[v.w.Jass]

В начале июля я ходил с одним моим приятелем в Преображенское посмотреть на трех пустынников, сидевших там в заключении уже дня четыре или пять. Проживали они близ Азова, у небольшой речки, впадающей в Дон. Я был поражен их видом, одеждой и прибором. Самый старший был мужчина за семьдесят лет, двое других — за пятьдесят. Первый жил в сказанном месте лет сорок, в пещере, где и был однажды захвачен татарами, продан туркам, от которых скоро бежал и возвратился опять в свое пустынное жительство, в котором и оставался с тех пор до последнего времени. Как полагают, их обвиняли в том, что они уклонились от русской веры, но они не сознавались в этом, просили, чтоб их испытали, заявляя, что они готовы подвергнуться тягчайшим наказаниям во славу Иисуса Христа в случае, если они окажутся отступниками, хотя они не умеют ни читать, ни писать. На них были только одни кафтаны из грубой шерстяной ткани; волосы спускались у них до поясницы, точно у дикарей, нечесаные и закрывающие лицо до того, что нельзя было и видеть его, если не отстранить волос рукою. На груди у них был большой железный крест, весом добрых фунта четыре, прикрепленный [78] к железной же полосе, перекинутой через плечи и ниспадавшей на спину, где она прикреплялась к другой, железной же, полосе, служившей вместо пояса и соединявшейся напереди с нижним концом того же креста на груди. Двое младших оказывали большое уважение к старейшему, которого они поддерживали под руки всякий раз, когда он вставал на ноги, что он сделал и в то время, когда мы подошли к нему. Они должны были оставаться в заключении до возвращения его величества. Однако ж их посадили вместе, не заковывая уже в железа, в помещение без кровли, где они и сидели на рогожах в одном углу, в некотором расстоянии друг от друга. Заключенные, бывшие тут кроме этих отшельников, большею частию закованы были по ногам в железа и оковы: эти были так коротки, что они с трудом могли двигаться. Сверх того, при каждом было по сторожу, а также и вне темницы находились сторожа, для того чтоб заключенные отнюдь не могли уйти. Эта темница высока и сделана из брусьев, с отверстием вверху (но внутри с разными прикрытиями) и спереди образует небольшой четвероугольник. Любопытство заставило меня посетить сих отшельников и в другой раз, но я узнал, что их перевели уже в другую, соседнюю темницу, в которой они и должны были оставаться впредь до нового о них распоряжения. Эта милость последовала им благодаря чьему-то ходатайству.

[v.w.Jass]

Случай дал ему весьма кстати встретиться в ту минуту с пустынником, жившим в башне; пустынник взялся сообщить ему все и указал место, где находилась претория Каиафы, где удавился Иуда, откуда был свергнуть в пропасть Иаков, где Стефан был побит каменьями, и много других мест, связанных с различными воспоминаниями. После того пустынник спросил его в свою очередь, к какой секте он принадлежит, как его зовут, где отечество и семья. «Я — христианин, родился в Нормандии из фамилии Гвискар и зовут меня Танкредом». Услышав одно имя Гвискара, пустынник, пораженный изумлением и устремив на него внимательный взор, воскликнул: «Как! ты из крови того вождя, подобного молнии, пред которым столько раз трепетала Греция, и который, поразив Алексея, обратил его в бегство, который овладел Дураццо и покорил всю Булгарию до реки Вардарь? Ты имеешь дело с человеком, который все это знает; я не забыл того, кто опустошил мою страну; он был некогда моим врагом, и вот теперь, присылая тебя сюда, он искупил нанесенные им мне оскорбления. В тебе я вижу ту же доблесть, которая приводила в трепет народы, и ту же отвагу, которою были воодушевлены твои предки; в тебе я не могу не заметить тех же великих качеств. Сначала меня изумило то, что я встретил в этих местах врага, чужеземца, странствующего без спутника в пустыне, и я полагал, что, верно, ему предшествуют дружины или его сопровождают. Причиною моего изумления было мое неведение; уничтожив последнее, ты рассеял и первое. Теперь ты для меня совершенно иной человек: я принимал тебя за безумного, а ныне вижу перед собою храброго; из прежнего врага ты превращаешься в нового брата. Я не буду больше изумляться, если ты совершишь изумительные подвиги; я скорее удивлюсь, если ты ничем не удивишь. Человеку, происходящему из такой фамилии, не дозволено следовать путем обыкновенных смертных; но остерегись, мой друг, остерегись, к тебе приближается неприятель».

Танкре́д д’Отви́ль, также известный как Танкред Тарентский (1072 — 5 или 12 декабря 1112) — князь Галилеи и Тивериады (1099 — 1101, 1109 — 1112), регент княжества Антиохия (1100 — 1103, 1104 — 1112), племянник Боэмунда Тарентского, один из участников Первого Крестового похода.

[v.w.Jass]

Да ведомож вам, атаманам молодцам, мы войском донским чиним (суд) на своих прежде бывших старшин, на Лукьяна Максимова, на Ефрема Петрова со товарищи. В прошлом 1707 году они, Лукьян и товарищи, списывались с бояры (Из этих слов можно предполагать, что ближайшим поводом к восстанию было неудовольствие на старшин, которые списывались о высылке с Дона пришлых людей, без согласия с войском. – прим. П. П Ламбин.), что у нас на реке русских пришлых людей всех без остатку выслать, кто откуда пришел с первого азовского походу; и по тем их, прежде бывших старшин, с бояры письму и совету прислали они, бояре, от себя к нам на реку полковника князя Юрья Долгорукова со многими начальными людьми, для того, чтоб им, старшинам, с боярами всю реку разорить; и стали было бороды и усы брить, так и веру христианскую переменить и пустынников, которые живут в пустынях, ради имени Господня, и хотели было христианскую веру ввести в еллинскую веру; и как они, князь с старшинами, для розыску и высылки русских людей поехали, по Дону и по всем рекам послали от себя начальных людей, а сам он, князь с нашими старшинами, с Ефремом Петровым с товарищи многолюдством поехали по северному Донцу по городкам, и они, князь с старшинами, будучи в городках, многие станицы огнем выжгли и многих старожилых казаков кнутом били, губы и носы резали и младенцев по деревьям вешали, также женского пола и девичья брали к себе для блудного помышления на постели, и часовни все со святыней выжгли; и в прошлом же, 1707, году, как будучи князь с старшинами у розыску и высылки русских людей на речке Айдаре в Шульгинском городке и с Донца Трехизбянской станицы нынешний наш войсковой атаман Кондратей Афонасьевич Булавин пересоветовав с донецкими многими казаками и собрався его, князя, и при нем с будущими начальными людьми и с нашими старшинами в Шульгинском городке (У Соловьева: на р. Айдаре. (Истор. Россия т. XV, с. 240), а у Броневского: “близь Урюпинской станицы”. (Истор. Донск. войск. Ч. I, стр. 250). – прим. П. П Ламбин.) до [3] смерти побили, потому что он, князь и старшины, чинили нам многое разорение и нестерпимые налоги; и на после они, Лукьян с товарищи, собрался за убийство князя вскоре воинским поведением, на речке же Айдаре, нынешнего нашего войскового атамана Кондратья Афонасьевича с теми казаками, с которыми он, князь, убит на речке же Айдаре, разбил и многих вешали за ноги по деревьям и казнили смертью; а он, Кондратей Булавин, в то число от них старшин ушел с немногими людьми и зимовал в Сече в запорожских казаков. И в нынешнем, 1708 году, они ж, наши прежде бывшие старшины, Лукьян Максимов да Ефрем с товарищи пересоветовав с бояры, по тому же северному Донцу ездя, тако ж собранием, по городкам всякое разорение, против вышеописанного, чинили и в нынешнем же, 1708, году, апреля в “ ” день, нынешний наш войсковой атаман, Кондратей Афонасьевич Булавин из Запорочь пришел на реку Хопер в Приставную станицу и пересоветовав той станицы с казаками, послал от себя по всем рекам, по Дону и по Донцу и по Хопру и по Бузулуку и по Медведице, и по всем запольным речкам письма, чтоб (шли) со всех рек и со всякой станицы старые лучшие казаки к нему в Пристанную станицу на совет.

[v.w.Jass]

Карповым Домниным, сообщается о том, что у него на Северном Донце отобрано пожалованное ему поместье и отдано по государеву указу донским казакам 9. У путивльских станичников, детей боярских Ивана Соломы Оладьина, Ивана и Жадена Милковых в этой волости поместья были также отобраны и отданы прибранным на полевую службу донецким казакам 10. В 1588 г. путивлец, казак полевой службы, Суетко Обакумов Дончанин подал царю челобитную с просьбой [113] дать ему в г. Путивле жеребий беглого белодворца Иванки Орешника и служить ему государеву службу с белодворцами 11. Эти факты показывают поселения в 70 - 80-е годы XVI в. в Донецкой вол. Путивльского уезда конных казаков для несения полевой службы. Имеющийся в нашей рукописи краткий пересказ указа об устройстве путивльских конных самопальников позволяет установить неразрывную связь учреждения нового разряда приборных служилых людей с предписанием Боярского приговора 1571 г. о донецкой сторожевой и станичной службе.

[v.w.Jass]

А которые путивльские севрюки ездили из Путивля на Донецкие сторожи из найму, и тех севрюков приговорили отставити, на сторожи их не посылати, и найму им вперед не давати, потому что посылают их из Путивля на сторожи из найму, а найму им дают из государевы казны на шесть, месяц, а на восмь месяц; а стоят на сторожах неусторожливо, воинские люди на государевы украйны приходят безвестно, а они того не ведают, и вести от них прямые николи не бывают, а приезжают с вестми с ложными. А посылати в их место на донецкие сторожи детей боярских путивльцов да рылян, а не будет столько путивльцев да рылян, ино к ним прибавити и посылати на сторожу почапцов и новаго городка северскаго. А ставити, приговорили, на стороже по шти человек сторожей, перед старыми сторожами на всякую сторожу в прибавку по два человека сторожей, для того чтоб им розъезжати на право и на лево, переменяясь безпрестанно, по два человека. А служити с поместей и с посадцких земель да с денежнаго жалованья, а наемных денегъ им не давати; а которые земли у посадов в Путивле или в Рылску, и теми землями, приговорили, их верстати, а давати им те земли в поместье потому ж, как и Рыляном. А Путивльцов, приговорили, верстати на зиму в 80 году. А о казакех поговорили в Путивле и в Рылску [6] будет похотят, ино бы учинити тысяча человек казаков конных, или сколько пригоже, посмотря по земле, сколько где будет земли. А служити им посылки полские и сторожи с земли без денег: которой коли послужит, и государь того велит тогды и пожаловати. А доложити о том о всем государя, царя и великаго князя, как государь о том о всем указ свой учинит.

[v.w.Jass]

587 года.

№ 32-й, Боярский приговор по отписке Путивльскаго воеводы кн. А. Хворостинина о своде сторож Донецких и о посылке станиц.

95 году в июле писал к государю царю и великому князю Федору Ивановичю всеа Русии из Путивля наместник и воевода князь Ондрей Хворостинин, что стояти сторожевым головам весне по шти недель с проездом, а в осень по месяцу, а с ними по 36 человек на Донецких сторожах не мочно, громят их Черкасы на урочных местах, а укрытися им такими людьми не мочно; и он учал посылати на Донецкие же сторожи станицы, а в станице по 12 человек и без станиц на Донецких сторожах не будет; а воинским людем на государевы украины безвестно пройти не мочно, а от черкас укрытися мочно.

И бояре князь Федор Иванович Мстиславской с товарыщи выслушав отписку князя Ондрея Хворостинина приговорили послать в Путивль государеву грамоту, что он то учинил гораздо, что сторожей с Донецких сторож свел, а учал на Донецкие сторожи посылать станицы; а на ближних на Путивльских и на Рыльских сторожах стояти сторожем по прежнему с посадов.

И по приговору бояр князя Федора Ивановича Мстиславского с товарыщи послана в Путивль государева грамота.

[v.w.Jass]

Валуйский воевода Иван Колтовской в отписке, полученной в Розряде 3 марта, доносил: «в 140 г. слух мне учинился, что на Северском Донце воры розбили Саввинской монастырь, чернаго старца Леонтья убили до смерти, и монастырь разорили, книги поимали, и с образов оклады обдирали, и по Донцу и по Осколу в юртах Донецких казаков побивали до смерти. И по твоему государеву... указу посылал я за теми воры с Валуйки на Донец валуйских стрельцов и казаков, казака Тараска Колесникова с товарищи, с ним шестьдесят человек; и валуйские казаки, Тараска Колесников с товарищи, на Валуйку приехали и, изымав на Донце вора Митьку Берникова, прозвище Недосеку, привели на Валуйку. И в роспросе мне тот вор Митька сказал, что он, Митька Недосека, с товарищи, восмь их человек, розбивали на Северском Донце Саввинской монастыр, и старца Леонтья убили до смерти, и монастырь разорили, книги поимали, и с образов оклады обдирали и по Донцу и по Осколу воровали, в юртах донецких казаков побивали до смерти; и его де Митьковы товарищи, которые с ним воровали, четыре человека: Осколянинъ Моковейко Смирной, да Сенька Ливенец, да два человека донецких казаков, Ивашка да Ромашка, а чьи словут, того де он не упомнит, пошли на Дон и на Дону де их донские казаки, сведав то их воровство, перевешали; да его же де товарищи: Ливенец Меркушка Щекин да донецкий казак Корнюшка Репинской пошли в твои государевы украинные городы, на Оскол да на Ливны, и живет де ныне тот Корнюшка Репинской в Оскольском уезде в Голубином селе, а тот де Меркушка Щекин живет в Оскольском и в Ливенском уезде, [344] перебегаючи. И по твоему государеву указу, я за теми воры послал в твои государевы украинные города, на Оскол да на Ливны, валуйских казаков и к твоим государевым воеводам на Оскол да на Ливны я писал, чтоб им тех воров переимать и, переимав, тех воров прислать на Валуйку, чтоб тех воров поставить на Валуйке с Митькою Недосекою к роспросу с очей на очи и чтоб те воры не отъехали в Крым, и в Литву и к ворам - черкасом. И того вора, Митьку Недосеку, я хотел пытать в ином воровстве, и на Валуйке палача нет, пытать было некому; и я вора Митьку Недосеку отдал за пристава до твоего государева указа».

Помета: «140 г. Апреля в 6 д. Государь, сей отписки слушав, указал: тех казаков сыскивать и, сыскав их, ставить с очей на очи, и в прежнем воровстве и в нынешнем их пытати, а кому пытати—выбрать из тутошных людей, да о том, что с пытки учнут сказывать, писать».

«И 141 г. в ноябре тот вор Митька послан в Казанской дворец. Отпуск в приказном столпу».

[v.w.Jass]

. А по государеву указу донецкия помесья Ивана Соломы Оладьина и у Ивана да у Же[де]на Милковых взяты для полевые службы донецким казаком, а то озерко у них, не взято, потому что то озерко на речке на Семи от Донца далече. И того половина озерка Ольшаницы и истоку Закату с рыбною ловлею и с сенными по[ко]сы что было за Иваном /л. 295/ да за Жеденом за Милковыми, дано ему Озару Олябьеву к старому ево путивльскому к донецкому поместью рыбная ловля за четвертную пашню за 5 чети. А другая половина того озерка Ольшаница и к стоку Закоту, что было в поместье за Иваном Соломою Оладьиным, дано в поместье сыну ево, самопальнику Фетьке Оладьину, к путивльскому ево помесью к сороку четвертям. А подлинно писано за Фетькою Оладьиным.

[v.w.Jass]

Я положительно не могу говорить о донских артиллеристах Щедрове и Мазанкине порознь — до того они похожи друг на друга и характером, и лицом; оба рослые, красивые, чернобородые, оба исполнительные и серьезные, оба молчаливые; за то между моими регулярными артиллеристами — малороссом толстяком, уроженцем Донецкого округа слободы Тарасовки Недодаевым и рязанцем Полукаровым разница громадная. Недодаев тоже любимец черных, добряк, полный здорового малороссийского юмора, любит похвастать, охотник и прекрасный старший команды, аккуратен и добр. Большой любитель пения, он в этом сходится с Полукаровым. Безбородый и безусый Полукаров, говорящий нежным тенором, поклонник регулярной езды, чистого строя, без примеси охоты, сотрудник Кривошлыкова в плотницком ремесле. Говорит, растягивая слова, любуясь своим чистым русским рязанским говором. Дошло дело до джигитовки. — "Ну, конная, как же?" говорю им — "покажем!" — и показали! Недодаев на репетициях на карьере сизо делал, Полукаров. стоя, скакал — и разве нужно для этого казачье седло со смертоубийственной передней лукой?!

П. Н. КРАСНОВ

КАЗАКИ В АБИССИНИИ

Дневник Начальника конвоя Российской Императорской Миссии в Абиссинии

в 1897—98 году.

XXVI.

Наша жизнь в Аддис-Абебе.

[v.w.Jass]

Из Рыльска поле жечи:

Ехати станице поля жечи от Рыльска меж Семи и Псла до верх Донца Северского и до верх Семицы Донецкие и до усть тое ж Донецкие Семицы выжечи те гряды все меж речек и колодезей и ржавцов, а посылати из Рыльска станица шесть человек детей боярских и казаков которые дети боярские за станицами и за сторожами остались, а казаков с белых дворов.

[v.w.Jass]

46-го марта в 5 день приехали послы за Смоленеск в село Красное. И послом говорил в разговоре шляхтич Гаврило Донецкий: король де с турским взял перемирье вечное, на том отступился турскому волохов по реку по Днестр. Каторые волохи от турсково границы, и те турскому, а которые по сю сторону Днестра, и тех волохов турской поступился королю польскому, и учнили межу — реку Днестр.

[v.w.Jass]

На северном берегу Донца, почти у самого верхнего устья его, видны развалины другой крепости, [191] построенной в новейшие времена русскими и носившей название «Донецкой крепости»; она теперь оставлена. Верстах в двух далее к западу стоит другая, древнейшая и также оставленная крепость. На южном же берегу Донца, в десяти верстах от его нижнего устья, находилась также брошенная теперь крепость Лютик. Вся местность по северному берегу Дона, между Темерником и Донцом, застроена рыбачьими хатами, принадлежащими Донским казакам. Таким образом, почти весь северный берег Дона, от устья Аксая до верхнего устья Донца, представляет хорошо заселенное пространство.

[v.w.Jass]

Чрез Донец переехали мы, повыше его верхнего устья, так-же как и через Каланчу, на большой гребной лодке. Донец течет верст двадцать пять на WNW и впадает в Азовское море. На южном берегу его, почти на половине течения, лежит теперь опустевшая турецкая крепость Лютик, а на северном возвышенном берегу его верхнего устья стоит русская Донецкая крепость, которая была заложена во вторую турецкую войну, после взятия Азова, для безопасности со стороны Крыма, но после сооружения крепости св. Димитрия упразднена.

[v.w.Jass]

Когда оттуда мы снова шли в течение трех часов на восток, по крутым горам, произошла большая драка из-за того, что один из воинов-татар взял рыбину из черкесской повозки. Из-за одной рыбы черкесы убили трех татар. Это весьма грубые, воинственные, достойные осуждения люди, но они известны как очень сильные и храбрые джигиты.

[v.w.Jass]

А татарове пошли с стану в третьем часу дня тем же Муравским шляхом Царевою дорогою к Белугороду, и головы с ратными людьми пошли за ними их сакмою; и татарове пошли вверх по Семине Донецкой по левую, а головы с ратными людьми, покиня их сакму, шли под ними день да ночь по правую сторону вверх по Семине Ржавой и, обшед их против Думчего кургана, стали верх Сажнаго Донца у праворотьи возле боярака, утаяся, от Белагорода верст с двадцать, и послали станицу стану Антона Пашина с товарищи.