Суд вынес приговор поджигателю лифтов. Но все ли вопросы с ответами?

На прошлой неделе в Краматорском городском суде завершились слушания дела о поджоге лифтов, которые происходили на протяжении 2006 года.

Главным подозреваемым, а потом обвиняемым и, как следствие, подсудимым стал студент-второкурсник Донецкого государственного университета Марат Ильичев. На момент задержания и ареста в декабре 2006 года ему было 19 лет. Пока шли расследование и суд, за решеткой Артемовского СИЗО он успел трижды отметить свой день рождения. Двадцать два ему исполнилось совсем недавно, в начале августа.

Хотя вина его все это время доказана не была, и сам он ее также категорически не признавал, и Донецкий апелляционный суд на промежуточном этапе не нашел бесспорных доказательств его вины, однако мера пресечения – содержание под стражей – отменена не была. Должен же кто-нибудь ответить за сожженные лифты? Должен. И раз более «подходящей» фигуры не нашлось, пусть посидит Марат Ильичёв.

Так виноват Марат Ильичев или нет? В своем последнем слове он в который раз подтвердил, что вину свою не признает, и добавил, что надеется на справедливость приговора.

Судья Владимир Скляров вынес следующий приговор: виновен в совершении преступления, предусмотренного статьей 194, ч. 2 УК Украины, и наказание ему назначено три с половиной года лишения свободы с учетом срока, уже проведенного под стражей с декабря 2006 года с момента задержания. Если этот приговор вступит в силу, то Марату останется провести в заключении еще 10 месяцев. Или только 10 месяцев. По сравнению с уже отсиженными 32 месяцами, вроде бы и не так много осталось. Но если допустить, что парень не виновен, то просидеть еще чуть ли не год в тюрьме или в зоне вместо оправдательного приговора – это ужас!

Есть и еще одно «но». На заключительном судебном заседании представителя обвинения не было. Прокурора Александра Василенко журналисты встретили уже после, возле здания суда, и задали ему вопрос: «Вы будете подавать апелляцию?» Прокурор на ходу бодро ответил: «Обязательно!» Интересно, откуда он мог знать о сроке приговора? Разве он был в совещательной комнате вместе с судьей? Или судья ему сообщил о своем вердикте до оглашения?

Присутствие журналистов в зале суда обычно раздражает судей. Многие, как правило, стараются воспрепятствовать этому присутствию. В гражданских делах, которые чаще всего слушаются в кабинете судьи, журналистам отказывают в присутствии под предлогом ограниченного помещения. В уголовных делах могут с нажимом предупредить, чтобы ничего не публиковали до вынесения приговора. А как же провозглашенный Конституцией принцип гласности? А где написано, что ход открытого процесса нельзя освещать? И вообще, зачем препятствовать осуществлению профессиональной деятельности журналистов, которые выполняют свой долг и информируют общественность о резонансных событиях в городе? Если судьям скрывать нечего, то они, по идее, должны поощрять сотрудничество со СМИ, которые в меру своих сил поднимают уровень юридической грамотности населения и освещают в печати громкие судебные процессы.

Но пока такое сотрудничество не приветствуется, в голову невольно приходят неприятные предположения. В частности, такие. Система, стоящая на страже закона, в свою очередь подчиняется неписаным правилам. Самое живучее из них гласит: был бы человек, а дело найдется. И сравнительно новая разновидность этого правила: было бы дело, а человека найдем. Потому что «глухари», «висяки» и прочие нераскрытые и вялотекущие дела ставят под сомнение служебное рвение и благополучие милиционеров, прокуроров и судей. Портят показатели, влияют на размер премий и тормозят присвоение очередного чина. И ко всему этому запутывают и без того сложные взаимоотношения этих часто не согласных друг с другом структур.

Но бывают и факты изумительного единодушия, когда следователь передает дело в суд, суд его принимает к производству, а прокуратура не возражает. Как, например, дело Марата Ильичева. А в суде адвокат говорит о «дырах и белых нитках» и опровергает все доводы обвинения. Нет ни одного очевидца поджога – это раз. По делу о поджогах уже принято решение в отношении одного фигуранта – несовершеннолетнего пиромана, которого принудительно лечат в закрытом медучреждении, – это два. На Марата Ильичева, как поджигателя, ни с того ни с сего показывает неизвестно откуда взявшийся психически больной Вадим П.- это три. Он даже выступает как свидетель, хотя в его медицинском заключении говорится, что он не способен адекватно оценивать действительность – это четыре. Потом этот «свидетель» так же внезапно исчезает из процесса и никогда больше не появляется – это пять.

Но всё это, как оказалось, не важно. Потому что нераскрытых дел быть не должно. Потому что наш девиз: неотвратимость наказания и торжество справедливости! Отличные принципы в теории, которые на практике воплощаются в спорные приговоры. Может быть, только на дилетантский взгляд автора, перечисленные пять обстоятельств заставляют сомневаться в вине подсудимого Марата Ильичева, а у профессионалов есть какие-то другие железные аргументы не сомневаться в его вине? Но железных аргументов в суде так не прозвучало…

К сожалению, никто не ведет достоверную статистику случаев милицейских злоупотреблений, судебных ошибок, прокурорской некомпетентности и непрофессионализма. Но о фактах, где действуют «оборотни» в погонах, о подозрительных карьерных взлетах отдельных силовиков, о коррупции и несправедливости судов пишется чрезвычайно много. А говорится еще больше. Говорят о текучке кадров, беспределе, взятках, вымогательстве, которые царят в силовых структурах. Им не верят, их боятся и ненавидят, причем не только асоциальные элементы, а вполне законопослушные граждане. Как же так?! Как получилось, что те, кто должен блюсти закон и обеспечивать торжество справедливости, в «устном народном творчестве» превратились в свою противоположность? Конечно же, отнюдь не все милиционеры – оборотни, «крышевики» и садисты. Наверное, остались еще и прокуроры, которые не подчиняются «телефонному праву», и судьи, умеющие противостоять давлению на них. Хочется надеяться, что не окончательно вывелись служители закона, которые в состоянии устоять перед искушением взятки. Именно благодаря их усилиям и вопреки должностным преступлениям общество худо-бедно держится в рамках законов. Не только гражданских или уголовных, но, прежде всего, человеческих.