Обществознание. Когда вешают белоруса
Прихожая класса общественных наук (тесной квартирки студентов-оппозиционеров). Алексей Крукоуски, зажатый в угол, рассказывает о конфуцианстве. В минском университете он преподаёт философию и логику. На вечеринах лицея он играет на аккордеоне.
Все преподаватели лицея - высококлассные специалисты: профессора, заслуженные артисты, литераторы, авторы учебников, бывший посол Беларуси в Германии и даже независимый рок-певец придёт вести урок.
После лекции о Конфуции Алексей рассказывает старый анекдот о белорусах.
- Вешают немца, поляка и белоруса. Немец умирает сразу. Поляк дёргается, но тоже умирает, а белорус висит живой - час, день, неделю - и ничего. Ошарашенный палач снимает его с виселицы и спрашивает: "Что с тобой!?" - "Повесили, вот и вишу. Сначала шея болела, но потом привык".
Яна католичка, а Юлия, её подружка из подпольного класса, православный романтик. Они говорят, что лицей - это союз братских душ.
Вечером скрипящая лестница вела нас на крышу небоскрёба. Ещё два этажа ступенек, стремянка - и Минск по горизонт.
- Что это так светится?
Макс: - Резиденция Луки, но не будем о грустном.
Здесь, на крыше, Юлия слушала первые пластинки The Doors. Одноклассник показал ей это место. Рассказывал о Жанис Жоплен, Хендриксе, Дилане.
Мама Юлии много лет преподавала ритмику в дошкольных классах. Однажды она решила, что в дошколку никогда не вернётся - минский авангардный театр "Госьцица" искал актёров в труппу. Ей было 35 лет, теперь она занимается в театре маркетингом и сценографией.
Театр тоже полулегальный.
Отец, сварщик, после военной службы занялся торговлей. Жевачка "Орбит", шоколад, сигареты. У него было три киоска, остался один. На пикеты лицеистов не ходил - боялся потерять киоск, с которого живёт вся семья.
Юлия напевает лицейскую песню: "Городские ангелы, ангелы нашего города, отдали свои крылья, чтобы однажды вернуться..."
Лицеисты издали уже два диска с собственными песнями. "Я люблю ліцэй", "Веру ў цябе". Издают школьную газету "Трохкутнік" ("Треугольник"). Обычно 500 экземпляров, но официально только 299. Начиная с 300 требуется разрешение.
- А с текстами ходите в цензуру?
- Нет, нас же не существует, - смеётся Франак. - У нас была интернет-страница, но когда нас закрыли, под лицейским адресом появилась порнография.
- А там Франака избили, - показывают площадь у Дворца Республики (в Минске говорят - "Саркофаг Республики").
1 сентября лицеисты и молодая оппозиция продавали белорусские книжки. Носили лозунги: "Хотим учиться на белорусском!". К Франаку подошёл молодой парень с шрамом под глазом.
- Он требовал корзину, а мы не дали. Он привёл ещё четырёх шпиков, и они затащили меня в милицейский автобус, где били.
Держали нас три часа. Начали спрашивать, что с ними будет, если оппозиция придёт к власти. В конце попросили прощения за то, что били. Такая у них работа.
Путешествие по линии образования
Удача всё же улыбнулась Яне. Организаторы международной олимпиады по географии во Флориде впервые пригласили делегацию из Беларуси. Белорусское министерство образования поспешно собирало команду. Лицей тогда ещё был легален, поэтому выбрали и коласовских лицеистов, они хорошо говорили по-английски.
Программу пребывания Яна знала наизусть: экскурсия в Майами, встреча в фонде президента Буша, вечер в театре. "Обязательно вечернее платье", писали организаторы. Мама купила Яне длинную красную юбку с декольте и шалью
- Я никогда такого не носила, смеётся Яна. С тринадцати лет Яна живёт сама по себе. приехала в Минск из провинции, чтобы учиться в белорусском лицее. Сама себе готовит, мобильника у неё нет - слишком дорого. Она родилась в 1988 в ГДР, где служил её отец - лейтенант ПВО Красной армии. Теперь они живут в военном городке в 150 км от столицы. Отец стал белорусским офицером, мать - учительница математики.
Яна любит свой лицей. Не опаздывает, не пропускает занятия даже по болезни.
В то время у лицея уже были проблемы и лицеисты ходили по улицам в майках с надписью "Я люблю лицей". Яна должна была защищать честь лицея в Америке. Она знала всё о каждом штате США и как найти дорогу в незнакомом месте, так как в программе стояла ориентация на местности.
Сто раз она проверяла свой паспорт. В Америку не поехала с ними учительница географии, а только женщина из министерства, которая ездит по разным заграничным олимпиадам. Самолёт до Москвы. Ночь в московском аэропорту. Глаз не сомкнула. Утром самолёт ждёт их на посадочной полосе, они сдали багаж, и вот оказывается, что у женщины из министерства не хватает штампа в паспорте. Они возвращаются.
- Неделю я не понимала, где я и что со мной происходит, - голос Яны дрожит.
Родители лицеистов уверены, что за отменой поездки стоят люди Лукашенко.
- Запретить он не мог, а то был бы скандал, а так - тихо, "нет штампа"... Понимаете, Лука не мог позволить, чтобы Беларусь представляли в Америке "подпольные" лицеисты. А если бы ещё выиграли? Недавно Лукашенко заявил, что мы секта. Его приспешники клевещут, что лицей - это гнездо национализма и, даже, занимаются экспортом белорусских проституток на Запад.
Урок девятый. Чем отличается белорус от русского
О замдиректора Лявоне Барщеуском (учитель немецкого и всемирной литературы) родители лицеистов говорят "настоящий боец - глаза боятся, а руки делают". Иногда и у него сдают нервы - в конспирации кто-то поерял ключ от школы.
Бывший депутат Верховного совета времён белорусской оттепели. По образованию педагог и германист. После Быкава председательствуетв белорусском ПЕН-клубе. Хорошо говорит по-польски, ведь 1981 год, когда советская армия готовилась к интервенции в Польшу, был годом его мобилизации в армию. Его задача была - объяснять полякам советские указы.
- Мы ждали в Бресте приказа о вторжении. Тогда я не был оппозиционаром, знал только, чем отличается белорус от русского. Моя мать была русской, ярой и агрессивной, а отец - типичный белорус, добрый и толерантный. Привёз с собой жену из Сибири, когда возвращался с японского фронта.
В Бресте было нечего делать, и Лявон читал "Тыгодник Солидарность". Радовался, что Ярузельский ввёл военное положение. Тогда он думал, что пусть лучше поляки сами наведут у себя порядок. Вернулся домой, но чтение не пропало даром.
Урок иностранного языка. На каком языке говорит президент?
Если ты считаешь белорусский самым важным языком для Беларуси, в кафе просишь "рахунак", а не по-русски "счёт", говоришь "добры дзень", а не "здравствуйте" - то ты уже подпадаешь под прицел власти.
Перед Дворцом Республики обратились по-белорусски к молодым белорусам. Тракторист, кондитор, газовщик и парикмахерша стоят и пьют пиво (в Беларуси алкоголь можно пить везде. Две девушки рядом потягивают белорусский Каберне). Они ответили по-русски, что не будут говорить по-белорусски, так как не хотят показаться деревенскими дураками.
- Зачем мне белорусский? - спросил газовщик. - По-русски меня везде поймут, в Париже, Лондоне и в Америке. Это мировой язык!
- А ваш президент на каком говорит?
- Ну, на простой трасянке - смеётся газовщик и продолжает уже более серьёзно. - Лукашенко молодец. Мы голосуем за него. Видите - всё у нас есть. - газовщик показывал бутылкой пива, -мобильники, мащины, интернет, компьютеры. В России война с Чечнёй, а у нас мир. Чего ещё нужно?
Лукашенко сказал однажды, что есть только два языка, на которых можно выразить действительно великие мысли: русский и английский.
- Сам при этом не владеет ни одним из них – комментируют лицеисты.
Трасянка - это смесь, ни русский, ни белорусский. Поэтому иногда непонятно до конца, что он имеет в виду, отсюда лукашенковские ляпы, над которыми смеётся вся страна.
В парламенте Барщеуски сидел на одном ряду с Лукашенко. "Он был маргинальной личностью. И мы учились его демократии. Когда говорили ему о лицее, что это новая школа, где всё на белорусском, он понимающе кивал головой. Когда стал президентом, никто не ожидал, что он начнёт русификацию".
- На подпольном родительском собрании, рассказывает Барщеуски, - мы задали провокационный вопрос, имели ли родители что-то против перевода обучения на русский язык. Какая-то из матерей спокойно ответила по-белорусски: "Мы родились и выросли в Советском союзе, где насаждался один народ, одно мышление и один язык. Теперь у нас своя страна, и мы хотим знать собственную историю. Но мы не националисты - мы хотим, чтобы наши дети были европейцами, как поляки, которые учат своих детей по-польски".
У Франака и прошлогодних выпускников дилемма: сдавать ли вступительные университетские экзамены по-русски или упереться и сдавать на белорусском. Но во втором случае их шансы уменьшаются: у детей из белорусскоязычных деревенских школ на старте фора в три балла. А если не поступишь, то могут призвать в армию и отправить служить в чернобыльскую зону.
В прошлом году в университет поступили почти все. Только одна лицеистка заупрямилась, захотела стать актрисой, и ей не повезло. Некоторые учатся в Польше, Чехии, Литве.
- 50% того, что преподают в университетах – это государственная идеология, наших детей это просто ломает, поэтому пусть лучше учатся за границей, - объясняет Барщеуски.
Природоведение. Как готовить лягушачьи лапки
Трёхкомнатную квартиру по улице В. снял Виктор, отец Кацярыны из второго класса, которая изучает джиуджитцу и хочет стать психологом. На арендную плату скидываются все родители. Когда бабушки-сталинистки донесли в милицию, Виктор сказал, что живёт здесь с дочерью, к которой постоянно ходят гости.
К сожалению, они уже заплатили первый штраф.
Власть говорит: "Используете помещение не по назначению"
Виктор: "Докажите"
Власть: "Докажи, что не так." И выставили штраф в 19 тысяч рублей, который приходится заплатить. "Платишь - значит, признал вину. Невиновный бы не заплатил", говорит власть и давит на людей дальше.
- Точно так же с различными предписаниями, налогами, которые постоянно меняются и за которыми нужно следить. А я ведь простая "вшивая блоха", смеётся Виктор и показывает руки, чёрные от масла. Инженер-механик, он арендовал кусок цеха на государственном заводе и делает ам запчасти для подержаных автомобилей, которые белорусы гонят с Запада.
Но даже малый бизнес - это уже маленькая независимость. Поэтому Лукашенко давно обозвал предпринимателей "вшивыми блохами".
- Если лягушку бросать в горячую воду, она выскочит. Но если положишь её в холодную, а потом начнёшь нагревать, ты её сваришь. Таким методом действует и Лукашенко, - говорит Виктор. Он хочет, чтобы его Каця жила в другом мире. В подпольном лицее он сам прибивал и вешал лампочки, чтобы им было светлее. Чинил старые парты. Они брали старые, даже с помойки. Они купили детям мобильники - "Если тебя задержат, не бойся, я тебя освобожу".
- Нас пару раз снимали на камеру, на нас ведутся личные дела в КГБ. Они знают, как давить на людей. Но официально мы не существуем, чиновники из министерства утверждают, что ничего о нас не знают. Так взрослые играют в игры. А наши дети тем временем повзрослели.
Физкультура. Аня и танец живота
Самые длинные волосы среди учениц поддпольного лицея - у Ани, она никогда их не обрезала. Когда они были до плеч, она ходила в деревенскую школу в 60 км от Минска. Люди с утра уже пьяные, колхозная жизнь.
Она живёт с мамой в общежитии, папа остался в деревне. На втором лицейском диске Аня вместе с двумя подругами поёт песню "Боль": "Разные люди живут на Земле, у каждого свои мысли. Некоторые хотят называться людьми, некоторые, может, и нет. Но мы имеем право на достойную жизнь - почему у нас его отбирают? Я слышу стук своего сердца - оно болит за язык, оно болит за народ. Боль сжимает его, как колючая проволока."
Аня начала ходить на кружок танца живота. В последнее время в лицее мода на всё восточное: боевые искусства, йога. Коля из четвёртого класса ходит на тайский бокс.
Мама Ани, Регина, любит танец живота, потому что движение - это здоровье. Регина преподаёт в академии физкультуры и беспокоится о здоровье своей амбициозной дочки.
Когда лицей уходил в подполье, родители нашли положение, которое позволяло учёбу на дому. Официально каждый из их детей учится заочно. Каждый год они перед внешней экзаменационной комиссией сдавают экзамены по разным предметам. Экзаменов множество. Заочная сессия длится месяц.
Когда после первого класса Аня готовилась к 15 экзаменам, мама просила её не учить всего на "пять". Предлагала даже доллары за более низкие оценки, но Аня упорно сидела по ночам, не дала себя подкупить.
- Если хочешь знать, о чём думает твой ребёнок, - говорит Регина, - то послушай, о чём он говорит с подружкой по телефону. Аня говорит только о лицее. Когда-то она искала хорошие туфли, теперь она ищет тёплые ботинки, чтобы не простудиться, так как не пойдёт в школу.
- Когда закрыли лицей, мне грозили даже на работе. Власть давила, директоры окресных школ обзванивали родителей: "Где ваш ребёнок? Он не ходит в школу, будут проблемы". Кто-то сломался. "Если не пойдёшь на поводу у власти, ты навредишь своему ребёнку", говорили они. "Будет ли ребёнок слушать мать, которая не защитила его и его любимый лицей?"
- Когда-то я училась в школе на белорусском языке. Потом сказали учиться на русском. Всё историю Беларуси излагали двумя легендами: "До 1917 года вы ходили в рваных лаптях. Пришёл Советский союз и сделал вас людьми."
Урок гражданского мужества
У Ани два дяди, братья мамы. Один живёт в Калининградской области, лётчик, облетел весь мир. Второй живёт у польской границы, работает в колхозе обычным трактористом за 20 долларов в месяц. У братьев мама пряталась от гнева Лукашенко.
Пани Регина достаёт из ящика газету.
- В 1995 году я написала письмо в "Народную Газету", письмо президенту Беларуси. Подписалась как Здзислав Вольнярович. Я злилась на Лукашенко за то, что он делает русский язык государственным. А ещё меня взбесил Ельцин, который выступая в Академии наук заявил, что русский язык - это будущее Беларуси.
Я написала о том, что мы должны строить свою страну, а не слушать приказов из Москвы. На примере семьи показала, к чему ведёт доверие к Москве. Мой дед хлебом-солью встречал Красную армию, которая освободила его от польских панов. Потом он проклинал это освобождение. И сам скончался в советском лагере.
Простое письмо, но оно было написано в нужный момент. Редакция опубликовала его на первой полосе, и случился скандал. Я как раз гостила у брата в деревне, и тут в колхоз приехала чёрная "Волга", спрашивали Вольняровича. Меня искали КГБ и журналисты, я сбежала ко второму брату в Россию. Но мне было жаль мою Аню, я также злилась на то, что официально хотели объявить о том, что Вольняровича не существует, что это фальшифка от редакции, которая против президента. Я вернулась, поехала на дом к главному редактору, которого уже успели уволить, и сказала: "Я Вольнярович".
Потом была пресс-конференция на 200 человек, депутаты. Вот так однажды просыпаешься знаменитостью. Помню заголовок: "Женщина, которую боится президент". Только один Лукашенко молчал. Как-будто меня не существовало, это его метод. А через месяц на первой полосе проправительственной газеты появляется статья, подписанная "Здзислав Вольнярович", в которой прославлялся коммунизм, президент и так далее. Я помчалась в редакцию, а мне в лицо засмеялись: "У вас что, исключительное право на этот псевдоним?". Подала в суд на президента за то, что он сказал, будто я написала письмо за деньги. Первое заседание суда не состоялось, так как Лукашенко не явился.
Перед вторым заседанием ко мне приехала чёрная "Волга", со мной вели беседу до четырёх утра. Мне вменяли всё - вплоть до того, что я написала письмо по заказу иностранной разведки.
Наконец, я услышала то, чего боялась больше всего: "Ты, наверное, хочешь, чтобы твоя дочка выросла?" Я ничего не ответила, но на заседание суда не пошла, и дело закрыли.
Кто-то обвинял меня в предательстве, но потом успокоились. Ни в какой партии не состою. Никакой политики. Рассказываю Вам об этом, чтобы Вы поняли, что происходит с нашим лицеем. Чтобы говорить по-белорусски, надо быть смелым.
Может, какая-нибудь польская школа с интернатом пригласит подпольных лицеистов. Чтобы они могли поучиться в нормальных условиях.
- Все школьники уйдут на каникулы, а мы тем временем погасим задолжености, - говорит Лявон Барщеуски. Каникулы мы можем устроить в сентябре. К сожалению, всё связано с ценами. Наших денег хватит разве что на билеты, сами себя прокормить за границей мы не сможем.