Олена Воронянська4 мин. ·
Переключение смыслов.
Попался на глаза очередной "плач Ярославны". На этот раз учительницы из Донецка (кому интересно – полистайте страницу Марины Курапцевой, многие наши луганские ее хорошо знают). Раньше я тоже легко велась – почитав подобные стенания, начинала чувствовать себя виноватой в бедах и горестях тех, кто выбрал жизнь в оккупации и остался в своей квартире. Обстоятельства у людей разные, это понятно. Но нам за эти пять лет пришлось столкнуться с такой уймой людей, что впору тома мемуаров писать. И как-то осознать, что когда делаешь выбор, всегда оцениваешь риски и выбираешь, где ты можешь пойти на компромисс, а где – ни в коем случае. Мы, например, могли бы не продавать луганскую квартиру за копейки, сдавать ее и тоже получать там вторую пенсию. По логике совков, не знающих о солидарной системе: мы же всю жизнь проработали в Луганске, значит, и он нам по гроб жизни должен. Но для нас – это вариант однозначно неприемлемый, как и поездки к родне в Россию. Я просто не представляю, как жить одновременно и в стране, которую убивают, и в стране–убийце. В какой-то мере «легче» было тем, кому «русская весна» не оставила шанса на жизнь – у них просто не было выбора: хочешь жить – спасайся. В нашем окружении больше как раз таких.
Имея чересчур живое воображение, я легко представляю семью друзей, медиков из Луганска, которые бежали оттуда после того, как жену (по тупому, до боли, доносу сотрудницы) едва не расстреляли. И как они растерянно стояли, выйдя из поезда, на киевском вокзале, не зная, куда податься. Чудеса случаются – именно в этот момент позвонил коллега, который уехал из дому за несколько дней до того, как за ним пришли лишнехромосомные, успел обосноваться в симпатичном небольшом городе, устроиться на работу, выяснить, где еще есть вакансии. И вопрос, куда ехать, был счастливо решен. Или пожилая женщина, на руках которой лежачая мать и сын-инвалид. Ее настолько убивала эта обстановка, что второй сын с невесткой, сделали все возможное и невозможное, чтобы забрать их. Сейчас она живет в крохотной квартирке на Левобережке и нисколько не жалеет об огромном доме в оккупации. Есть еще почти моя ровесница, горожанка с рождения, которая променяла жизнь в «столице Швейцарии» на о-очень ненавязчивый сельский быт в удаленном селе. Зато теперь спит спокойно, зная, что мама с ней и не умрет в одиночку в Луганске. Вкалывает так, что мало не покажется, но мысль вернуться даже в голову не приходит. Знаю и таких, которые вернулись. И детей своих приговорили к сроку в Зоне – страдающие глаза молодой разумной девочки, которую мама уговорила приехать обратно, забыть не могу. А второй раз решиться кардинально изменить свою жизнь намного труднее…
Sorry but you are not allowed to view spoiler contents.