицо ополчения, да. А ничего, что я женское лицо Украины. Я выиграла конкурс вышиванок в Киеве. Всеукраинский конкурс.

Вы знаете, сейчас модно об этом говорить. Кто больше вышиванку носит, кто больше…

Нет-нет. Я вам скажу, вот эти вот лжепатриоты настолько осквернили вышиванку. Не обращайте внимание на то, что они сегодня настраивают вас против вышиванки. Вышиванки – это наша традиция.

Подождите, кто настраивает?

Иногда там они пишут, что я не надела вышиванку.

Но ведь Вы вышли из зала суда и я обратил внимание, что Вы, в общем-то, и не пели гимн, вы подпевали.

У меня нет слуха. Если бы ты слышал, как я пою. Говорят: «Вот она взяла флаг, нельзя его. А я тебе расскажу. Второй день захвата города Славянска, вербная неделя. Мы в церковь пришли, мы тихонечко перешли, чтобы боевики не видели. Мы тут с девчонками вышли. Тарута сказал: «Завтра-послезавтра нас освободят. Осталась граммочка». И тут я смотрю, висит флаг Российской Федерации на здании исполкома. Говорю: «Тихо. Ждите. Есть показания, есть видео это все». И флаг сняли.

И флага не стало.

Конечно, я захожу, спрашиваю у мальчика, который стоит. Он дает показания, он официально это все написал у себя. У него же это не ведомка, это же не простая охрана, это милиция. Он написал. Предъявили эти все показания. Он написал, что ко мне пришла Штепа Неля Игоревна и говорит: есть кто-то в здании? Я говорю: «Нет. Еще никто не захватывал». Она говорит: «Кто повесил флаг?». И я ей говорю, что приходили какие-то зелёные человечки – повесили флаг. Она говорит: «Куда дели украинский?» Я говорю: «Кинули вот там. Она взяла украинский флаг, поднялась со мной на крышу, говорит, сняли мы с ней российский флаг, повесили украинский, спустились, связали русский, и положили там, где был украинский». И он говорит: «Она мне сказала оставлять дверь открытой, и давай уходим потому, что неизвестно что будет. Я хочу, чтобы ты жил». Ну, он закрыл. Говорит: «Неля Игоревна, давайте хотя бы закроем». Мы закрыли и ушли с ним. Кто больше чем я имеет право держать в руках украинский флаг? Человек, который при боевиках, а ты знаешь. Я потом узнала, что в многоэтажке были стрелки.

Снайперы?

Да. Они их поставили на следующий день после того, как я сняла флаг, они заняли здание исполкома, а потом они их. А если бы они до этого их поставили. Я думаю: Господи, я настолько рисковала не только своею жизнью, а и этого ребенка. Ему там 23-24 года. У него ребенок, у него семья, а я просто рисковала его жизнью. Я даже не думала. Я думала о том, что мне надо повесить мой украинский флаг. И когда кто-то там открывает рот: «Она взяла…». Та больше меня в этой стране никто не имеет больше права. Только Рыбак, который, извините меня, повесил украинский флаг и погиб.

Неля Игоревна, вот Вы сейчас получается, как боретесь за статус суперпатриота.

Нет. Зачем?

Что сейчас очень модно, особенно на Донбассе.

Нет, я не суперпатриот. Не дай Бог мне стоять рядом с этими суперпатриотами. Я люблю свой город. Я люблю его так, как любит мать своего ребенка. Точка. Я ни в коем случае. Зачем мне? Если у нас есть такие патриоты, то не будет и нормальной Украины, мира не будет на Земле. Мне обидно, когда вот эти суперпатриоты, которые не знают, что такое под дулом пистолетом снять флаг Российской Федерации и повесить украинский. Они не знают, что такое находиться в плену, когда тебя избивают. В то время когда был офицер ОБСЕ и его избивали, извините, он просто, ну, скажем так, уписался. А мне выбили два зуба, и я выдержала все это, понимаете. У меня такой характер: чем больше меня бьют - тем больше я крепчаю. То есть, реально, я не знаю, что я выдержала, что это было вообще ужасно. А я вам скажу больше: если бы меня убили в плену, я была бы героем Украины посмертно. Это миллион процентов, понимаете. А когда я вышла, и я живая, и я несломленная, и я не выехала на коляске, как Тимошенко, понимаете, тут такая несчастная вся, а через 5 минут встала.

Вот, кстати, насчет Тимошенко. Она использовала очень долго в своём образе косу. У Вас что будет?

У меня - моя причёска. То есть, называется прическа «Хочу, как у Нели Игоревны». Она у меня уже сколько лет, ты же помнишь.

Но в суде бывали и другие прически.

Ну, такую не сделаешь.

А как это в СИЗО удавалось сделать?

Вот так берёшь, на бинтик газетку наматываешь и берешь, крутишь.

Скажите, в 2015 году были выборы в Верховную Раду. Вы в СИЗО голосовали?

Да.

За кого?

За «Оппозиционный блок».

И как происходила эта процедура? Вы свободно могли сделать свой выбор, никто на вас не давил?

Нет. Говорили там всем заключенным, что желательно бы проголосовать за «БПП». Это однозначно. Ну, там были какие-то конфеты розданы, были какие-то розданы, прокладки женские, какие-то подарки.

От «БПП» в смысле?

Ну, конечно. Там от какого-то депутата. Ну, я сказала на камеру, что я голосую за «Оппозиционный блок».

На какую камеру?

А там была камера. Нас снимали, когда я голосовала.

В СИЗО прямо? Когда Вы голосовали?

Когда я голосовала, снимали меня. Да, есть видео, что снимали. Меня спросили: «За кого вы голосуете?» Я говорю: «За «Оппозиционный блок». И я вам скажу больше того: Наш женский корпус и все СИЗО проголосовал максимум за «Оппозиционный блок» только потому, что я там пользоваться хорошим уважением, и я всем рассказала, кто есть кто.

Мы слушали Ваше интервью другим каналам насчёт пребывания в СИЗО и нечеловеческие условия. А как досуг проходил в СИЗО? То есть, что Вы читали, например?

Я всю, наверное, библиотеку их перечитала. Там вообще раз месяц носят книги, каждый человек, сколько хочет столько и возьмет. Кто одну, кто две, кто три. Кто вообще не брал. А мне носили каждую неделю. Я вот перечитала всего Булгакова, я перечитала Есенина. Я полюбила Блока, я вам скажу. Я вообще его не понимала.

Что запомнилось в произведениях Булгакова? Что такого в литературе, чтобы можно было сравнить с Вашей жизнью?

Никогда не проси у того кто выше тебя, они сами видят, сами дадут. Я думаю, что я просто, вот не просила Порошенко, да, чтоб меня освободили. Я думаю, что он сам понял это. Я думаю, что это его политическая воля, это ничья другая политическая воля. Так бы просто меня не отпустили. Это однозначно. Я благодарна Господу Богу, что так получилось.

У Вас сейчас есть деньги?

Ну, 20 гривен, 30 гривен, да. Ну, как дети мои зарабатывают деньги, у нас, у моих детей, есть заработная плата. Да, они мне помогают, однозначно. Но всегда надо сказать «спасибо». Вот мы просим у Господа Бога,. Он нам дал, и мы забываем сказать «спасибо».

Скажите, Вы всё-таки ассоциируетесь с командой предыдущей власти Виктора Януковича, и его людьми. Это и Андрей Шишацкий, и прочие.

Вы знаете, какие у меня контры были с Шишацким?

Это было заметно на некоторых заседаниях коллегии областной администрации.

Я была всегда против. Я единственный мэр, почему ко мне сегодня не смогли прицепиться за растрату бюджетных денег, я единственный мэр, который писала… Например, делают у нас ремонт железнодорожного вокзала, я единственный мэр, который попросила, чтобы тендер проходил не у меня, а проходил в Министерстве инфраструктуры. Я вообще боялась даже дотронуться до бюджетных денег, и мы не дотронулись ни одной копейки. Все тендера проходили в Минэкологии, Мин инфраструктуры, Минобороны, Минздраве, Минобразования. Мы не проводили ни одного.

Тем не менее, в городе оппозиция к Вам утверждает, что Вы выбрали откат.

Ну, может быть, они так и думают, что брала откаты. Для того, чтобы я брала откаты, я должна как минимум была, чтобы ко мне эти деньги зашли. Деньги платила не я. Пусть кто-то придёт и скажет, у кого я взяла хотя бы копейку отката. Вы знаете, у меня не было в городе кинотеатра. Это единственное, что у меня было построено в городе. Просто никто не шёл в город, потому что это…

Маленький, депрессивный город.

Депрессивный город.

И здесь в основном пенсионеры проживают.

Да. Было очень сложно. И я понимала, что мне нужен кинотеатр. И вот ко мне приходят люди с Краматорска и говорят: «Неля Игоревна, мы хотели в Краматорске построить кинотеатр. У нас тут миллион гривен. Мы хотели, ну, нам сказали, что надо именно эту сумму заплатить откат. Если вы нам дадите вот «Прогресс», который сейчас…».

Это в Краматорске им надо было построить. То есть, Костюченко?

Я не знаю, я не буду говорить, может какому-то архитектору, может еще кому-то, но не обязательно ж Костюченко. Костюкову. Я выхожу со своего стола, становлюсь перед ним на колени. Он с перепугу – передо мной. Говорю: «Сыночки, если вы мне построите кинотеатр, если вам будет не хватать денег – я возьму кредит. И я вам помогу, чтобы вы его построили».

Неля Игоревна, Вы когда говорите такие вещи, как на колени становитесь, я почему-то сразу вспоминаю фразу, когда вы сидите в сессионном зале исполкома и на журналистку говорите «сука».

Да, было такое.

Но вот как это соотносится с тем, что Вы на колени становитесь и тут же…?

Нет-нет. Я вообще терпеть не могу предательства. Я, наверное, почему расходилась со своими мужьями, только потому, что они меня предавали, и для меня: один раз предал – предаст тысячу раз. Честно. Для меня это очень сложно.

Как это относится к оскорблению журналистки?

Я скажу. Это моя бывшая подруга. Ну, я вообще, я – королева, я – красавица, я – императрица, я – лучшая женщина в мире. И вдруг, эту «Вести» покупает Горбачук.

Бывший мэр?

Бывший мэр. И я, наверное, становлюсь последней женщиной. Я там, первый свой миллион заработала на трассе. Ну, то есть, знаете, ко мне все что хочешь. Что я там… ну, такие вещи говорили, что я там алкоголичка. А я вообще не пью спиртного. Ну, то есть, я такое про себя узнала. Я – наркоманка, мои дети наркоманы. И вот она приходит на мою инаугурацию, и я просто на нее смотрю, понимаешь. Но потом мы помирились. Она сказала, что она была не права и деньги решали все. У них там надо было операцию делать, но это их проблемы. Я тогда ее поняла. Но понимаешь, я такой человек: вот что есть, то я тебе и говорю. Ну, сказала на нее «сука». Я потом попросила прощение.

В 2011 году мне пришла СМС-ка: «Еще одно плохое слово о Штепе – по кускам доставим в редакцию». И как раз сожгли квартиру мне.

Сонечко, но это не мое дело.

Что это было?

Но ты ж знаешь, что это не я. Я не верю тебе. Я вообще думала, что ты это все инсценировал. И я сегодня так думаю. Знаю, что ты знаешь, что это не я, но тогда было удобно это все говорить.

А кто с Вами тогда боролся, если Вы говорите, что это не Вы?

Шишацкий.

Зачем он это делал тогда?

Потому что я единственный мэр, который не брал и не платил откаты. Мои все тендера будут проходить в министерстве. В министерстве, извини, там сильно откаты не попросишь. Это все настолько прозоро, понимаешь. Одно дело проводить в министерстве, одно дело – на местах. А потом попробуй. Как? Я никак не получу. У меня нет таких связей, таких вообще, и желания у меня нет, с вами, в этом направлении работать. И однозначно, конечно, я была врагом для Шишацкого - сто процентов. Если бы меня не любил этот город, он бы меня сожрал с потрохами. Ну, ты прекрасно понимаешь, что он ничего сделать с этим не мог. Он меня подставлял, он ко мне присылал со взятками.

Сам Шишацкий прямо?

От него люди. Потом они признавались.

Так Вы ж говорите, город не такой уж прибыльный, и не такое уж место интересное.

Нет, конечно, он не депозитный, но деньги в город шли. Деньги в город шли от бюджета страны.

И кого он рассматривал вместо вас?

Я не знаю, может, он там сам себя рассматривал. Я честно не знаю. Но я хочу сказать, тем не менее, как я спасла Зонтова во время захвата города Славянска.

Это исполняющий обязанности мэра?

Тем не менее, я не думала, что его спасаю. Просто я спасала человека, хоть и плохого человека, но человека. Вот также когда, вот вы помните, когда 3 марта была сессия областного совета, и на сессии завел начальник милиции, завел…

Губарев?

Губарев. А мы были в конце зала сидели, мэры городов, а Губарев был за стеклом. Снимали это все мероприятие. Как Губарев кричал, потом, как Губарев побежал к Шишацкому. Я единственный мэр, который встал и сказал: «Слышите, что это такое. Да встаньте и уберите его». А мне Лева кричал: «Да успокойся. Пусть говорит, а мы послушаем». Мужики-мэры даже сказали: «Что ты начинаешь бучу». Я встала вместе со своим заместителем Еленой Анатольевной, и мы вышли из зала облисполкома. Мы потом с ней выходили, уже были молодчики с дубинками возле облисполкома. Нас пропустили. Я начала набирать Перебейноса, чтобы уходили. Этого никто не знал. Но у них уже не было связи. Там, вероятно, вырубили связь. Я единственный мэр встала на его защиту, хотя он не стоит десяти копеек, понимаешь. Но я за него заступилась тоже, для меня справедливость, прежде всего. Какой бы ни был Шишацкий, существует закон, и никто не имел права приводить этого Гцбарева. И почему сегодня не отвечает милиция, Аваков? Аваков был министром милиции, МВД, почему его начальник милиции завел в облисполком?

Романов.

Романов, да. Он завел…

Но эти все вопросы Вы теперь как бы задаете их риторически.

Да. Это я думаю… Я тебе скажу, вот знаешь…

Точно как Аваков задает вопросы: «Почему она осталась в Славянске и не уехала?»

Мне некуда ехать. У меня не денег нет. У меня даже не было денег заплатить за то, что они требовали, выкуп за то, что я в плену.

Но у Вас такой огромный дом.

Дом строился с 90-го года. Ты был у меня дома, ты его видел.

В первый раз там был, когда сообщили новость, что Вас освободили, и Вы едите сейчас сюда. И когда я увидел, я немного опешил, честно говоря, как у мэра города могут быть конюшни.

У меня есть конюшни?

Или что это было? Издалека это выглядело как какие-то ангары большие, несколько домов на этой территории, фонтаны и так далее.

Да, у меня даже фонтаны есть... Ты меня удивил. Может ты не мой дом смотрел? У меня был сначала десять на десять. Это в 91-й год мы построили.

Это на том же участке? Это крайний дом, который возле поля?

Да, мы построили десять на десять. Потом построили, через два года, в 93-м, мы построили кухню большую. Она большая такая кухня. Кухня, свинарник, этот, курочки там у нас. Мы его достроили. Потом мы достроили между домом и кухней, мы достроили там, было пять метров, мы достроили такой, как коридорчик. Потом у нас получилось между домом…

Это у Вас сейчас тут ремонт идет, делают Вам комнату, наверное. Шум такой.

Нет, газ подключают. Котел не работал. И, короче, от дома достраиваем потом гараж. Потом между гаражом тоже соединяем. Вот такой у нас домик. Он собранный в 98-м году. Я не была мэром города, этот домик мы достроили. Там где у нас были курочки и свинки, потом мы сделали бассейн. А курочки и свинки у нас все равно. Я живу в селе. У меня муж главный агроном. У нас 15 свиноматок. Что там конюшня какая-то, ну если мне кто-то подарит коней, я буду рада.

То есть, Вы хотите сказать, что Ваш дом, который стоит сейчас пустой, без мебели, я так понял, и без кондиционеров, это все, я так понимаю, Вы вывезли оттуда.

Мы не вывозили. До нас его кто-то вывез.

Местные люди говорят, что приехала машина и вроде Ваши родственники.

Нет. Никаких родственников не было.

То есть, Вы не знаете где эти вещи?

Нет.

И Вы туда не думали вернутся?

Ну, почему, я туда вернусь. По чуть-чуть.

Вы еще в одном интервью сказали, что десятки тысяч гривен уходят на адвокатов, на поездки в Харьков, на переоборудование Ваших камер в СИЗО. Откуда эти деньги?

Весь город помогал.

То есть, Вам на карточку собирали?

Нет, зачем. У меня там нет карточки. Ну, наверное, как-то договаривались. Достаточно людей в Славянске, кто и сегодня помогать готов, и помогал тогда, когда я находилась в СИЗО, понимаете.

Вы, когда на коллегию в обладминистрацию приезжали, Вы знали, кто из себя что представляет, какой мэр, где там аферист или еще что-то?

Ну, ты слышал, я им говорила. Может где-то там сняли. Я говорю: «Мальчики, не воруйте – в тюрьму попадете». Ну, то есть, они мне все говорили: «Ну, что ты начинаешь выпендриваться, из-за тебя теперь у нас неприятности».

Сейчас в Славянске, когда что-то открывается, Наталья Королевская сопровождает Ляха или наоборот. И выглядит так, что это не Лях работает, а Королевская.

Ну, наверное, благодаря Королевской зашли деньги в город. Наверное, благодаря ее большому труду. А Лях уже так же как и я, это чиновник, который должен теперь эти деньги с умом, правильно вложить.

Скажите, как Вы сейчас проводите свое время? Вот в этой комнате. Вы поставили картину здесь. Это та же картина, что висела в кабинете, когда последнее интервью по Life news было?

Это мне подарил позавчера Серёжа Сметанкий - мой любимый художник. Один из немногих любимых художников. У меня его много очень картин, было, по крайней мере, осталось сегодня только две штуки. А так ко мне приходят в полседьмого и делают капельницу, где-то часа три. Потом, после капельницы мне делают дренажный массаж. У меня после СИЗО легочный бронхит - остаточные явления. Дальше у меня каждый день какое-то СМИ, какое-то телевидение. Всем интересно знать. Одни вообще пришли: «Неля Игоревна, нас интересует только ваше грязное белье». Я говорю: «Я скажу вам честно, я дева по гороскопу и по году я тигр, и говорю, у меня не бывает грязного белья и у меня все чистое».

А Вы думаете, оправдано такое внимание к вам средств массовой информации?

Они как-то всегда были ко мне не равнодушны, ты знаешь. Если даже ты ко мне был неравнодушен.

Но Вы вначале этот тренд запустили.

Только, если б ты меня не тронул, может про меня сегодня и не говорили. Таким некрасивым словом – «одиозная мэр». Вроде, как и красивое слово, а когда прочитала... Боже мой, не дай Бог, хуже проститутки, честно. Ну, не знаю, я занята. Занята целый день. Во-первых, я изучила закон об образовании. Я в таком шоке. Я не знаю, сколько надо было выпить, что надо было курить, для того чтобы его написать. Я настолько в шоке. Я написала около 28 замечаний.

А куда написали?

Буду передавать в Верховный Совет, буду требовать, чтобы его отменили. Ну, чтобы потребовала оппозиция, кто-нибудь требовал.

То есть, Вы скучаете за политической жизнью?

Нет. Я просто хочу, чтобы эти традиции, которые у нас были, у нас самое лучшее образование в мире, у нас брали опыт американцы.

А что с Вашим образованием? Я помню ролик, как Вы рассказывали о вашей кандидатской диссертации. Сейчас Ваша степень кандидата наук актуальна ещё?

Кончила уже полгода как аспирантуру, и у меня защита кандидатской и докторской. Тема кандидатской связана с ископаемыми и физикой: «Математичне моделювання розподілу корисних копалин за допомогою функцій інтерлінації та конфліктації трьох змінних». Это не простая тема. Это взрыв вообще в науке. Я вот закончила писать докторскую диссертацию.

На какую тему?

На ту же самую тему, на которую защитила кандидатскую. При помощи математического метода мы изучаем наличие полезных ископаемых.

То есть, Вы будете подаваться на защиту докторской диссертации?

Ну, конечно. Надо же закончить это все, да.

Это Вы в СИЗО дописывали?

Да, я 3 года сидела над диссертацией.

А как Вы к источникам информации подключались?

Мне передавали. Я на суде говорила, какую мне надо информацию. И я вам еще скажу, я ещё по теории вероятности там сделала одно открытие. Я взяла полторы тысячи событий, которые были за последние тысячу лет. И я взяла теорию вероятности происхождения тех или иных аномальных явлений. Я запросила, мне всё это прислали: где, когда были ураганы, где, когда были воины, где, когда были революции, к чему они привели.

Побег Януковича – это аномальное явление?

Почему побег? Не ушел бы Янукович, его бы разорвали, как…

Вы сейчас не боитесь, что Вас могут точно так же?

Это мой город. Я здесь дома. Ну, разорвут… Я вам хочу сказать, они себе хорошего ничего не сделают. Я женщина и стране не нужны лишние революции, лишние войны, и я не хочу, чтобы из-за меня что-то началось.

Хорошо, и что Ваша теория?

Я хочу сказать, где начинались революции - там начиналась бедность, там начиналась разруха. И я пришла к выводу, что эта отрицательная энергия, которую люди сами делали благодаря жажде наживы, жажде смерти, она приводила к тому, что просто разрушали страны, и ни к чему хорошему не приводила. Но это все, есть доказательства, взяты американские там ураганы, то-сё, смерчи. Ну, где-то что-то сделали - вот такое произошло.

Но Виктор Янукович оставил бюджет Украины пустым фактически, когда уехал.

Ну, мало ли что вам сказали. Вы видели, что бюджет пустой? Вы знаете, вам сейчас тоже говорят такое, что… Поверьте мне, он не был пустым. Тем более в начале года. Когда это в начале года, в феврале, в марте пустой бюджет. Это смешно. Я поверю, что он мог быть в конце 2013 года. Но это понимаете, говорили для простых людей, которые ничего не понимают. Но, поверьте мне, там бюджет был такой же, может в несколько раз больше, чем сейчас.